Фридрих Незнанский - Пробить камень

— Эй, Саша, ты где? — раздался тревожный голос Меркулова.

Турецкий встряхнулся, покрутил джойстик инвалидного кресла и поездил туда-сюда по палате. Меркулов, сидя в кресле, с интересом наблюдал за ним.

— Значит, Щеткин погорел на взятке? — спросил Турецкий.

Меркулов покивал и добавил:

— Да, но вывел нас на главного подозреваемого.

— Фигня, конечно, получается. Да какой из него пособник террориста?! Хм… А что он сам говорит?

— Говорит, деньги какому-то человеку поменял. Видел его первый и последний раз в жизни.

Турецкий остановил кресло. И начал размышлять вслух:

— Плетнев говорит, что это действует маньяк— одиночка, так? Ладно. Будем считать, маньяк… Но ведь он никак не мог обойтись без помощников… Где он доставал пластид? Как он передвигался по городу, — со взрывчаткой, радиостанцией и невменяемой девчонкой? Ведь любой патруль может проверить, и тогда… — Турецкий помолчал. — У него наверняка хорошие документы для прикрытия. Или купленный человек с «коркой», который его прикрывал.

Меркулов сверкнул глазами:

— То есть ты хочешь сказать, что Щеткин все-

таки не при делах, я правильно понял?

Турецкий неопределенно кивнул.

— Это я сейчас не при делах, так что окончательные выводы — по твоей части, Костя. Все бывает — и гусь свистит, и рак летает. Может… может, Щет-кин как раз и есть тот, кого мы ищем.

— Ну, уж это ты брось, Саша! Ты бы глаза его видел! Я понимаю, что их к делу не пришьешь…

— Ладно-ладно, не кипятись. Я сам с ним знаком с незапамятных времен. Но давай просто допустим, что чисто логически Щеткин может быть пособником террориста. Допустим?

— Ну, допустим.

— Хотя именно в этом его пока еще не обвинили?… До того, как я впал в кому, у нас вроде была презумпция невиновности?

— Она и осталась, — успокоил Меркулов. — Кроме визуального подтверждения денежной связи с террористом, на Щеткина ничего нет.

— Тогда есть и другой вариант, который мы тоже исключать не можем.

— Какой? Совпадение? Теоретически — конечно.

— Нет, про это забудь. Вероятность настолько ничтожная, что ее не стоит принимать всерьез.

— Я тебя не понимаю, — начал злиться Меркулов. — Ты сам не веришь, что Щеткин при делах.

И тут же начинаешь уверять, что банального совпадения его связи с террористом быть не может! Что же тогда?

— Не прессингуй, Костя. Сейчас объясню, что я имею в виду. Помнишь, как Штирлиц Мюллеру голову морочил, когда его отпечатки нашли на чемодане русской радистки? Он доказал, что был в районе бомбежки, там, где был дом радистки, и помог перенести вещи. Нашли косвенного свидетеля, и все совпало. Отмазался. Но ведь это же чушь, Костя! Реальный Мюллер, реальный разведчик ни за что не поверит в такое совпадение в миллионном городе! Нет, мы пойдем другим путем. Предположим, что Щеткина могли подставить.

— Подставить, — механически повторил Меркулов. — Хм… Не могу сказать, что не думал об этом, но как-то не очень одно с другим вяжется.

— Все вяжется. Сделали мужика крайним… Или он что-то знал… Или мог узнать. Что наиболее вероятно.

— Что наиболее вероятно? — задумчиво повторил Меркулов.

— Мы же имеем право такое предполагать? В конце концов, именно он принес мне амулет… — Турецкий механически покрутил джойстик и снова немного поездил. — А если его подставили, то это мог сделать тот, кто… Кто…

Турецкий закашлялся и кашлял так долго, что заставил Меркулова немного испугаться. Константин Дмитриевич уже заозирался было в поисках медсестры, но Турецкий остановил его движением руки.

— Сигаретку бы сейчас, — вздохнул он.

— Совсем сдурел?! — рассердился Меркулов.

— Да ладно тебе, — примирительно сказал Турецкий. — Сам же мне курево притащил, забыл, что ли? Ну, так кто брал с поличным Щеткина? Кто это был?

— Капитан Цветков, — сказал Меркулов. — Из министерства.

— Ну и?… — подтолкнул его Турецкий.

— Ты хочешь сказать, крыса в МВД?

— Я пока ничего не говорю, заметь…

— Черт! Во-первых, у меня нет никаких оснований требовать внутреннего расследования, а во-вторых, я вовсе отстранен от дела. Что я могу сделать?

Турецкий посмотрел в потолок и пробормотал:

— Легально — ничего.

— Вот именно. Они помолчали.

— Если бы я мог ходить, — сказал Турецкий.

— То что бы ты сделал?

— Я бы пошел к Щеткину и поговорил с ним…

Меркулов расхохотался. Гениальная идея, ниче

го не скажешь.

— А так даже не знаю, что тебе посоветовать, -

совершенно серьезно продолжил Турецкий. Он дер

нул джойстик и развернул кресло к окну. — Со Щет-

киным надо серьезно поработать, Костя.

Небо было сероватым, и накрапывал легкий дождик. На берегу Яузы, у парапета, стоял Цветков. Он потерял свою былую развязность, нервно курил и оглядывался на проезжающий транспорт. Через дорогу перебегала собака. Машины ездили редко, но очень быстро. Цветков невольно улыбнулся, провожая взглядом тяжелый КрАЗ, взвизгнувший пару раз тормозами, — собака едва не угодила под его колеса. Цветков вспомнил, как читал прошлогодний отчет ФБР о расследовании тяжких преступлений, включающий подозрительные смерти и убийства, — некоторым сотрудникам МВД предоставляли такую информацию. 99-летняя жительница города Нью-брафтона погибла. На следующий день ей должно было исполниться 100 лет, но, когда она пересекала дорогу вместе со своей дочерью, отправляясь на вечеринку в честь дня своего рождения, ее инвалидное кресло было сбито грузовиком, доставлявшим ей же именинный пирог! Вот так злая ирония судьбы…

Цветков вспомнил свой последний день рождения. Было неплохо… А жить до ста лет ему и даром не надо. Вполне хватит восьмидесяти.

Наконец к парапету подъехал тот автомобиль, который он ждал. Из кабины вышел Колокатов. Цветков смотрел на него выжидающе. Колокатов молчал с таким видом, будто он Цветкова не знает вовсе и просто вышел прогуляться.

— Дмитрий Сергеевич, как я вас ждал! — не выдержал Цветков. — Мне очень нужно поговорить.

— Что за фарс? В чем дело? — холодно сказал Колокатов и подошел ближе.

— Дмитрий Сергеевич, — взволнованно заговорил Цветков, — я получил выговор на работе за то, что арестовал Щеткина с нарушением процессуальных норм. Мне сказали, что это инициатива Генеральной прокуратуры. Еще сказали, ведется внутреннее расследование с целью, с целью… Вы хотите меня… отстранить? Но почему?!

— Проявляете излишнее рвение, капитан. Цветков отшатнулся:

— Дмитрий Сергеевич, вы… шутите?

— Нисколько.

— Я же все делал, как было условлено! Колокатов молчал.

— Вы хотите сказать, что я плохо работаю?

— Именно.

— Но объясните же!

— А что тут объяснять? У тебя же на лице все написано.