Алексей Макеев - Серийный любовник

– Может, сперва сами посмотрим? – осторожно предложил Тихон Николаевич.

Если бы предложение внес кто-то другой, бригадир и внимания бы не обратил, но Тихон? Раз уж он опасается подлянки, значит, подумать есть над чем. Кирик сдвинул брови, обвел парней суровым взглядом. Те взирали на него с надеждой. Ясное дело, второй раз на посмешище себя выставлять никому неохота. Но и в чужой собственности без санкции копаться перспектива не из приятных. «А, чтоб вас всех! – мысленно выругался Кирик. – Нет, пора на покой уходить. Пока с позором не выставили».

– Пломбы ломать не дело, – начал он размышлять вслух. – От одной проблемы уйдем, на другую напоремся.

– А зачем ломать? Мальчик их аккуратненько подсадит, – выдал все тот же Тихон Николаевич.

– Твой Мальчик подсадит, – проворчал Кирик. – И нас заодно на нары.

Мальчиком в бригаде звали Валентина, мужчину за пятьдесят, но с детским, почти мальчишеским лицом и проворными руками. Валентин был из бывших сидельцев, лет восемь по зонам оттоптал, пока к Кирику не прибился. Сидел за разные провинности, но специализацией своей считал мошенничество. Подделать государственный документ так, чтобы никакая проверка не подкопалась, – это для Мальчика проще простого. Бумага с водяными знаками и без. Личные подписи власть имущих, включая почерк рукописных документов. Голоса и смех. А уж на печатях Мальчик, можно сказать, собаку съел. Для него нет разницы, какой штампик продублировать, хоть гербовый, хоть именной, хоть объемный на сургуче или воске или же на бумажку припечатанный.

Поначалу к Мальчику в бригаде относились с опаской. Все, кроме самого Кирика. Вот он Валентина враз принял, со всеми заморочками и шероховатостями. Что-то он в нем разглядел такое, что позволило уровню доверия до ста процентов подняться. К примеру, тому же Саньку Котову Кирик доверял разве что процентов на восемьдесят без хвостика. Вот и Тихон. Хоть и свойский мужик, а если припрет, подставит любого, лишь бы самому сухим из воды выйти. Для него своя рубаха в любом случае ближе к телу, и он всегда себе на уме. Где-то слово сболтнет, где-то заленится, а иной раз и в открытую от работы откажется, если выгоды не увидит.

Про Мальчика такого Дядько Кирик сказать не мог. Знал, нутром чувствовал: случись настоящая беда, положиться он может только на него, да еще, пожалуй, на Доброхота. Потому и подставлять Валентина ему не хотелось. Кто знает, что они внутри найдут, если сунутся? С остальных-то как с гуся вода, а вот им с Валентином не поздоровится. Кирику – как начальнику, Валентину – как сидельцу. Пока Кирик раздумывал, Мальчик стоял поодаль и молча наблюдал за терзаниями бригадира. В отличие от Доброхота на рожон он никогда не лез, зоновский опыт сказывался.

– Что скажешь, Валентин? – Обращаясь к Мальчику, Кирик никогда не использовал кличку, хотя тот против прозвища ничего не имел.

– Надо – сделаем, – прозвучал лаконичный ответ.

– Надо, Мальчик, ох как надо, – подскочив к Валентину, затараторил Санек. – Сам посуди: вскроют хозяева контейнер, а там корова дохлая по пожиткам их стекает. И как мы опять выглядеть будем? Журналюги ведь враз пронюхают, сенсацию раздуют, а начальство нас премии лишит.

– Ты, Санек, как всегда, только о деньгах печешься, – вступил в разговор Доброхот. – А человека за твои «надо» под статью подведешь, что тогда?

– Да кто его подводит? Он ведь профессионал. Непревзойденный ас в этом деле, – отбивался Санек. – И потом, тебе деньги карман, что ли, жмут? Мы здесь не за идею горбатимся, верно, парни?

Бригада загудела, поддерживая Санька. Мальчик усмехнулся и неспешным шагом направился к купейному вагону, в котором квартировала бригада во время следования состава. Осматривать пломбы на шестнадцатой платформе ему нужды не было, за годы работы насмотрелся. Он и без того знал, что при дальних грузоперевозках использовались стандартные силовые пломбы. Скобы надеваются на стержни запорного вала контейнера и стопорятся болтом в нужном отверстии, вот и вся премудрость. Избавиться от такой конструкции можно с помощью болтореза, правда, сделать это, не повредив конструкцию, просто невозможно. Оттого они и надежны, что применяются однократно, а после демонтажа попросту выбрасываются.

К тому же каждая силовая пломба имеет уникальный шести- или семизначный номер, который указывается в сопроводительных документах. Но на деле номера эти никто никогда не сверяет, и нужны они лишь при судебных тяжбах. А вот это для Мальчика являлось неоспоримым плюсом. После случая с собакой запасливый Валентин обзавелся дюжиной силовых пломб различной модификации и теперь в сложившихся обстоятельствах был этим весьма доволен. Работы там и правда минут на пять, не больше, а помочь Кирику – дело святое.

Вернулся Мальчик ровно через пять минут. В руках он нес болторез. Поравнялся с парнями, те посторонились, уважительно поглядывая на торчащую из кармана стальную конструкцию силовой пломбы, точно такую же, как та, что запирала издающий вонь контейнер. Валентин, любитель эффектных выступлений, походил вдоль платформы, будто примеряясь, как и что лучше сделать, затем еще пару минут таращился на запорный механизм, хмурясь и бормоча себе под нос нечто нечленораздельное. Парни наблюдали, не решаясь задавать вопросы или еще каким-то образом беспокоить «спеца». Насладившись вниманием, Мальчик сомкнул болторез на соответствующем обозначении на скобе и в один укус перекусил металл. Обе части пломбы слетели с запорного вала, и он, закинув болторез на плечо, отступил в сторону.

– И все? – разочарованно протянул Санек.

– Обратно-то как ставить будешь? – задал вопрос практичный Тихон Николаевич.

– Все предусмотрено, – с кривой улыбкой на губах заявил Мальчик.

– Надеешься, поставишь вот эту штуковину и никто не заметит? – Тихон Николаевич ткнул пальцем в оттопыренный карман Мальчика. – Ты хоть в курсе, что на этих пломбах номера имеются?

– А ты в курсе, где и когда их сверяют? – огрызнулся Мальчик.

– При получении груза, – авторитетно заявил Тихон.

– Удивляюсь я тебе, Тихон Николаевич. Вот вроде взрослый мужчина и мозгами не обижен, а элементарной наблюдательности не имеешь. – Мальчик снова завладел вниманием аудитории, отчего голос его зазвучал едко и обидно. – Сколько лет ты на железке чалишься?

– Да уж побольше твоего, молокосос, – начал заводиться тот.

– Вот и скажи мне, мой подозрительный друг, сколько раз тебе приходилось это делать?

– Что «это»?

– Сверять номера пломб.

– Самому не доводилось, но ведь есть правила, – начал Тихон Николаевич, однако, поймав насмешливый взгляд Мальчика, осекся.

– Интересно, на что же я надеюсь? Вероятно, на высшую справедливость, которая не позволит заклеймить позором ваше доброе имя, Тихон Николаевич, – съязвил Мальчик.