Артем Чепкасов - Принцип бумеранга

– Обожди, говорят тебе, – спокойно повторил старый осетин.

Находившиеся в камерах молчали и каждый раз, как на них оглядывался кто-либо из ментов, отворачивали лица, пряча ошалевший взор. Олег сел на стул и, не пытаясь оправдаться, безразлично произнес:

– Это Добреев Руслан Сергеевич.

– И что? – оперативный дежурный через окошко увидел вернувшихся оперативников.

– Чего это он у вас тут отдыхает? – шутливо возмутился заместитель начальника уголовного розыска, зайдя в помещение дежурки.

Майор милиции осторожно приподнял голову задержанного, легонько похлопал его по щекам и беспомощно посмотрел на сыщика:

– Вот, Олежек расстарался. И что на него нашло? В жизни за ним такого не водилось, добрее доброго же.

– Пустяки, – ухмыльнулся заместитель начальника уголовки, пнув лежащего в бок. – Вставай, чума, будет прикидываться, не проканает. Разговор к тебе есть.

Задержанный, кряхтя от боли, с трудом сел и прислонившись к стене, внимательно посмотрел на Олега. Осторожно размазывая по лицу кровь, он отчетливо, вложив всю ненависть в свои слова, проговорил:

– Тебе кранты, мусор. Я тебя запомнил…

– А я тебя и не забывал, – огрызнулся Рассказов и спросил у коллег. – Вы Тропарева с Семёновым помните?

– Пэпээсники? – уточнил оперативный дежурный. – Помним…

– А это тот, из-за кого они сидят, – кивнул Рассказов в сторону Добреева.

– Они уже на свободе, – поправил заместитель начальника уголовки. – Им по шесть с чем-то давали, вышли на условно-досрочное, всё у них норм. Живут, как белые люди, не то, что мы…

– Не важно, – парировал Олег.

– Важно, – перебил Добреев, усмехнувшись, и попытался подняться на ноги. – Ты не выйдешь, отвечаю. Я тебя по полной укатаю. Зря тогда с мамой пожалели тебя…

– Не ты жалел, а твой отец, – напомнил младший лейтенант милиции. – Сам без него что можешь?

– Узнаешь, – уверенно произнес задержанный, сумев подняться. – А отец мне до одного места. Он такой же гад, как и вы все. Правильный типа, на мать всё кричал, что она мешает ему меня воспитывать, учить, отвечать за свои поступки, а сам с другой сучкой связался. С молодой. И ладно бы, он одну мать предал. Чёрт с ними, с обоими. Но он и меня тоже киданул, когда стал с вами решать, а обещал, когда уходил от матери, что всегда будет за меня, на моей стороне, что дороже меня у него никого нет. И он всех вас должен был попересажать, но испарился, и за него всё сделала мама.

– Много болтаешь! – сделал замечание заместитель начальника уголовки.

Взяв задержанного за шиворот, он грубо развернул его спиной к себе и пнул в мягкое место:

– Шагай, мразота.

– Я и тебя посажу, начальник, – огрызнулся Добреев, выходя из дежурной части.

– Шагай, говорю, – усмехнулся заместитель начальника уголовного розыска, выходя следом за задержанным. – Сколько таких сажателей было, и все сидят, а я как начал вас, гнид, с девяностого, давить, так давить и продолжаю, и дальше буду, и можешь быть совершенно спокоен за своё незавидное будущее…

На несколько минут в дежурке воцарилась напряжённая тишина. Оперативный дежурный вернулся на своё место и нажал кнопку на пульте:

– Всем нарядам и экипажам, доложить обстановку на маршрутах. Чего притихли? Спите?

Не слушая моментальных ответов, кто, где и чем занимается, старый осетин развернулся и внимательно посмотрел на Рассказова:

– Рапорт пиши, Олег, а то этот, – майор милиции, нехотя склонился обратно к пульту. – Почему задержанных не вижу? Клетки пустые. Или у нас все законопослушными стали? И что, что утро? Аах, все спят, даже самые отъявленные. Только царь не поверит и оставит всех на вторые сутки, пока план по административке не выполните…

– Ты забыл, Апсахыч, мы преступление сегодня раскрыли, – послышался сквозь помехи голос Андронова.

– Нет, Лёша, дорогой, преступление раскрыли опера, это их прямая обязанность, а вы содействовали им в задержании и не более, и ваша прямая обязанность, выявление административных правонарушений…

– Моя прямая обязанность, охрана имущества граждан, незамедлительный выезд на сработавшую сигнализацию и тревожную кнопку, а не за пэпэсов пьянь всякую по подворотням собирать…

– Аа, так ты у нас элита. Ну, так вот пока не сработала нигде сигналка, делай то, что я говорю. Развёл бардак, с дежурным по городу споришь. Утром доложу о твоём поведении царю, надоело указывать тебе на твоё место, пускай он сам попробует, у него лучше получится…

При упоминании начальника отдела, Андронов смолк.

– И ты, стажёр, тоже рапорт пиши, – приказал оперативный дежурный Славке, даже не взглянув на него. – Чтобы Добреев этот и в самом деле вас не посадил. Семёнов и Тропарев сели, потому что рапорты о происшествии не составили, как положено, сразу, а потом было поздно, завертелось…

В дежурную часть вошёл водитель экипажа:

– Олег, я же тебя, как человека, просил, быстрее. Чего ты тут расписываешь уже целый час?

(июнь 2015 года, полиция)

Вячеслав Николаевич Киреев тоже удивился встрече с бывшим наставником, если не сказать большего. Но, в отличие от Олега, виду не показал. По чину не положено. Как – никак, а почти руководитель одного из ведущих отделов регионального управления уголовного розыска. И теперь, усевшись в мягкое кресло за большим столом в просторном светлом кабинете, Киреев размышлял над сложившейся ситуацией.

Справку о проделанной работе Рассказов прислал. Составлена грамотно, не придерёшься. Киреев даже не стал переделывать её под себя, как это делали все ответственные перед докладом начальнику полиции по ситуации в дежурные сутки. И последний лист Вячеслав Николаевич распечатал только для того, чтобы поменять подпись Рассказова на свою. Документ, подписанный районным опером, а не тем, кто пришёл с докладом, – это тоже нарушение субординации. Старшего лейтенанта полиции Рассказова Олега Леонидовича, генерал, которого все зовут папой, знать не знает, и знать не хочет, – пешка ферзю неинтересна. А вот он, Киреев Вячеслав Николаевич, капитан полиции, тридцати лет от роду, теперь на заметке. Пройдёт немного времени, и генерал должен будет решить, оставлять Киреева в должности начальника убойного отдела главка без длинных, как дождевой червь, слов «временно исполняющий обязанности» или искать другого кандидата на столь важный пост. Так или иначе, а хотел Слава или нет, но он уже был не пешкой, а, как минимум, лошадью.

Справкой генерал остался доволен. Вроде бы. На лице второго по значимости человека в областной полиции никогда никаких эмоций не было, и даже кричал он, если ему что-то было не по нраву, как-то не по-настоящему, не страшно. Впрочем, может, все попросту привыкли к его крикам, и за погонами с огромной звездой не замечали, что человек и в самом деле расстроен, а то и зол.