Николай Леонов - Приговор полковника Гурова

Вот почему он даже обрадовался, когда узнал, что в театр пришел новый человек, изъявивший желание продюсировать труппу в летний период. Назвался он Заруцким Ильей Витальевичем. Гуров сам не имел чести его лицезреть, но по словам Марии, тот держался очень уверенно и даже вальяжно. Сразу заявил, что работал в Европе несколько лет, знаком с ведущими театрами и их руководителями и способен организовать такие гастроли, что довольными останутся все.

Худрук растаял от таких перспектив, тем более что сам он улетал в Штаты по приглашению и должен был отсутствовать в Москве до начала осени. Поэтому он был рад, что театральная труппа мало того что не остается бесхозной, так она еще отправится в тур по Европе со спектаклями нового сезона. Ну и дополнительный заработок, который новый продюсер охарактеризовал многозначительным подъемом бровей, его очень прельщал. Словом, худрук с чистой совестью улетел в Штаты, а вверенная ему труппа засобиралась в гастрольный вояж, первым пунктом которого должна была стать Голландия. По словам нового продюсера, в этой стране его особенно почитали. И вот теперь Гурову было интересно, что же такого непредвиденного могло случиться в Голландии, что его жена, будучи не только ведущей актрисой, но и очень дисциплинированной, прервала гастроли в самом начале.

– Этот! – презрительно фыркнула Мария и разгладила юбку на коленях. – Этот отнесся к нам как к каким-то гастарбайтерам! Использовал нас как рабов!

– Вы работали за еду? – участливо спросил Гуров.

– Не иронизируй, пожалуйста, практически да! – поморщилась Мария. – Началось с того, что повезли нас на каком-то допотопном автобусе. Я уж молчу о самолете, ладно, доехали бы автобусом – не далека дорога! – но должен же это быть хотя бы комфортабельный транспорт! А это просто какая-то жуть! Мотор ревет, в салоне вонища, окна не открываются, кондиционера нет… Да что там кондиционера – туалета нет! Артистам приходилось бегать в кустики на редких остановках, потому что этот гад экономил на всем и запретил останавливаться часто.

– Так он тоже ехал с вами? Как его там, Заруцкий, кажется?

– Как бы не так! – ехидно сказала Мария. – Да, Заруцкий. Не знаю, на чем добирался он, но приехал в Голландию раньше нас. Еще недоволен был, что мы задержались! А как на такой развалюхе раньше получится? Три раза этот драндулет ломался по дороге, по полчаса завести не могли! Водитель даже просил, чтобы мы подтолкнули, представляешь? Если бы мне рассказали, что такое возможно, я бы не поверила!

– А ты не преувеличиваешь? – с сомнением посмотрел на жену Лев.

– Я? – Мария аж задохнулась от возмущения. – Ты же знаешь, Гуров, один из моих главных недостатков – это патологическая честность!

– Да-да, именно поэтому ты оправдываешь вашего прежнего проворовавшегося продюсера, – улыбнулся Лев.

– Ну это совсем другое! Войниченко никогда бы не позволил себе такого хамского отношения к артистам! Мы ехали восемнадцать часов! Пошел дождь, в итоге добрались до места измотанные, голодные, грязные, мокрые, и единственным нашим желанием было вымыться в горячей воде и завалиться в постель! Но даже такой малости мы оказались лишены, потому что этот прохвост поселил нас в какой-то гадюшник на окраине, где не было даже горячей воды! Представляешь себе такое? В цивилизованной Европе найти место без горячей воды – это же еще постараться надо!

– Да уж, действительно! – с удивлением заметил Гуров. – Что же это за отель такой?

– Отель! Как выяснилось, это какая-то частная гостиница, которой владеет добропорядочная гей-пара. Так вот, горячая вода у них, разумеется, есть, вот только пользоваться они ею не разрешают и просто перекрывают кран, потому что это слишком дорого! Как тебе такое?

– М-да… – Гуров почесал голову. – Я бы тоже не поверил… А как же ваш продюсер на это реагировал?

– Да его-то как раз все устраивало! Ты что, еще не понял? Он намеренно экономил на нас, находил все что подешевле! Ей-богу, я себя чувствовала какой-то крепостной актрисой! – Мария передернула плечами.

– Но вы подняли вопрос об этом безобразии?

– Еще бы! Высказали ему все, правда, только на следующий день, потому что он сам поехал ночевать куда-то еще, даже не предупредив нас! Мы пытались уехать и поселиться в каком-нибудь приличном месте, за собственные деньги, но нас просто тупо не отпустили! Сказали, что все оформлено документально, и помахали перед носом какой-то бумажкой. Когда мы попросили об ужине, предложили кофе с какими-то дерьмовыми бутербродами с селедкой. Ты представляешь себе такое сочетание – кофе с селедкой? Я, знаешь ли, не привередлива, к тому же за годы работы в театре привыкла совершенно спокойно питаться бутербродами, да и вообще я не сноб, но это уж слишком!

– А альтернатива была какая-нибудь? – поинтересовался Гуров.

– А как же! Просто селедка, без хлеба! А из напитков – молоко. Кушать селедку с молоком я сочла еще большим безумием, чем с кофе, поэтому просто выпила чашку молока и пошла спать. Дождь не прекращался, в комнате было сыро и холодно, так называемые «номера» находились в самом низу, в подвальном помещении, теплых одеял не было. Мы проворочались всю ночь, пытаясь уснуть, встали злые и невыспавшиеся. Тут звонит наш драгоценный продюсер и требует, чтобы мы ехали на спектакль. Даже без репетиции! Наши разумные доводы, что нам нужно хотя бы вымыться и привести себя в порядок, да и поесть не мешало бы чего-нибудь посущественнее селедки, его не убедили. Он вообще был удивлен нашим возмущением, говорил, что это обычные дорожные издержки и что мы вообще должны быть счастливы, что нам довелось выступать в амстердамском драмтеатре! Ну, тут уж мы не выдержали и заявили, что немедленно уезжаем. Он, правда, тут же примчался, орал, что театр должен будет выплатить ему неустойку, грозил еще какими-то штрафными санкциями…

– Ну и чем все кончилось-то? – спросил Гуров, которого прежде всего интересовал итог.

– А ничем! – повела плечами Мария. – Послала я его подальше да и поехала в аэропорт! И через три часа уже высадилась в Шереметьеве!

– Ты одна уехала? – уточнил Гуров. – Или все?

– Не совсем все, но большинство. Котова уехала, Смирнова, Полозов, Крутицкий, Морозов – словом, весь основной состав. Остались полтора человека с массовки, и все!

– А худруку-то позвонили?

– Пришлось, – вздохнула Мария. – Он, конечно, был недоволен, но когда мы хором ему сообщили, что сами подадим в суд на этого продюсера, смягчился. Сказал, чтобы до его приезда ничего не предпринимали, просто ждали, и все.

– Понятно, – кивнул Гуров. – Я тебе, конечно, очень сочувствую и сейчас же приготовлю нормальный кофе. Кстати, и нормальные бутерброды.