Артур Лесневский - Мясник из Грин Лейк

Утром Пенни уехала. А я решил, что раз теперь я отстраненный агент и убийца, можно заняться собой. Я побрился, выбросил из холодильника все банки с плесенью, смел с дивана крошки, постирал носки и даже не покурил на голодный желудок.

К обеду такая жизнь мне надоела, и я поехал на работу. Из-за пропажи органов прямо из морга охрану усилили, но меня по старой памяти все равно пустили, даже не спросив пропуск.

Иногда я поражаюсь, сколько всего зависит от связей людей. Как строги мы к незнакомцам и как сильно хотим верить тем, кого знаем.

Размышляя эту мысль, я столкнулся с директором Кордоном.

– Что вы здесь делаете, Маккинли? Извиняться пришли?

– Нет. Забыл линейку в столе.

– Правильно. Я бы вас все равно не извинил.

Я молчал. Кордон уже даже не смотрел на меня, но все равно продолжал унижать. Сейчас он в своем страстном порыве не различает кто я, его подчиненный, кассирша в супермаркете или работник заправки. Ему важно показать свое превосходство. Финансовое, умственное, карьерное… Я сделал шаг в сторону. Еще один. И еще. Кордон не заметил, как я ушел. Он все еще смеялся над своей остротой, про то что меня надо выставить в палате мер и весов как эталон невежества в вакууме. По мне, так это идиотизм. В вакууме ведь нет звука. И никто не услышит моего невежества.

Офис пустовал, и я пошел к доктору Летсману. Он все-таки психиатр и умеет оскорблять людей так, что они потом остаются довольны.

– Здравствуйте. – я заглянул в кабинет.

В кресле, а точнее на его спинке, сидел юноша и теребил собственные рукава.

– У меня пациент Ирвин. Подожди в коридоре.

Я сел у самой двери.

– Вам стало легче, когда вы разбили процессор? – хриплый размеренный голос доктора Летсмана доносился из-за тонкой двери.

– Это системный блок! – кричал парень. – Как можно их путать?!

– Простите, мистер Макдолан. Я в этом, как говорят, чайник. Возможно, к концу нашей терапии, я научу вас контролировать свою злость, а вы меня отправлять емейлы. Так вам стало легче?

– Нет. Вы меня не поймете. Я поставил новые драйвера.

– Раз вы понимаете больше меня, то разрубить системный блок было плохой идеей. Вы бы справились, с помощью терпения и своих знаний. Вы были злы на ситуацию. С таким же успехом вы могли покричать в окно. Знаете, что мы с вами сделаем. Каждый раз, когда вы будете злиться, откройте окно…

– И выбросить туда вас, доктор. – Макдолан повысил голос.

– Вы опять злитесь. Вы хотите меня ударить?

– Да! Хочу.

Раздался шум, и я ворвался в кабинет. Парень успел только опрокинуть кресло. До Летсмана он не добежал. Я повалил его на пол.

– Что? Не нравится? Старик, то тебе не ответит. И компьютер не может ответить.

Заломив руки, я подтащил этого ублюдка к старенькому компьютеру доктора Летсмана, который пылился у него в кабинете без дела. Устроив лоб пациента возле дисковода, я стал методично нажимать на кнопку. Дисковод сталкивался с его лбом снова и снова.

– Как тебе такое восстание машин? Малолетний говнюк! – меня веселило происходящее и пугало одновременно.

– Вы не имеете право! – вопил Макдолан, мотая головой.

– Считай, что это пиратское программное обеспечение! – я отпустил его и то вылетел из кабинета пулей.

– Ирвин! Так нельзя! – вскочил Летсман со своего кресла.

– Он напал на вас!

– Мы боремся против насилия.

– Любая борьба – это насилие. – я уселся на место пациента.

– А что если он подаст на тебя в суд? Что если, ты спровоцируешь его на преступление?

– Преступление? Нам уже эвакуировать офис Майкрософт? Или подождать как этот сосунок сменит трусы… Этот щенок теперь и камушек не пнет.

– Ирвин, что с тобой происходит? Это из-за отстранения? – Летсман сел обратно.

– Не надо меня анализировать! – закричал я., наверное, в глазах Летсмана я был не хуже Макдолана.

– А мне кажется, тебе нужна помощь.

– В окно предложите покричать? – я убрал со лба взмокшую челку и сел, напротив.

Доктор Летсман усмехнулся. – Был у меня пациент. Сломал фильтр для воды, из-за того, что не мог ждать.

– Так попил бы из-под крана.

– А какой вариант ты придумаешь для себя? Пока срок твоего отстранения не закончиться?

– Я не могу действовать незаконно. Мне будто связали руки, заклеили глаза и уши…

– Бездействие тоже действие. У тебя есть время обдумать некоторые вещи. В конце концов, просто отдохни.

– Не могу.

– Тебя что-то гложет. Скажи мне. Все останется в этом кабинете. Я гарантирую это.

– Я в чем-то сильно ошибся. Но не могу понять в чем.

– Людям свойственно ошибаться.

– Вы врач. А я агент ФБР. Наши ошибки иногда стоят человеческих жизней.

– Речь об убийстве твоего напарника?

– Нет. Вы знакомы с неким Датсоном?

– Да. Я беседовал с ним всего один раз. После того, как его направили в закрытую клинику, я больше не видел его. Но вчера я слышал, что его объявили в розыск.

– В розыск? – я не был удивлен. Я был возмущен. Я видел, как он умер, а теперь он в розыске. Это какой-то бред.

– Да. Больше я ничего не знаю.

– Что вы можете о нем сказать?

– Мои правила распространяются не только на тебя. Из этого кабинета ничего не выходит.

Доктор Летсман действительно хороший доктор. Другим человеком из его кабинета я конечно не вышел, но был исполнен решительности.

Есть ошибки. Есть правила. А я лист. Я пошел к Кордону и попросил прощение. Выражение лица у него было, будто я пил воду, в которой он мыл ноги.

Через три дня мне вернут оружие, значок, гордость и право влачить свою службу в отделе по борьбе с проецированием непроизвольной агрессии. Будущее профилактики убийств. Будущее Америки.

Чувство, что я где-то ошибся, не отпускало. Или в ком-то. В Датсоне? В Робертсоне? В Лисовски? В Себе?

Я сомневался во всем. Во всем кроме того, что я ел на ужин.

Свинина, базилик, всякие хмели-сунели.

– В следующий понедельник меня восстановят

– Почему мы до сих пор за это не выпили? – спросила Пенни. – Принесите шампанского!

– Думаешь это к лучшему? Думаешь, мое восстановление изменит что-то?

– Люди не меняются.

– Ну, ты же ничего не ломаешь?

– Пластиковая доска. Мне не нравилось, как она скрипит под ножом.

– Мне кажется все наши эмоции, в том числе и злость, делает нас теми, кто мы есть.

– Только личность имеет право на настоящую агрессию. Про того парня… Датсона. Уже знают? – осторожно, чтобы ни задеть меня, спросила Пенни.

– Летсман сказал, что он в розыске. Это странно. Они что не обыскивали его квартиру?

– Он был еще жив, когда мы ушли. Может он и впрямь пустился в бега.

– С огнестрелом? Без медицинской помощи он бы умер.

– У него был пособник?

– Это вряд ли. Такие люди как он, действуют в одиночку.