Фридрих Незнанский - На Большом Каретном

– Так бы и говорил, – обиделся на своего более старшего собутыльника Кузя, – а то...

И он замолол заплетающимся языком какую-то ахинею. Однако его уже никто не слушал – взгляды притягивала довольно потертая спортивная сумка, висевшая на плече Агеева.

– Что скажешь, мил-человек? – довольно миролюбиво поинтересовался все тот же знаток тюремно-лагерного сленга, не поднимаясь, правда, с бревна.

– Да вот хотел спросить, не найдется ли в хорошей компании стакана?

Все четверо, включая и щуренка сопливого, недвусмысленно переглянулись. Им явно пришлись по душе слова коренастого незнакомца о хорошей компании, что уже само за себя говорило о том, что светит халявная выпивка, но вот что касается стакана...

– Видишь ли, – первым отозвался более смышленый Толстопятов, правильно отреагировавший на давно забытое слово «стакан», – мы здесь вроде бы как на природе отдыхаем... обходимся, можно сказать, без таких излишеств, как стакан и...

«И закуска», – хотел было подсказать Агеев, однако Толстопятов продолжал выстраивать свою логическую линию:

– Но если ты не можешь обойтись без стакана...

– Не могу, к сожалению, – развел руками Агеев, – еще на Колыме спиртом глотку сжег.

– Вот бы мне сейчас так сжечь! – искренне позавидовал молчавший до этого коллега по бревну, а Толстопятов продолжал гнуть свое:

– Так я чего хочу сказать? Могу и за стаканом домой сходить. Или вон Кузя слетает.

– Кузю трогать не будем, – поднял руку Агеев. И тут же: – А ты что, живешь близко?

– Да вон напротив дом. И лифт, между прочим, работает.

– Так, может, у тебя и разопьем бутылец? Засветиться боюсь перед ментами.

– Можно и у меня, конечно, – с великой радостью согласился Толстопятов, видимо уже просчитавший в уме, что бутылка водки на двоих – это гораздо больше, чем та же бутылка, поделенная на пять халявных ртов. – Но только предупреждаю сразу: в мою берлогу – без посторонних!

– Да ты чего? – искренне возмутился знаток тюремно-лагерного сленга. – Ты че, западло нас держишь? Тебе, выходит, стакан, а нам... Кушай, Вася, тюрю, пока дядя не сожрал?

Настоянный весенней свежестью, бодрящий воздух Битцевского лесопарка уже попахивал никому не нужной дракой, и Агеев, похваливший сам себя, любимого, что прикупил в магазине и пива, решил внести свои коррективы:

– Ша, ребята! Вам троим по бутылке пивка, а мы уж без него обойдемся.

– Зачем ты?.. – возмутился было немыслимой щедрости Толстопятов, однако Агеев уже подталкивал его впереди себя, выложив перед этим на траву пиво, которое ждало своего часа в спортивной сумке.

...Когда Толстопятов открыл наконец-то вполне приличную, обитую хорошим дерматином металлическую дверь, поставленную, видимо, еще в добрые для него годы, и они вошли во вполне приличную для алкоголика двухкомнатную квартиру, первое, что бросилось в глаза Агееву, – это огромный, в траурной рамке, с черным бантом портрет молодой красивой женщины, в глазах которой действительно было что-то дьявольское и в то же время – вызывающе блядовитое.

– Жена? – спросил Агеев.

Толстопятов будто вздрогнул от этого вопроса. А может, это просто показалось Агееву. Он подошел к висевшему на стене портрету и осторожно, словно ласкал любимую женщину, погладил по его глянцевой поверхности.

– Что, умерла?

Словно постаревший за эту минутку, хозяин квартиры накрыл портрет какой-то тряпкой, молча развернулся и так же молча прошел в кухню. И уже оттуда спросил:

– Так ты из чего все-таки пьешь? Из стакана? Или мне рюмки достать?..

Теперь уже Ирине Генриховне казалось, что оперативным совещаниям не будет конца. И только удивлялась, каким образом умудряется Яковлев держать в голове и анализировать тот поток оперативной информации, который стекался в его кабинет. К тому же он курировал не один только убойный отдел, а все отделы МУРа!

Упаси и пронеси, Господи, от чести такой!

Когда Бойцов доложил о результатах «проверки на вшивость» хозяина темно-вишневого «БМВ», который Голованов вывел прямехонько на пост ГАИ, Яковлев отстучал костяшками пальцев только ему известный мотивчик и, как бы сам для себя, повторил информацию, озвученную Бойцовым:

– Итак, наш Мосластый, если только это действительно он, а это он , в миру известен как Чикуров Леонид Александрович и является начальником службы внутренней безопасности коммерческой фирмы «Клондайк», которая является научно-производственной базой довольно известной в Москве клиники с очень похожим незамысловатым названием – «Клон».

– Правда, свое золотишко они моют не на Аляске, – не удержался, чтобы не прокомментировать, Бойцов, – и даже не в Северной Америке, а в Москве, занимаясь дойкой того ажиотажа, который подняла наша родная пресса вокруг стволовых клеток.

– Вот именно, – поддержал полковника начальник МУРа и повернулся лицом к Турецкой: – Вам слово, Ирина Генриховна. Что сможете сказать на это?

– Только то, что уже рассказала вам. Толчев, видимо сам того не подозревая, зацепил в «Клондайке», а возможно, что и в самом «Клоне», нечто такое, что грозило не только общероссийским скандалом, но и сроками заключения. И когда он только обмолвился об этом в известном вам интервью, тут же последовала ответная реакция со стороны руководства «клонов».

– А не кажется ли вам, дорогая Ирина Генриховна, что эта реакция, как вы изволили выразиться, несколько неадекватна тому, что мог бы вынести на страницы своего еженедельника наш фотокорреспондент?

Эти слова, произнесенные вроде бы по-отечески покровительственным тоном, однако с долей издевки в голосе, принадлежали заместителю Яковлева, и Ирина Генриховна не могла не отреагировать на них.

– Могу уверить вас, что не кажется.

– Что, настолько уверены?

– Да, уверена. И могу вам сказать, что даже то, видимо немногое, в чем я смогла разобраться, изучая материалы Толчева по клонированию и стволовым клеткам, действительно несет в себе бомбу для этих дельцов от медицины.

Она вдруг почувствовала, что заводится, может в подобном состоянии наговорить много лишнего, то есть чисто бабского, и как бы ушла в глухую защиту.

– Все, брэк, – поднял руку Яковлев. – Все дебаты потом, а сейчас перейдем к главному. Откуда, как и каким образом наш Мосластый узнал о том, что «Глория», и даже более конкретно – Голованов, пытается распутать смерть Юрия Толчева? Причем хочу обратить ваше внимание на то, что официального дела по факту убийства Юрия Толчева нет. Так откуда господин Чикуров Леонид Александрович?..

Он замолчал и уставился немигающим взглядом на Ирину Генриховну, словно требовал от нее немедленного ответа. И она не выдержала: