Фридрих Незнанский - Незримая паутина

Он был не вполне уверен, что со стороны все выглядело естественно. Выжал сцепление, дал по газам и рванул в сторону перекрестка. Проехав сотню метров, не выдержав, оглянулся. Джипов с охраной в поле зрения не было. Теперь его отделяла от них лавина других машин, катившихся следом.

Ефим вытер взмокший лоб. Он все еще не верил, что все прошло так чисто. Следовало бы как можно скорее бросить к чертовой матери эту «корсу», поскольку охранники ее как пить дать засекли и видели его самого как облупленного. Наверняка и менты уже запустили свой план «Перехват», и он во что бы то ни стало должен успеть проскочить их оцепление.

Когда он подрулил к «Маргарите», то обнаружил, что не сможет поставить машину на прежнее место: оно было уже занято. Да и черт с ним! Он быстро вылез, закрыл дверцу, бегом поднялся наверх. Фу-у…

Нина сидела с обиженным видом за тем же столиком. Ефим с удовлетворением отметил про себя, что лицо девушки радостно вспыхнуло, едва она его увидела. Возле нее стоял, склонившись, один из тех кавказцев и что-то ей старательно втолковывал.

— Я смотрю, скучать тебе здесь не давали, — весело сказал Ефим, опускаясь рядом. — Может, познакомишь?

— Олег, почему так долго? — укоризненно спросила она.

Соискатель ее прелестей выпрямился, бросив злобный взгляд на внезапно вернувшегося кавалера, и пошел к своей компании. Ефим внимательно оглядел их состав. Он не изменился. Двое на двое, две пары… Девицы усиленно курили и щурились на него и Нину, и было незаметно, чтобы они выражали недовольство вылазкой своего кавалера к чужому столику. Молодежь нынче такая, что ли, подумал Ефим. Нам уже не понять. В мое время за такое сразу бы схлопотал туфлей по морде.

До конца вечера он был щедр, оживлен, балагурил и, только когда показывали последние известия по небольшому телевизору, висевшему над стойкой бара, замолкал и настораживался.

В девять часов с пометкой «срочно» передали сообщение о втором за этот вечер покушении и убийстве банкира Смушкевича из Коминвеста. Показали его труп, привалившийся к мертвому водителю, с небольшой ранкой во лбу. Именно в этой позе Ефим их оставил, когда делал ноги с места события. Сказали, что идет настоящая охота на членов правления банка и что произошло это за день до собрания акционеров, где Смушкевич и убитый днем раньше другой член правления, Костырев, были основными претендентами на пост председателя правления.

Опять тот же банк, подумал Ефим. Чем-то они здорово насолили Павлу Семеновичу.

«На основании показаний свидетелей составлен фоторобот преступника, — продолжала ведущая. — Сейчас мы его вам покажем».

Черт, выругался про себя Ефим. Вот это прокол. Кто знал, что они теперь такие шустрые.

— Ну ни фига себе! — воскликнул он, когда появилось изображение. — Так это ж вылитый я! Ты посмотри, а? Я-то думал, будто единственный и неповторимый, другого такого на свете нет…

Нина ничего не ответила. Только улыбнулась, встретившись с ним взглядом. И отвела глаза.

«Всех, кто в этот промежуток времени — от половины шестого до без четверти шесть — находился недалеко от метро „Октябрьская“ и мог видеть этого человека, предположительно владельца автомобиля марки „опель“, просим позвонить по указанным телефонам», — закончила диктор свое сообщение.

Ефим украдкой взглянул на Нину. Она сидела напряженная, молчаливая. И больше не прикасалась к своему мороженому. Ну вот, подумал он не без сожаления, завяли, значит, помидоры.

Он вспомнил, как впервые увидел ее поздно вечером на темной улице, когда она возвращалась из института иностранных языков, где училась на втором курсе вечернего факультета. Он проезжал мимо на очередной угнанной тачке, размышляя, не предложить ли подвезти незнакомку, и повод не заставил себя долго ждать: к ней пристала группа подростков, с которыми Ефим разобрался, как в старом советском кино, — в одиночку и без потерь, за что был одарен ее восхищенным взглядом. Он доставил девушку, она дала свой телефон. Ефим соврал, что занимается коммерцией, а вовсе не восточными единоборствами. Позднее он снял небольшую квартирку для встреч с нею. Нина прогуливала институт, а два раза даже оставалась у него, сообщив родителям, что едет к подруге за город на дачу. Его сожительница Антонина Павловна устроила по этому поводу скандал, грозила выгнать его из дома и выцарапать разлучнице глаза. Уходи, говорила, к ней, если больше не нужна. Но он колебался. Бросить пригревшую его Антонину вот так сразу не мог…

Выходя из ресторана, Ефим оживленно острил, предлагал донести спутницу до машины на руках, но она по-прежнему отмалчивалась.

Ефим не заметил, как, пытаясь расшевелить Нину, остановился перед той самой «корсой», на которой ездил на «дело». Рядом стоял милицейский «форд» с милиционерами в бронежилетах и с автоматами внутри.

— Ты чего? — удивилась Нина. — Вроде сегодня почти не пил. Ты ж свою машину с другой стороны оставил, вон там, по-моему.

Черт, совсем плохой стал! Опасно это.

Уже садясь в «шкоду», Ефим оглянулся. Милиционеры вылезли из своего «форда» и подошли к тем самым кавказцам, что сидели с девицами за соседним столиком, — те открывали дверцы «корсы». Вот это совпадение… Прямо одно к одному. Мерещится мне все это, что ли, подумал Ефим.

Он быстро завел мотор.

— Ты нервничаешь? — спросила Нина, собравшись с духом. — Какой-то ты напряженный стал, как увидел фоторобот. Хотя он на тебя очень мало похож. Я не обратила бы внимания, если бы не ты.

Напрасно ты это сказала, искренне пожалел он ее. Ох напрасно!

— С чего ты взяла? — сказал он вслух. — Все нормально. Не похож, значит, менты не будут придираться.

— Куда мы едем? Опять к тебе? — спросила Нина сухо.

— Как договаривались, — ответил он, все еще наблюдая за милиционерами возле «корсы». Они забирали кавказцев вместе с девицами, те спорили, не хотели ехать в отделение.

— Отвези меня домой, — отчужденно сказала она после паузы. — Какой-то ты странный… И настроения что-то нет.

— Как хочешь, — пожал он плечами, смотря, как милиционеры заталкивают сопротивляющихся кавказцев в подкативший «уазик» с решетками.

— Может, все-таки ответишь, где ты был, когда ушел из ресторана? Не мучь меня, ладно? Я хочу все знать о тебе.

Вот и кончился мой фарт, горько вздохнул про себя Ефим, гладя ее волосы и лицо, целуя зажмуренные глаза. Издержки профессии. И потом, давно известно: карта идет пять минут. Это так же непреложно, как закон всемирного тяготения…

Он задушил Нину в лифте ее дома, поднимаясь с ней наверх, после нескольких страстных поцелуев, когда она расслабилась и, казалось, была уже согласна ехать к нему. Он накинул удавку на тонкую длинную шею, так что хрустнули позвонки, и девушка умерла сразу, не мучаясь, не поняв, что произошло.