Фридрих Незнанский - Ночной снайпер

Шестаков и Турецкий читали заключения экспертов, когда позвонил Вячеслав Иванович Грязнов.

— С тебя причитается, — сказал он Турецкому. — Кажется, нашлась такая машина, это «уазик», только не московский, а из Катуара, и мы с областным угро решили за ним проследить. Мои ребята негласно установили по журналам, что машина выезжала под предлогами вызовов по поводу бытовых ссор и драк, что еще предстоит проверить, причем не возвращалась почти до утра, хотя в этом поселке все рядом, и как раз в те самые ночи и часы, когда твой снайпер убивал партнеров Кольчугина. Вот так вот.

— Ну спасибо, — протянул Турецкий. — А не может здесь быть какого-то простого совпадения?

— Все может быть.

— Отпечатки шин нужны.

— Да, говорят, шины старые. Давно не меняли. Мой эксперт про их марку сказывал, мол, таких давно не делают. Только в провинции и остались, вроде Катуара, где на всем экономят. Это уж тебе устанавливать насчет совпадения со следами той, у школы.

— Если так, то с меня причитается, — сказал Турецкий.

— Наслышаны. Все только обещаешь. А потом опять будет некогда, все дела да случаи.

— Слав, ты меня знаешь: как только, так сразу. Вот поймаю снайпера, — размечтался Турецкий, — и сразу с тобой в загул.

— Ловлю на слове. А у самого как? Есть успехи?

— Какие там успехи. Слезы одни, — пожаловался Турецкий.

— Хватит прибедняться, — сказал Грязнов. — Ладно, будет что новое, позвоню. А с катуарскими разбирайся сам.

— Итак, что мы имеем с гуся? — спросил Турецкий у Геры, положив трубку. — Угрозыск что-то нарыл, а мы что имеем?

— По моей части — почти ничего. Следы, да, совпадают. Одна и та же обувь, причем у двоих фигурантов, и под Архангельском, и в этой школе, откуда застрелили Артемова. Переобуться они не успели, что ли? Или им лень было?

— Они думали, будто нам будет лень проследить их командировку в Архангельск, — хмыкнул Турецкий.

— А что это меняет? Мы и без того знаем, что снайпер один и тот же. Пули-то из одной винтовки.

— Но мы-то думали, что там был один снайпер, а теперь, оказывается, их двое. Напарники, что ли, из одной винтовки стреляют?

— Стало быть, надо проверить этих милиционеров из области, — кивнул Гера, записывая. — Не служил ли кто из них в армии снайпером или не был ли каким-нибудь, прости господи, олимпийским чемпионом по стрельбе либо биатлонистом.

— Тебе еще со счетами за междугородные переговоры надо разобраться, — напомнил Турецкий.

— Уже разобрались, — пожал плечами Гера, доставая копию счета. — Погибший Коптев звонил своей сестре Наталье. Все звонки только ей. Она замужем, двое детей, живет в Москве.

— Звонил-то он звонил… — Турецкий устало потирал лоб и виски. — Сестре-то сестре… Ну-ка дай мне этот счет, или мне почудилось?..

Гера передал листок, и Турецкий углубился в изучение.

— Любящий брат, — хмыкнул он. — Звонил сестре часто, а говорил понемногу, как при деловых, а не семейных переговорах.

— Да уж… Бывает, наверно. Ведь дорого, поди, подолгу разговаривать. Так, может, пригласим сестру? — спросил Гера. — И поговорим за жизнь за чаем с бубликами?

— Рано. Только спугнем, если она тут как-то замешана, — ответил Турецкий. — Только в чем? Ее быстро подготовят, что и как сказать и как себя вести… Нет, рано. Поговорить надо, когда соберем больше информации. Подготовиться надо, понятно? А что у нас есть? Ничего. Кстати, мы запросто вычислили эту пассажирку с дочерью, летевшую во Францию на лечение. Ее оттуда, сам понимаешь, не оторвешь. Иначе говоря, одному из нас надо лететь в Париж, а другому ехать в Катуар, что по Савеловской дороге, посмотреть милицейскую машину и тех, кто на ней раскатывал.

— Кому-то?.. Скажи прямо: решил использовать служебное положение. А слабо кинуть монету? — сощурился Гера. — Кому электричкой в Катуар, а кому «боингом» в Париж?

— Можно, — кивнул Турецкий после паузы, во время которой не без удивления разглядывал подчиненного, столь раскованно и непринужденно переступившего субординацию, чего за ним прежде не водилось. Явно сказывались благотворные перемены в его личной жизни после командировки в Архангельск.

— Только кидать буду я, — продолжал напирать Гера. — Чур, моя решка!

— Валяй! — разрешил шеф.

Монета взлетела и упала на стол, покаталась по столешнице, наконец легла вверх орлом.

— Так нечестно, — обиженно сказал Гера. — У самого, поди, на руках командировка с визой из посольства и командировочными, а еще в демократию играешь. Кстати, в слове Катуар тоже есть что-то французское.

— Верно, — снова согласился Турецкий. — Послезавтра туда и вылетаю. А ты чтобы завтра же смотался в свой Катуар. Туда виза тебе не потребуется. И посмотри внимательно: может, снайпер этот где-то там пасется.

— Да это понятно. Кстати, а что с платой? — спросил Гера. — Помнишь, ребята нашли осколок от электронной платы?

— Вот экспертиза, — Турецкий протянул ему бланк протокола. — Плата из чипа мобильного телефона фирмы «Эрикссон».

— Да уж, вижу, неплохо вы здесь поработали, воспользовавшись моим отсутствием, — сказал Гера. — Выходит, один звонок по сотовому с любого конца города, и машина с господином депутатом парит в поднебесье?

— Сразу видно, давно ты их не взрывал, — заметил Турецкий.

— Ну да… Что это я?

— Не проспался? — посочувствовал шеф. — Террористу надо видеть своими глазами проезжающую мимо машину, чтобы точно определить момент, когда дать сигнал на ее подрыв, да еще с упреждением.

— Кстати, взрыв-то произошел, если ты помнишь, с запозданием, — заметил Гера. — Депутат отделался легким испугом и, судя по всему, тяжелой контузией. Как если бы подрывник наблюдал за его машиной издали, по видеомонитору, да еще с плохим изображением. Может такое быть?

— Черт их знает! Задержка была всего на полторы секунды, ты же сам считал, — вспомнил Турецкий. — И погибли совсем другие люди. Если взять ситуацию в целом, включая сенсационное выступление героя нашего времени Петра Авдеевича Кольчугина по заранее заготовленной бумажке, то опять невольно возвращаешься к тому соображению, что депутата либо хотели попугать, либо хорошенько встряхнуть перед его выступлением в Думе, чтобы сделать из него мученика в борьбе с коррупцией. Только кому и зачем это надо?

— То есть ты все-таки считаешь, это запоздание с подрывом было сделано специально? А если бы он погиб?

— Взрывчатка — безоболочная, без поражающих осколков, хотя риск, конечно, все равно был… Ведь что-то же их заставило пойти на этот форс-мажорный фейерверк?

— Кого — их? — спросил Гера.

— Откуда мне знать… Ладно, еще подумаем, в чем тут дело.

— А как у нас обстоит с анализом на кровь и ДНК? — спросил Гера. — Неужели тоже есть результат?