Фридрих Незнанский - Забыть и выжить

— Ха! Она думает! — оскорбленно воскликнула вредная «старуха». — И опять убежала черт знает куда!

— Мань! У вас света тоже нет? — донеслось с улицы. — Да вижу, вижу! — Надежда Ивановна, запыхавшись, вернулась в зал. — Девушки, молодой человек прав, на всей улице света нет. Но наверняка это временное явление, вам же известно, в городе такое не раз бывало…

Алиса достала из кармана мобильник и посмотрела на экране время. Да, именно об этом и говорил ей Славка. Девушка усмехнулась и вытащила из колпака фена голову с бигуди. Посветила себе мобильником, как фонариком, поглядела в зеркало.

— Говоришь, бывало? — пробормотала очень тихо. — Нет, такого у вас еще не бывало…

— Девушка, — обернулась парикмахерша к Алисе, — вы не волнуйтесь, сейчас дадут свет, и вас досушим. Все будет нормально, о господи… А вы, Кристина Андреевна, практически готовы, — подобострастно сказала она «старухе». — Еще штришок — и полный порядок. В самом лучшем виде и несмотря на временные катаклизмы… — Это она так, надо было понимать, пошутила. — С вами мы, слава богу, успели!

— Хорошо говорить — успели! Я тороплюсь, а вы, словно нарочно, время тянете! И еще уверяете, что считаетесь лучшим салоном в городе? Заканчивайте же, наконец! Сколько можно болтать?!

Ух, до чего же злобная, вредная старуха! Алиса посмотрела на нее с откровенным презрением, но той было по фигу, она же ничего не видела в полутьме.

— Ну вот, вот, вот… — торопилась Надежда Ивановна, пшикая на готовую прическу лаком из аэрозольного баллончика. — Вот и порядок, ах, красота какая! И волновались вы совершенно зря! Можете вставать.

«Старуха» бурчала что-то, расплачиваясь при свете керосиновой лампы.

— До свиданья, всегда ждем вас, Кристина Андреевна, будем рады…

Хозяйка парикмахерской проводила «старуху» до дверей, словно передала с рук на руки молодому человеку, закрыла за ними дверь и вернулась к Алисе, облегченно вздыхая и повторяя как заведенная:

— Все будет нормально, нормально….

— Ничего не нормально! — теперь уже сердито воскликнула Алиса. — Мне же волосы не высушили! А вы уже наверняка закрываетесь!

— Не закроемся, не волнуйтесь, раз такое дело… — попыталась успокоить ее Надежда Ивановна, подвигая лампу ближе и быстро снимая бигуди. — А вы знаете? Волосы-то у вас практически высохли.

— А я вот тоже тороплюсь! — настаивала Алиса. — У меня, может, судьба сегодня решается! А вы не сделали мне прическу… Все пропало!..

— Девушка, я повторяю, не волнуйтесь, сейчас наверняка свет скоро включат…

— А если не включат? — злорадно спросила

Алиса.

— Если не включат, я вам и так уложу в самом лучшем виде, чтоб вы были довольны. И, если пожелаете, даже скидку для вас сделаю.

— Конечно, сделаете! — строго заявила Алиса. — И чтоб пятьдесят процентов, не меньше!

Бедная Надежда Ивановна тяжело вздохнула:

— Девушка, но ведь свет не я же выключила, поймите…

— А оно меня волнует? В общем, даю вам пять минут и — ухожу!

— Хорошо, — покорно согласилась парикмахерша, начиная укладывать волосы Алисы. — Пусть будет пятьдесят процентов, раз вы так настаиваете…

Алиса сидела в кресле, мечтательно закрыв глаза, и размышляла о том, что уже сегодня, а про завтра и говорить нечего, повсюду будет навалом халявного мороженого. Потому что любовь от нее уже никуда не уйдет. После тех тайн, в которые Алиса была посвящена Славиком, они с ним обязательно станут неразлучными, как… ну как попугайчики, которые такие забавные! Вот и свое будущее Алиса тоже представляла себе как одну долгую и забавную историю, в которой главное место у них будут занимать, конечно, любовь и обожаемое ею карамельное мороженое. Нет, мороженое лучше все-таки сейчас, а не потом. Ситуация-то в городе будет неподконтрольная, как хитро заметил ее любимый Славик. Скорей бы он заканчивал, что ли, там, у себя, и приходил, ведь ждать становится невтерпеж!..

А в голове у Надежды Ивановны роились совсем другие, обидные мысли.

«Что ж это за народ такой у нас? — с грустью задала она себе вопрос. — Откуда эти люди только берутся? Ну случаются же ситуации, в которых нет никакой твоей вины, ты сам страдаешь по причине чьего-то разгильдяйства, а они, все прекрасно понимая, тем не менее стремятся хоть на копейку, а нажиться на твоем несчастье! Вот и выходит, что ты в конечном счете отвечаешь за чужие грехи и сам же, по сути, оказываешься виноватым… А эти? Они — в шоколаде… В золоте с ног до головы… Учили, строили — и все впустую… ни малейшей совести у людей. Кому — конец света, а им — халява!»

Наконец, она закончила укладку у этой «сопли», слегка побрызгала волосы лаком, поправила пару локонов и сняла с клиентки пелерину.

— Я вам посвечу, можете смотреть, зеркальце подержать? — Она подняла лампу. — Пожалуйста.

Алиса критическим взглядом оглядела свою прическу и, чтобы держать марку, сморщила носик.

— Ну так вроде ничего, — недовольным тоном сказала она. — Конечно, если б не ваше освещение, можно было бы и лучше, но — сойдет… Значит, как мы договаривались?..

— Да-да, — поспешно ответила Надежда Ивановна усталым голосом, — хотя моей вины тут нет, вы понимаете, но тем не менее…

Алиса отсчитала четыреста рублей — половину той суммы, что стоила ее сегодняшняя прическа, — и подумала, что и этого многовато, жаль, что сразу не стала торговаться, настаивать на еще большей скидке. Но подумала, что, наверное, не стоит портить отношения на будущее, а сейчас вдруг поняла, что больше вообще сюда не придет, они же уедут отсюда со Славкой! Он ведь твердо обещал!

А Надежда Ивановна, проводив «соплю», заперла дверь, кинула деньги на столик и опустилась на стул — ноги уже не держали. Посидела, глядя на прыгающий огонек фитиля лампы и пытаясь вспомнить, какая мысль мелькнула у нее, когда девчонка отсчитывала деньги…

Вспомнила-таки! Вот! Выбегая на улицу, она обратила внимание, что во тьму погрузилась не только Приморская с ее домами и уличным освещением, а, похоже, и соседние улицы, и, возможно, весь город. И это значило, что случилась не просто авария местного значения, а нечто куда более серьезное. И поэтому надо будет завтра, с утра пораньше, забежать в магазин напротив дома. Ведь если со светом действительно возникла серьезная проблема, в магазине «накроются» все холодильники, и мясные продукты наверняка выбросят по сниженным ценам, чтоб совсем не прогореть. И взять надо будет побольше, с запасом, а дома кинуть в погреб, на ледник, — ничего с ними не случится…

Плетнев, пройдя весь состав, выбрался из первого вагона и словно нырнул в сплошную черноту — ни огонька, ни даже проблеска. Проводница, стоявшая на освещенной фонарем со свечкой внутри передней площадке — это чтобы в вагон не проникли незваные посторонние, — на вопрос Антона, куда идти, ответила, чтоб он шел, ориентируясь на рельсы. А через полчаса, как будет идти, дойдет до моста, под которым проходит шоссе. Ну а там уже ориентироваться по свету фар автомобилей. Справа — Цемдолина, слева — собственно город. Может, кто и подбросит. На вопрос, далеко ли до города — ну в том смысле, во что обойдется дорога, на какую сумму ориентироваться? — ответила, что это зависит от того, на кого нарвешься. Если, к примеру, мужики с Цемдолины, то возьмут по-божески, а если хохол окажется, которых тут в последнее время много набежало, так тот три шкуры содрать норовит. Жадные они, дома-то у себя ничего им не светит, вот и бегут сюда на заработки, деньги сшибать. А что за Цемдолина такая? Так поселок, где цемент производят, там — работяги, хохлам там делать нечего.