Фридрих Незнанский - Жестокая схватка

Глаза Петра Алексеевича гневно сверкнули.

— Ц-ц-ц, — процокал Король, покачивая головой. — Не надо так нервничать, Петруша. Он просто пошутил. Калач, ты же пошутил?

— Угу, — отозвался «опричник».

— Вот видишь, — улыбнулся Король. — Тебе не о чем волноваться. Это все?

— Да. То есть… Не забирайте у них квартиру. Прошу.

Королев нахмурился, однако, подумав, кивнул и на этот раз:

— Ладно. Черт с ними. Не выгонять же на улицу.

— Спасибо, Виталь.

«Опричник» Калачев нетерпеливо переступил с ноги на ногу:

— Давай уже, нажимай. Ссать хочу — сил нет.

— Да, Петро, не томи. Не ровен час, дамы твои проснутся. Как мы им все объясним?

— Хорошо. Сейчас…

Петр Алексеевич поднял револьвер и уткнул его дулом в правый висок. Умирать было не страшно. Но мысль о Тамаре и Дашке не давала покоя. Что с ними будет? Как они это переживут? И сдержит ли Король свое слово? Лет пять назад Петр Алексеевич ни на секунду бы в этом не усомнился. Но сейчас…

Бойков посмотрел в мутные глаза Короля и вдруг понял — этот человек лжет. Да и какой правды можно ждать от существа с таким пустыми глазами? С глазами, которые даже на морде зверя смотрелись бы нелепо. Вот разве что акуле бы они пришлись впору…

Все дальнейшее произошло быстро, так быстро, что Бойков и подумать-то ни о чем не успел. В нем просто сработал инстинкт стрелка, приобретенный еще в годы службы на пограничной заставе.

Выстрел прогрохотал оглушительно. Калачева отбросило к стене. Он взвыл, схватился руками за живот и стал медленно оседать на пол, издавая гортанные, плаксивые звуки.

Король вскочил на ноги и быстро проговорил:

— Меня здесь не было, понял? Вякнешь — пришью твою суку голыми руками!

Затем повернулся и выбежал в прихожую. К тому моменту, когда на ступеньках появилась перепуганная и встрепанная Тамара, Короля уже не было в квартире.

Спустившись, Тамара замерла и в изумлении уставилась на Бойкова, держащего в руке револьвер. Затем перевела изумленный взгляд на тело Калачева, сидящего в луже крови и мочи.

— Кто это? — выговорила Тамара.

Петр Алексеевич отбросил револьвер в сторону и спокойно ответил:

— «Опричник». Не волнуйся, родная, это была самооборона.

— Он… жив?

Бойков посмотрел на тело и покачал головой:

— Нет.

Тамара вскинула руки к лицу и глухо простонала:

— Господи, Петя, что же теперь будет?

Наверху скрипнула дверь, и вслед за тем звонкий голос дочери прокричал:

— Ма, что за грохот? Что это было?

— Ничего! — крикнула дочери Тамара. — Иди к себе. Я сейчас поднимусь.

— Но я хочу…

— Иди к себе! — рявкнула Тамара, отняла руки от лица, повернулась и быстро пошла наверх.

Александр Борисович только-только притронулся к кофе, когда зазвонил телефон. Досадливо поморщившись, он поставил чашку на стол и протянул руку за телефоном.

— Да!

— Э-э… Здравствуйте. Могу я поговорить со следователем Турецким? — проговорил из трубки негромкий и какой-то вкрадчивый голос.

— Я вас слушаю.

— Меня зовут Руслан Петрович. Фамилия моя Коростель.

— Слушаю вас, Руслан Петрович.

Собеседник выдержал паузу и сказал:

— Видите ли, я заместитель Сергея Сергеича Валентинова… Покойного Валентинова.

Турецкий нахмурился и переложил трубку в другую руку.

— Ясно. Чем могу служить?

— Э-э… Это ведь вы ведете дело об ограблении банка?

— Совершенно верно. Вы хотите что-то сообщить?

— М-м… В общем, да. Хочу. Но не по телефону. Где мы можем встретиться?

— Мой кабинет вас устроит?

— Э-э… Не совсем.

— Не хотите светиться?

— Что-то вроде этого. Знаете что, Александр…

— Борисович.

— Знаете что, Александр Борисович, давайте встретимся на нейтральной территории. Где-нибудь, где нас уж точно никто не увидит. Например… в метро. Да, действительно, давайте встретимся где-нибудь на платформе, где есть скамейка. Только подальше от центра. И чтобы не было всей этой толкотни.

Турецкий иронично сощурился:

— Без толкотни, говорите? Трудная задача. Платформа на «Тимирязевской» подойдет? Насколько я помню, там море скамеек, один выход и народ особо не задерживается.

— «Тимирязевская»? Э-э… Да, пожалуй, подойдет.

— Во сколько?

— Можно прямо сейчас.

— Дайте-ка подумать…

Александр Борисович посмотрел на часы, висящие на стене, прикинул в голове запланированные дела, наконец сказал:

— Ладно. Сейчас так сейчас. Только постарайтесь не задерживаться. У меня мало времени. Как я вас узнаю?

— Ну я… Высокий, худой… Волосы черные, вьются. И еще, я буду в затемненных очках.

Турецкий усмехнулся:

— Это что, для конспирации?

— Да нет, что вы. Просто у меня светобоязнь. Я всегда их ношу.

— Ясно. Считайте, что договорились.

Поговорив с Коростелем, Александр Борисович позвонил капитану Сокольникову:

— Капитан, нужна срочная информация об одном человеке.

— Насколько срочная? — деловито осведомился фээсбэшник.

— Я сейчас еду с ним на встречу. К тому моменту, как я встречусь, я должен располагать какой-то информацией.

— Сделаем, Александр Борисыч. Как зовут вашего «человека»?

— Его зовут Руслан Петрович Коростель…

Турецкий был возле метро, когда Сокольников перезвонил ему:

— Алло, Александр Борисович? Готовы слушать?

— Да. Излагай.

— Информации немного. Итак, Руслан Петрович Коростель. Сорок три года. Холост. Детей нет. Три года служил в морской пехоте, затем работал в милиции. Дослужился до капитана. После увольнения работал в частных структурах — сперва охранником, затем частным детективом. Два года назад у него была стычка с любовником жены одного из клиентов. Коростель сломал ему три ребра. Потерпевший написал заявление, но дело удалось замять. Думаю, в этом Коростелю помогли его бывшие коллеги. Это все, что удалось наскрести. Времени было мало, — добавил Сокольников извиняющимся голосом.

— Ясно. Спасибо, капитан.

Коростель не опоздал. К тому моменту, когда Александр Борисович сошел на платформу станции метро «Тимирязевская», Руслан Петрович уже сидел на скамейке с газетой в руках.

Над газетой покачивалась кудрявая шевелюра, на переносице поблескивали темные очки. Худой, нескладный, какой-то растерянный, смотрелся он весьма комично.

«Никогда бы не сказал, что этот парень служил в морпехах и работал в органах. А уж тем более что он мог сломать кому-то пару ребер», — подумал при виде Коростеля Александр Борисович.

— Руслан Петрович? — окликнул он кудрявого.

Тот отложил газету и подозрительно посмотрел на Турецкого:

— Да, это я. А вы…

— Турецкий. Александр Борисович.

Коростель кивнул, но взгляд его от этого не стал менее подозрительным. Он поправил на носу очки и сказал: