Фридрих Незнанский - Восточный проект

Так-то оно так, точнее, хотелось, чтоб было так, но пока у каждого свой резон. Ну на кой черт ему, Прохорову, Япония, когда Китай под боком? И тот не просто готов хорошо платить, а уже платит… А кому-то, вишь ты, Япония ближе, тем же дальневосточникам, например. И каждый свои личные интересы лоббирует…

Гостя ожидали, но самолет все не прилетал, словно где-то потерялся вдруг. Нетерпение понемногу переходило в раздражение. Время назначенного прилета давно уже вышло и теперь тянулось поразительно медленно.

Послали гонца к диспетчеру, но тот, вернувшись через короткое время, доложил, что в диспетчерской тоже ничего понять не могут. Борт полчаса назад вдруг перестал отвечать, а потом и вовсе исчез с экранов радаров, то есть ситуация становится уже совершенно непонятной и, можно сказать, неуправляемой. Короче, в диспетчерской паника.

Среди встречающих поднялся ропот недоумения, более похожий на возмущение. И все взоры немедленно обратились к Прохорову, как к хозяину положения.

А Василий Игнатьевич — тучный, похожий на большого медведя, поднявшегося на задние лапы, и обученный, по упорно распространяемым его оппонентами слухам, примерно таким же манерам, и сам не считал нужным скрывать свое негативное отношение к авиации, у которой никогда и ни черта не получается по расписанию вообще и к бессовестно опаздывающему министру в частности. И свое открытое недовольство он немедленно высказал вслух и достаточно громко, обращаясь к коллегам, но адресуясь к первому заместителю этого самого министра.

Тот стоял чуть в стороне от главной группы встречающих, в компании троих местных нефтяных королей, о чем-то негромко беседуя, и сохранял на лице олимпийское спокойствие и нарочитую непринужденность в чуть расслабленной позе. Он, казалось, не обращал никакого внимания на «ропот толпы».

«Ничего не случится, — стараясь не выказывать своих эмоций, в отличие от „шибко темпераментного“ губернатора, рассуждал он мысленно, — переживут, им полезно, этим ископаемым. Тоже мне корень нации, соль земли… Вот по-китайски заговорите, и будет вам ужо…» И усмехнулся своему предположению, которое вовсе и не показалось ему сейчас каким-то несбыточным, фантастическим, как в забытом анекдоте про двух вельможных польских панов, собиравших окурки китайских сигарет в Варшаве, на бывших Иерусалимских аллеях, переименованных в проспект Мао Цзедуна, и споривших, что все-таки «при Советах, проше пана, было найлепей», то бишь гораздо лучше.

Алексей Петрович Смуров — так звали первого зама Сальникова — прибыл в Белоярск с конструктивной задачей: подготовить максимально представительное совещание глав губерний и местных законодателей, ибо планируемый нефтепровод пройдет по их территориям, но основное внимание при этом уделить бизнес-элите, от которой это строительство будет зависеть едва ли не в определяющей степени. Деньги, деньги! Нужны срочные инвестиции, господа! Удовольствие очень дорогое, правда, но и отдача будет весьма солидная, можно сказать, несопоставимая. Поскольку в подобных проектах кроме чисто прагматических задач есть еще и большая политика, а про нее забывать не надо.

Отправляя Смурова впереди себя, Сальников рассчитывал, что его толковый и умеющий действовать настойчиво и оперативно заместитель лучше кого-либо другого справится с такой проблемой, не раскрывая преждевременно козырей, которые держало в своих руках министерство, опираясь на прямую поддержку президента. Вопрос тогда стоял только в отношении даты проведения совещания. И вот диалог с президентом, видно, окончательно расставил все точки.

Ну а себе Сальников оставлял далеко не самую приятную миссию — как раз ему-то и предстояло уговаривать людей принять непосредственное участие в программе века. И притом суметь доказать им всем, что дело это вполне реальное, конкретное, а значит, можно и даже нужно рискнуть — не отдавать же иностранным компаниям то, что вам самим принесет колоссальный доход! Те и так своего не упустят, но и вы, ребята, не зевайте! А то потом жалеть будете и жаловаться, что вас опять обошли, что снова иностранцы вам нос натянули.

Вот, примерно, так понимал роль Сальникова и Алексей Петрович Смуров. И будучи действительно человеком энергичным и деловым, первый зам министра сумел быстро организовать и подготовить достаточно солидное, как ему представлялось, совещание. Он, кстати, уже имел с наиболее влиятельными участниками предварительные беседы. «Народ», по его мнению, понимал суть вопроса, но имел и свою, достаточно определенную и твердую точку зрения, которая вполне импонировала Смурову, поскольку и он сам, и, скажем так, другие «заинтересованные лица», с чьей волей спорить и трудно, и накладно, то есть фактически невозможно, придерживались варианта, в корне отличавшегося от президентского.

Вопрос ведь теперь, в окончательном его виде, мог стоять так: либо «японский вариант», либо «японо-китайский». Но оба они отсекали в большей или меньшей мере главного соседа — Китай, который ни за что не согласится на какие-то подачки с «барского стола». Тут на карту поставлено многое, то есть в том плане, что уже поставлено, и отыгрывать назад, давать обратный ход по меньшей мере рискованно. А вот Сальников со своей известной уже упертостью, сумевший убедить не одного, а, судя по всему, двоих президентов, представлял сейчас действительно большую и трудную проблему, как полагал Алексей Петрович, практически неразрешимую. Если, конечно, как говорится, не вмешается случай…

Возникшие шум и суматоха в связи с непонятной и никем, оказывается, не контролируемой ситуацией, похоже было, совершенно не касались Смурова, хотя именно он являлся наиболее заинтересованным лицом. Его же шеф сгинул неизвестно куда. Причем вместе с самолетом. Ведь был буквально рядом, на подлете, когда это стало ясно? Да вот уж не менее сорока минут назад. А уже близится полночь. И все молчат, никто не бьет тревоги. И первый среди этих «спокойных лиц» — представитель министерства. Ничего понять нельзя.

Кто-то из вышедших на свежий воздух ранее вдруг сообщил, что слышал недавно нечто похожее на раскат грома. Сперва как бы один удар, даже что-то на горизонте вроде осветилось, вроде зарницы, а потом, чуть ли не полчаса спустя, прокатилось еще несколько громовых ударов. А сейчас ночь, темно, может, на трассе возник грозовой фронт, и пилоты не стали рисковать, изменили маршрут?

Мысль была неожиданной и интересной. Стали обсуждать теперь и такой возможный вариант. Тем более что вечер был наполнен той особой духотой, какая обычно и возникает перед грозой. Хотя и свежестью приближающегося дождя еще не тянуло. Но — все может быть, не исключено также, что гроза уже прошла мимо, стороной.