Инесса Давыдова - И расставил Паук свои сети

– Вы не знаете, что это была за разновидность паука? Может, он называл? – спросил Герман.

Терентьев бросил на напарника укоризненный взгляд.

– Да, говорил. Птицеед, – тихо ответила Кристина.

– Последний вопрос, – дождавшись ее кивка, Герман спросил: – Как вам удалось воспользоваться его мобильным телефоном?

Женщина нервно сглотнула, обвела следователей испуганным взглядом. Герман уловил ее смятение и следил за каждым ее жестом. Что-то его настораживало, но он никак не мог понять причину.

– Он никогда не приходил с телефоном, всегда оставлял наверху. Но однажды забыл его в куртке, и, когда пошел в душ, я услышала виброзвонок, нашла телефон и послала мужу сообщение. Звонить побоялась. Похититель мог услышать мой голос, и тогда бы меня уже никто не спас.

– Спасибо, Кристина, но если вспомните еще что-нибудь, позвоните. – Майор протянул ей свою визитку.

Терентьев улыбкой попрощался с Кристиной и вышел из палаты. Муж стоял у самой двери и, судя по позе, подслушивал их разговор. Его лицо было таким растерянным и бледным, что Терентьев не удержался и спросил:

– Ну и зачем вам нужно было это слышать?

– Я должен знать, что с ней произошло, а иначе как я ей помогу?! – разгоряченно выпалил муж.

– А вам кто поможет? – подхватил тему Герман.

Он подметил, что расследование так его увлекло, что Легенда отступила в глубину его сознания и уже вторые сутки не дает о себе знать. Это было хорошим знаком, значит, его мозг, выстраивая вереницу улик, анализирует, куда может вывести та или иная ниточка, помогая тем самым сконцентрироваться на настоящем и забыть о болезненных воспоминаниях.

***

Вернувшись в Управление, напарники разложили на столе материалы дела. Терентьев убрал с доски маршруты передвижений полковника и распечатки звонков. Нашел в деле фото татуировки, которую сделали эксперты еще при первом осмотре Низовой, и повесил его на доску.

– Это первая подобная татуировка в деле? – спросил Герман.

– Нет, – ответил майор и снова зарылся в бумагах.

Через несколько минут на доске уже висели девять фотографий с идентичными татуировками.

– Как на лошадях тавро ставил, – с холодной злостью произнес Герман.

– Метка Паука, – отозвался Терентьев. – Раньше такие тату мы находили только на трупах.

Изучая фотографии, Герман подумал, что перстень – это улика номер один. Именно он связывал убийцу с жертвами, а значит, его должны были непременно приобщить к делу и исследовать эксперты.

– Перстень, которым он прижигал, в уликах?

– Нет. При задержании кольца на нем не было.

– Как это?

– Ни на нем, ни в доме его не было, – повторил Терентьев.

Герман нахмурился, между бровями пролегла глубокая складка.

– Вряд ли кто-то целенаправленно искал перстень.

– Повторяю, перстня там не было, но если ты сомневаешься, поезжай сам на место преступления. – Майор сложил руки на груди. – Софиев тебя отвезет.

– А ты не поедешь?

На этот раз в Германа полетел разгневанный взгляд.

– Сегодня будут проводить следственный эксперимент. Напомни, чья это была идея? Но это еще не все. Собрали записи со всех камер в радиусе пятисот метров. Тоже твоя идея? Кому-то теперь придется все это просматривать!

– Так вот как ты думаешь! – Герман усмехнулся. – Пришел какой-то умник, понимаешь ли, и давай тут всех учить, как нужно работать!

– Ты забыл добавить: «Пришел из санатория, из которого еще никто к работе не возвращался».

Терентьев был прав: из заведения, которое было указано в его деле, на прежние должности не восстанавливали и тем более не доверяли проводить ответственное расследование.

– В дело мое нырнул? – догадался Герман. – Ладно, майор, поеду в логово Паука. Зови Софиева.

– Я твое дело не поднимал. Кто я для твоего Управления? Шавка, лающая на слона! Это – шеф, после звонка Валерия Сергеевича, – ответил Терентьев, снимая трубку рабочего телефона, и, услышав голос помощника, добавил более дружественным тоном: – Рома, зайди ко мне.

Через три минуты Софиев заглянул в кабинет, атмосфера в котором накалилась до предела. Терентьев протянул ему ключи от своей машины и официальным тоном выдал:

– Отвези Германа Всеволодовича в Наро-Фоминск.

***

За три года Герман успел отвыкнуть от местного трафика. Он не предполагал, что до места преступления придется добираться почти четыре часа. Дороги были забиты автомобилями, а каждый метр давался буквально с боем. За рулем Софиев то и дело прикрикивал через открытое окно, подрезая, сигналя и втискивая автомобиль в едва освободившееся место.

– Пятница, – ворчал Роман, – все на дачи рванули.

– А спецсигналов у вас нет? – с надеждой спросил Герман.

– Нет, нам не положено.

В окна то и дело врывалась какофония дорожных звуков. Водитель с соседней полосы начал что-то втолковывать лейтенанту. Но Софиев не сдавался, усердно нажимал на сигнал, не собираясь уступать и пяди отвоеванного участка асфальта.

– Дурдом, – мрачно резюмировал Герман, набирая номер Терентьева.

– Нет по Сорокиной ничего, – отрезал тот и разъединил связь.

«Он что? Экстрасенс? – Герман мысленно хмыкнул. – Видно, попало ему вчера за дело Архангельского».

– Что-то Миша не в духе. – Герман со стоном вытянул затекшие ноги.

– Вчера вечером было совещание у Логинова, – намекнул Софиев.

– Разбор полетов прошел на критической высоте?

Бросив осторожный взгляд на Германа, Софиев кивнул.

– Вроде того…

До Киевского шоссе они добирались около часа, зато оставшиеся десять километров пролетели очень быстро.

– Подъезжаем! – кивнул Софиев на показавшиеся впереди почерневшие от времени деревянные дома. – Деревня почти заброшена. Раньше, говорят, дворов двести было.

– А сейчас одни развалины, – с сожалением произнес Герман, глядя на покосившиеся постройки.

Они подъехали к одной из таких развалюх. Казалось, почерневшие бревна сруба вот-вот распадутся. Крыша уже местами обвалилась, практически во всех окнах отсутствовали стекла. Забор, отделявший участок с одной стороны от извилистой обмелевшей речки, с другой – от недавно вспаханного поля, держался на честном слове, а кое-где уже повалился и гнил в застоялых лужах.

Внимательно осмотрев дом снаружи, Герман понял, что Рогов выбрал его не случайно. Отдаленное глухое место, отсутствие асфальтированной дороги давали гарантию, что сюда не заедут даже случайные гости. Единственное строение рядом – заброшенная слесарная мастерская, вокруг которой были разбросаны проржавевшие тракторные детали.

Дом был опечатан и огорожен милицейской лентой. Подойдя ближе к двери, Софиев показал на сорванную пломбу на калитке. Рядом стояла милицейская «девятка», но в машине никого не было. Герман усмехнулся: зачем срывать пломбу, когда на участок можно проникнуть через покосившийся забор?