Фридрих Незнанский - Забыть и выжить

— А вот это мы, дядь Мить, понимаешь ли, еще посмотрим…

Он нажал клавишу, чуть откинувшись в кресле, и уставился на экран с ожиданием. Через несколько секунд на мониторе появился текст: «До активизации программы осталось 59 минут 57 секунд».

Славка быстро и уверенно пробежал пальцами по клавиатуре, и текст исчез. А на экране монитора снова появились диаграммы и таблицы, которые были на нем до того, как в программу работы электростанции вмешался обычный слесарь-механик Славка Найденов, решительно ничем не примечательный парень двадцати трех лет от роду, известный разве что в своем достаточно узком кругу молодых парней, увлекающихся компьютерными играми, как Доктор Си. Вот такой у Славки был странный ник, понимаешь ли, говоря присказкой дяди Мити Столешникова, который ни сном ни духом, разумеется, не догадывался о том, что слесаренок, недавно принятый на работу, вообще что-то сечет в компьютерных делах.

Из подсобки донесся очередной взрыв восторга:

— Борька! А чего тебе-то не дали слова? Ты ж не последняя спица!.. Автор программы, а они…

— Ну, блин, вырезали! Таскались тут, записывали, а ни фига не оставили!

— Да ну их всех к такой…

— Эй! Кончайте там выражаться! — Это тетя Шура усмиряла расходившихся зрителей. — Еще не все, дайте доглядеть!..

— Да не-е… — уныло протянул Славка, снова оказавшийся за спиной тети Шуры и пытавшийся, поднимаясь на цыпочки и невольно прижимаясь к ее широкоплечей и еще более широкозадой фигуре, чтобы разглядеть, что творится на экране. — Раз сразу не показали, значит, наверно, отрезали…

— Больно понимаешь! — огрызнулась тетя Шура, оглядываясь. — Слышь, ну чего ты возле меня все трешься, Славк? Аль молодки надоели? — Она хихикнула и легонько толкнула его задом. — Отвали, смотреть мешаешь!.. Эй, Славк, — она игриво ткнула его локтем в живот, — а это еще что за хмырь такой?

— Где? — Он опять поднялся на цыпочки и снова ненарочно прижался к ее спине, стараясь хоть так компенсировать свой невысокий рост. И тетя Шура хмыкнула, задом-то повела из стороны в сторону, но не отстранилась. «Вот ведь какая стерва», — мелькнуло у Славки. — Не знаю, теть Шур, — сказал он.

Но диктор уже сам подсказал:

— А сейчас мы спросим главу крупнейшей московской компании, специализирующейся по «Ай-Ти» и компьютерам, Григория Алексеевича Переверзина. Он, кстати, сам уроженец города Новороссийска и очень болеет за родной город… Григорий Алексеевич, наши телезрители хотели бы услышать и ваше мнение по поводу тех животрепещущих проблем, которые мы постарались осветить в своем репортаже.

— Я целиком и полностью согласен с такой острой, а главное, своевременной постановкой вопроса в нашем правительстве. Я считаю, что перевод энергетики под компьютерный контроль станет переломным моментом в жизни и моего родного города. Со своей стороны хочу сказать следующее. Во-первых, я считаю…

Но его уже слушать никто не стал, народ зашумел и начал расходиться по своим рабочим местам. И первым устремился к выходу Борис Петрович Платонов, так и не увидевший на экране своего выступления, о чем сильно жалел, потому что уже успел растрепаться жене и соседям о своем триумфе. Как же, само Центральное телевидение! Вечно у них через это самое… Хоть физиономию показали, и на том спасибо…

Он уселся в свое вращающееся кресло и «спросил» компьютер, все ли в порядке, нет ли посторонних помех? Компьютер «ответил», что постороннего вмешательства в заданную программу не было…

В отличие от работников электростанции, которым был совершенно неинтересен или, грубо говоря, по фигу какой-то там Переверзин, высокий, худой человек, которого звали куратором, прекрасно осведомленный о телевизионном репортаже, завершавшем программу «Время», очень внимательно просмотрел ее от начала до конца и даже записал на лазерный диск.

С давних пор он усвоил непреложную истину о том, что даже самые слабые чернила всегда оказываются лучше самой твердой памяти. И хотя на собственную память он никогда не жаловался, однако постоянно помнил, что документальная фиксация факта — важное и необходимое условие его работы. А кроме того, у него при прослушивании передачи появилось ощущение чего-то очень знакомого. Слуховая какая-то ассоциация, но в связи с чем — вот об этом следовало поразмышлять.

Это «знакомое» прозвучало в конце передачи, и куратор стал раз за разом прослушивать хвастливый текст, произносимый каким-то московским бизнесменом, совершенно неизвестным ему, где тот излагал собственные соображения о внедрении в энергетику компьютерных программ, разработанных на его фирме, пользующейся, оказывается, непререкаемым авторитетом и поддержкой правительства.

И вдруг осенило! Неожиданно подсказала фраза: «Я считаю…» Многократно повторенная в других телефонных разговорах куратора с заказчиком, она теперь выдала того полностью, хотя этот господин Переверзин старался тщательно сохранять свое инкогнито. Так вот кто ты таков, голубчик?! Вот зачем тебе понадобился «Конец света»?! Ну конечно, теперь-то уж все встало на свои места. И жуткий, страшный Карабас-Барабас на поверку оказался обыкновенным беззастенчивым дельцом-фирмачом, самоуверенным и, естественно, наглым — без этих качеств в России бизнес и не существует, — готовым пойти в конкурентной борьбе на крайние меры… Да, это так, но он платит деньги, значит, и заказывает музыку. А ты можешь не плясать под его дудку и не слушать идиотской музыки… если сам заранее не подписался. Ну а если уж подписался, то придется, видимо, доигрывать расписанную для тебя партию до конца. Чего бы тебе это ни стоило…

Странное оставалось ощущение: этот Переверзин выглядел вполне респектабельным, современным дельцом, никого не пугал, не угрожал никому, говорил в принципе правильные слова. Ну одеяло тянул на себя, так это ж и есть бизнес.

Куратор еще раз прослушал запись последнего своего телефонного разговора с заказчиком, а потом его же выступление по телевидению. Совпадало. Впрочем, всегда можно провести соответствующую криминалистическую экспертизу — для окончательной уверенности…

«А вот теперь, — с усмешкой, не предвещавшей заказчику ничего хорошего, подумал куратор, — вы сами, Григорий Алексеевич, у меня в руках. И вы уже никуда не скроетесь… Никаким лопушком свою голую задницу не прикроете!»

Ах какую высокую цену теперь приобретали записи телефонных переговоров куратора с заказчиком! Несмотря на то что Переверзин всякий раз тщательно пытался завуалировать нейтральными фразами свой «живоглотский интерес». Очень удачная мысль была — записать телепередачу.

Однако почему-то совершенно не «телится» исполнитель, этот «Белый паук»… У него ведь остается все меньше времени до контрольного срока — всего два дня. А много ли за них сделаешь, особенно если ты находишься где-то в Скандинавии?..