Николай Леонов - Сынок министра

И очень важные сведения преподнес оперативникам хозяин квартиры Бузникин, которого Крячко, как и обещал, в тот же вечер привез в главк.

Бузникин, представительный, но довольно молодой еще человек, прекрасно одетый и вовсю разыгрывавший из себя дельца американского типа, преобразился, когда узнал, что в его квартире была убита женщина. С него моментально слетел весь апломб. Он превратился в несчастного раздавленного человека и поминутно спрашивал, что же теперь будет.

– Успокойтесь, – сказал ему Гуров. – Хуже уже не будет. Быть может, вы отучитесь сдавать квартиры кому попало. Но мы не налоговая инспекция. Нас ваши левые заработки не интересуют. Единственный вопрос, который нас интересует, – при каких обстоятельствах вы сдали квартиру этой женщине.

– Это Женечке-то? – потерянно спросил Бузникин. – Так это… Хата у меня пустовала. Сам я у жены сейчас проживаю, а свою квартиру иной раз сдаю. Но не кому попало – это вы зря. Только если имею рекомендации. За Женечку меня одна знакомая просила. Хорошая знакомая. Между нами, не для протокола – бывшая моя любовь.

– Как ее имя? – спросил Гуров. – Где работает?

– А вам это обязательно? – огорчился Бузникин. – Да-да, конечно, я понимаю. Боюсь только, не дошло бы до жены… Вика ее зовут. То есть Виктория Самойлова. Она в газете работает, в этой, как ее, – в «Независимой». Только она не в штате, а как это у них называется…

– Телефон ее, адрес у вас имеется? – перебил его Гуров.

Бузникин назвал телефон и адрес. Гуров тут же принялся набирать номер, успев еще спросить:

– Ваша Вика была подругой Евгении Смеловой?

– Право, не знаю, – промямлил Бузникин. – Не задавался этим вопросом.

– Видимо, вы вообще не привыкли задавать вопросы? – вступил в разговор Крячко. – А со своей квартиранткой часто виделись?

Бузникин испугался.

– Вы думаете, что… Нет, уверяю вас, даже носа не показывал! Меня ведь все соседи знают. Если бы я стал туда бегать, наверняка кто-нибудь капнул жене. Я видел ее два раза – когда она пришла ко мне в салон договариваться насчет квартиры, и второй, когда я вручил ей ключи и проводил до дому. Все!

Гуров наконец соединился с Викторией Самойловой. Голос у этой женщины оказался веселым и приветливым. Но сама она вовсе не была простушкой, и, когда Гуров представился ей и попросил ответить на некоторые вопросы, Самойлова с легкой иронией заметила:

– По телефону и я могу назваться английской королевой. Откуда мне знать, господин Гуров, что вы тот, за кого себя выдаете?

Гуров, проклиная не в меру бдительную барышню, лихорадочно придумывал, как убедить ее. Самойлова уже была готова бросить трубку, и тут Гуров сообразил.

– Ну, хорошо, у нас тут сидит один ваш приятель – Бузникин, знаете такого? Если он подтвердит мои слова, ему вы поверите?

Бузникину журналистка согласилась поверить. А когда услышала его несчастный запинающийся голос, то была готова поверить во что угодно. Гуров отобрал трубку у Бузникина и продолжил разговор.

– Что натворил Алексей? – взволнованно набросилась на него Самойлова. – Почему вы его у себя держите? Учтите, если с ним случится что-нибудь плохое, я подниму на ноги всю столичную прессу!

– Считайте, что вы меня напугали, – серьезно ответил Гуров. – Заверяю вас, что господину Бузникину ничего не грозит. Мы просто разговариваем. Вот только не можем никак решить, Евгения Смелова – ваша подруга или просто знакомая? Алексей Игоревич затрудняется ответить на этот вопрос. Посоветовал обратиться к вам.

– Евгения Смелова? – растерянно спросила Самойлова. – Но я вообще не знаю такой! С чего вы взяли?

– Евгения Смелова – это та девушка, которой Алексей Игоревич сдал квартиру по вашей рекомендации, – сообщил Гуров.

– Ах, вот оно что! – с облегчением сказала журналистка. – У меня совершенно вылетело из головы ее имя. Верно! Но только никакая она мне не подруга. Даже не знакомая. За нее просил один человек, которого я хорошо знаю.

– Кто этот человек? – поинтересовался Гуров.

– А что случилось-то? – забеспокоилась Самойлова. – Я ничего не понимаю! Алик в милиции, вы мне задаете какие-то странные вопросы…

– Вопросы самые обыкновенные, – сухо сказал Гуров. – Конечно, если вам есть что скрывать и если вы хотите, чтобы вас вызвали на допрос официальным путем…

– Господи, какой еще допрос? – воскликнула Самойлова. – И зачем мне что-то скрывать? Просто все это очень странно… Ну, если вы настаиваете – пожалуйста. Об этой девочке меня просил Геннадий Канунников, известный журналист. Если вы читаете прессу, вы должны знать это имя.

– Я знаю это имя, – сказал Гуров. – Вы готовы подтвердить свои показания официально?

– Это насчет Канунникова? – переспросила Самойлова. – Да, разумеется.

– Если вам нетрудно, скажите, где вас можно будет найти завтра? – осведомился Гуров. – Мы пришлем за вами машину. И еще будет одна просьба, на этот раз категорическая, – до встречи с нами избегайте любых контактов с Канунниковым, хорошо? Под каким бы предлогом он их ни добивался. Лучше всего посидите дома денек-другой.

– Вы меня пугаете, – низким голосом ответила Самойлова. – Можно подумать, что речь идет об опасном преступнике.

– Думайте что хотите, – разрешил Гуров. – А вот язычок я вам советую держать за зубами.

После разговора с Орловым прошло менее суток, но Гуров решил повторить попытку. Он считал, что теперь у него хватит аргументов, чтобы убедить не только Петра, но и обоих министров тоже. Ему позарез нужен был обыск в квартире Канунникова. Допрос и обыск.

Вопрос в кабинете Орлова был решен быстро. Генерал посчитал, что телефонный номер Канунникова в квартире убитой и его непосредственное участие в поисках квартиры для Смеловой – уже достаточно серьезная база для того, чтобы задать журналисту ряд неприятных вопросов. А частички тканей, которым предстояло пройти генетическую экспертизу, работали на перспективу. Если Канунников виновен, то, узнав о такой перспективе, он неминуемо должен будет сломаться. Орлов решил рискнуть.

Он уехал в министерство, строго-настрого приказав Гурову ничего не предпринимать без него и ждать распоряжений.

– Наломаете дров – все загубите! – предупредил он. – Если мне удастся убедить министра, считайте, что дело в шляпе. Так что сидите и не рыпайтесь!

Они прождали Орлова около двух часов. Напряжение нарастало, несмотря на то что Крячко изо всех сил старался казаться беззаботным и сыпал шуточками даже больше, чем обычно. Откровенно говоря, Гурова мало волновала судьба обоих Панченко, и до предстоящей свадьбы ему не было никакого дела. В конечном счете, он полагал, что эта семейка прекрасно проживет и без бриллиантового колье – в худшем случае купит другое. Но он был уверен, что вышел на след преступника, дышит ему в затылок, – и сознание того, что плоды всей его работы могут быть перечеркнуты одним взмахом начальственной руки, отравляло ему существование.