Фридрих Незнанский - Восточный проект

— А я и тогда не возражал, Алексей! Чего ты говоришь зря? Это ты сам же и испугался. А мои парни, особенно после ареста Рауля…

— Которого, Жора, ты же сам прокуратуре и сдал! А ведь вполне мог догадаться, на кого они собирались повесить и самолет, и прочее. Я так понимаю, раз человек засветился, его необходимо немедленно уводить из поля зрения.

— Твою мать! Да я вынужден был! Я, между прочим, твою же шкуру и спасал!.. Ладно, одним словом, мои парни согласны «закрыть» этого Турка. Чего ты тогда возражал, не понимаю…

— Я считал, что генерал опаснее его…

— Да ты чего? Он же — дурак, который пыжится перехитрить меня, профессионала! Нет, Леша, опасен нам в первую очередь следователь… Короче, принимайте решения, а я тут же отдам команду. Как ты-то смотришь, Юрий?

— Согласен. Решение своевременное. Как только его уберут, следствие всерьез и надолго забуксует, а нам это и требуется.

— Кстати, и Аркадий, раз уж вы, Юрий Игоревич, вспомнили о нем, тоже пусть придумает что-нибудь, ему ума достанет…»

Этой фразой Смурова и завершилось прослушивание текста.

— Ну вот, господа, это маленький фрагмент вашего заседания, — улыбнулся Турецкий. — Мы потом обсудим некоторые детали. А кстати, у нас также имеется, Юрий Игоревич, запись прелюбопытнейшего вашего ночного диалога с уважаемой Мариной Евгеньевной, я вам дам распечатку… А дальше, господа, у вас сегодня пошла речь о Саркисове. Высказывались опасения, как бы не заложил он вас, да? Так я хочу сразу успокоить: уже заложил. И с его подробными показаниями вы ознакомитесь тоже. А знаете, почему он раскололся так легко? Потому что понял, что вы его кинули, как дохлую собаку. И сделали это в первую очередь вы, господин Митрофанов… А теперь перейдем и к вам. Вот постановление о вашем задержании и также производстве обыска в принадлежащей вам квартире и в служебном кабинете. Основания те же. Прошу ознакомиться… Господин Потемкин, не могу вам сообщить ничего нового. То же постановление и тот же обыск. Ознакомьтесь, пожалуйста… Это хорошо, что вы оказались все вместе. Удобнее работать…

— Я совершенно ничего не понимаю! — взревел Митрофанов, в то время как Потемкин молча читал постановление. — Я не вижу никаких оснований! Это все ложь и какой-то подлог! Откуда эти записи? Что это такое? Нет, я решительно не согласен и сейчас же буду звонить министру!

— Сделайте одолжение. Телефон подсказать или сами помните?

Турецкий знал, что Костя уже разговаривал с министром, и разговор этот был нелегким. Пришлось даже кое-что приоткрыть из следственных материалов, и только тогда министр мрачно дал свое «добро» на задержание.

Генерал быстро дозвонился до приемной и потребовал, чтобы секретарша немедленно соединила его с Самим. Та ответила, что министр занят и приказал ни с кем не соединять.

— Но со мной! — загремел Митрофанов. — Иди и доложи!

— С вами, Георгий Александрович, мне тоже приказано не соединять.

Это был тот еще удар… Митрофанов, тяжело дыша, рухнул на заскрипевший под ним стул.

Опомнился Потемкин:

— Послушайте, на каком основании вы проводили подслушивание моих разговоров с кем бы то ни было? Кто дал вам такое право? Это противозаконный акт! За мной что, постоянно следили? Я немедленно требую адвоката и прокурора!

— Сей момент, — услужливо произнес Турецкий. — Владимир Дмитриевич, — он повернулся к Поремскому, — будьте любезны, дайте мне постановление Генпрокуратуры по этому вопросу, утвержденное в суде.

Поремский порылся в своей папке и протянул документ Турецкому.

— Прошу, Юрий Игоревич… — И пока тот напряженно читал, стирая со лба обильно выступивший пот, Александр Борисович с ухмылкой взглянул на Смурова: — Я понимаю, нехорошо выдавать публично некоторые семейные тайны. Но вы уж поймите нас… Операторам, записывающим тот ночной диалог, тоже было неловко слушать, но такая уж у них работа… Да, кстати, и там, у Потемкина, и сегодня у вас несколько раз прозвучало таинственное имя вашего куратора — Аркадий. Вы, разумеется, имеете в виду Аркадия Яковлевича Подольского, которого вот уже несколько лет безуспешно разыскивает Интрепол, да? Ну, кажется, теперь, с вашей помощью, господа, мы им поможем.

Турецкий снова обернулся к Поремскому:

— Владимир Дмитриевич, приглашайте понятых, пожалуйста. А сами забирайте господ Митрофанова и Потемкина, поезжайте и начинайте с ними работать. Договоритесь с Владимиром Владимировичем, он ожидает внизу. Да, и еще хотел подсказать вам троим, господа, буквально несколько слов о том, как можно было окоротить настырного следователя и решить в темпе, так сказать, радикально вопрос. Но, боюсь, вы действительно упустили и время, и удобный случай, когда это легко можно было сделать, ведь у вас, Георгий Александрович, под рукой была команда головорезов. Ладно, прошу, господа, на выход. Владимир Дмитриевич, проводите. Оперативникам остаться для проведения обыска.

Смуров, бешеными глазами глядевший на выходящего Потемкина, не выдержал:

— Что ж ты здесь нес, падла вонючая?!

— Да пошел ты, — не оборачиваясь, ответил Потемкин, — со своим говенным языком!

— Господа, господа, — пристыдил Турецкий, — ведите себя пристойно, хотя бы в присутствии женщины, которой, как я понимаю, вы оба давно обрыдли…

Александр Борисович повернул голову к упрямо стоявшей в дверях пунцовой Марине Евгеньевне и ободряюще подмигнул ей. Она наклонила голову и ушла в кухню.

Выходя, Поремский услышал, как Турецкий обратился к Смурову:

— Алексей Петрович, предлагаю вам добровольно выдать…

4

Этот телефонный звонок отчасти обрадовал Александра Борисовича. Звонил старый знакомый и даже коллега по расследованию ряда уголовных дел, в которых концы уходили за границу. Звали этого человека Майкл Майер. Но в миру Александр звал этого американца с прочными русскими корнями просто Мишей. Как тот его — Сашей.

Миша был агентом ФБР и иногда работал «под крышей» старины Питера Реддвея, бессменного начальника секретной международной школы по подготовке кадров для борьбы с террористами. Одно время и Турецкий преподавал в ней «следственную практику», будучи заместителем Питера. С тех, собственно, пор они и дружили, можно сказать, более десятка лет.

Появление Миши можно было трактовать однозначно. Наверняка уже просочились слухи о том, что следствие, возглавляемое Турецким, должно вот-вот выйти на след международного преступника Аркадия Подольского или, теперь, по отдельным данным, Джозефа Ширмана.

— Привет, Миша! — по-русски приветствовал Александр.

— Хай, Саша!

— Могу я узнать, что тебя привело в Москву, коллега?

— Желание встретиться. И кое-что обсудить — на паритетных началах.