Фридрих Незнанский - Вспомнить себя

— А почему ты насчет оружия так строго, — чуть позже тихо поинтересовался Плетнев.

— А потому, что, дай вам волю, вы нам всех пассажиров перестреляете. А потом будете рассуждать о целесообразности…

— Слушай, Саш, я не совсем понимаю. Ты все время о других говоришь так, будто сам в деле не участвуешь. Почему?

— А я там и не собираюсь участвовать. У меня на тебя только надежда. Ну и на Витольда, хотя у него гонора больше, чем следовало бы иметь следователю его уровня. Но это не мне судить, у него есть свое начальство. Только ты, пожалуйста, не забудь еще одно обстоятельство. — Турецкий оглянулся, нет ли кого поблизости, и продолжил: — Когда возьмете и браслетики защелкнете, подведи этого паренька к Витольду и доложи по форме, ну, мол: «Ваше указание, товарищ старший следователь, выполнено, подозреваемый Найденов задержан». Только не забудь. Этот последний штрих в нашем деле бывает особенно важен, ты понимаешь?

Антон ухмыльнулся, он, кажется, стал догадываться, почему Турецкий не хочет ехать в аэропорт и, тем более, возглавлять группу захвата. Негоже генералу, даже бывшему, тянуться перед майором. Но тут же понял, что ошибся. Никаким нарушением субординации и близко не пахло.

— Зря ухмыляешься, — сказал Турецкий. — Ночью мы спали, а не наш Найденов. Макс, кстати, тоже дежурил и сообщил мне часов в шесть примерно, что за ночь по телефонному номеру Олеси-Алисы, один хрен, было три попытки прорыва, которые он, естественно, предотвратил. И это указывает на то, что Славик не так прост, как кое-кому представляется. А может, я и ошибаюсь, дай бог. Вот поэтому я и остаюсь здесь. Точнее, в теткином саду. И тоже с группой захвата, понял, остряк?

— Ну, ё-мое! — восхитился Плетнев. — Сашка, мне даже и в голову не могло прийти!

— А куда могло? — серьезно спросил Турецкий.

— Что? — растерялся Плетнев.

— Как — что? Ты же сам говоришь, что тебе в голову не могло войти. А куда могло? С противоположного конца? Так там, как тебе известно, обретается интуиция, а не логика.

Плетнев фыркнул. Ну в самом деле, в такой ответственный момент говорить черт-те о чем мог только Турецкий. Причем совершенно серьезно. А может, это и есть способ сосредоточиться?.. Поиграть словами, пошутить, чуть расслабиться перед броском, чтоб голова остыла от напряжения и мозги очистились? Вот где логика-то… активного действия.

Никогда не размышлял Антон на эту тему. Тренированное тело уже давно само знало свою работу…

А когда уже бойцы СОБРа, одетые непривычно для себя и потому казавшиеся несколько скованными, садились в микроавтобус, Турецкий, Витольд и Антон подошли к «Волге» Липняковского, Александр пожал руки одному, другому и сказал:

— Вы там, ребятки, посмотрите, как бы попроще взять его прямо у трапа. И еще, если будет возможность, парочку этих, — он кивнул на микроавтобус, — переоденьте в форму механиков из аэродромной обслуги, что всегда толкутся у прилетающих самолетов. И — попроще, попроще. А вы, Витольд Кузьмич, даже и выходить на поле не пытайтесь. Не бойтесь, его к вам подведут первому, как положено, да, Антон? Ты там соблюди, как положено, чтоб потом меньше разговоров было, что «варяги» трудились. Не было этого, свои работали. Ну, доброго пути, ни пуха…

— К черту, — почти хором ответили отъезжающие.

Турецкий просто перестраховывался, как привык это делать всегда, особенно при захвате, где полно бывает непредвиденных случайностей. И хотя он слабо верил в то, что парень изменит свой маршрут только по той причине, что ни компьютер, ни «мобильник» его невесты не отзываются, Александр Борисович надеялся на текст, посланный Милой. А там, среди прочих жалоб, эта умная девушка не забыла вставить фразу о том, что в городе до сих пор ощущаются последствия энергокризиса. Славик — не дурак и должен понять, что в городе, где нет электричества, компьютеры работать не могут. А если закрыты магазины, то и мобильные телефоны негде подзаряжать. Сам натворил, теперь сам и расхлебывай последствия. Это по логике. А никому неизвестно, какие у них были еще договоренности… Вот по этой причине Турецкий привез к тетке в гости пятерых крепких «мальчиков» в защитной одежде, которые молча поздоровались, а потом так же тихо рассыпались по саду и незаметно перебрались на соседский участок, где и залегли. Сам Александр Борисович, ничем не рискуя, мог себе спокойно сидеть на лавочке у калитки вместе с теткой или Сережей и покуривать себе на здоровье, рассуждая… о чем? Да все о жизни этой… будь она неладна.

А ведь Макс оказался верен своему слову. Или уж таким мастерством владел, которое кое-кому, возможно, и не снилось. Но когда он в шесть утра позвонил и рассказал о телефонных звонках, Александр подумал, что все на этом и заканчивается. Однако Макс откашлялся и добавил:

— А номерочек твой, Борисыч, я пробил. Будешь записывать?

— Много? — испугался Турецкий.

— С десяток. Из тех, которые могут заинтересовать тебя. А вообще-то много. Но, думаю, пустые. Не по теме.

По понятной причине Макс больше остановил внимание на центральных областях России: Воронежской, Липецкой, Орловской, Рязанской, две из Поволжья: Самарская и Саратовская и другие. В этих городах указанные номера телефонов принадлежали: милиции, прокуратуре, Управлению Федеральной службы безопасности, местному отделению российского Союза писателей и службе ритуальных услуг. Последнее, понял Турецкий, Макс включил ради хохмы. Кроме того, имелись таксопарк, частный зоопарк, Дом культуры, рыболовецкая артель и городская администрация. Это — верхний план. Ниже были детские сады, школы, приемник для беспризорных детей, фермерское хозяйство и так далее. Здесь вопрос ставился довольно условно. И Турецкий понимал, что, скажем, бывший фермер мог бы «смахивать» на полковника, но он не тянул бы на Володю. Тип человеческий не тот. И вот на таких противоречиях и ловил себя Александр Борисович, по списку просматривая и отметая кандидатуры. Но для начала остановился на пяти первых.

С милицией, прокуратурой и службой госбезопасности вполне мог помочь связаться тот же Костя. Не хрен молчать, за него тут пашут, так вот пусть и сам постарается. Главное, чтоб Ирина, — запоздало сообразил вдруг Александр Борисович, — не опередила и не нажаловалась на плохой прием в Новороссийске. Она может, хотя, по идее, не должна бы, потому что возникнут вопросы о причинах, а это в первую очередь ей самой невыгодно. Васькино выступление здорово ей подпортило… репутацию. Оно всем подпортило. И Александру тоже…

Лина вчера здорово тронула его своей фразой о том, что боялась, будто их встреча накануне была последней. А она ведь такой и оказалась. Ирка уже была здесь, свой уход из дома Турецкий, как ни объясняй, оправдать не мог. Да и не стал этого делать. Чем кончилось, известно. И если б Васька не подгадил, само расставание было бы, не исключено, другим.