Джеймс Шиан - Приговор

– Кто такая Трейси Джеймс?

– Частный адвокат, представлявшая Руди Келли до того, как дело передали государственному защитнику.

– Когда вы видели это письмо?

– Примерно в то самое время, когда оно было написано, может быть, несколько дней спустя. Прокурор Клей Эванс пришел в полицейское управление встретиться с Уэсли Брюмом, чего никогда раньше не делал. Они разговаривали в его кабинете. Я вошла, поскольку мистер Брюм должен был срочно подписать какую-то бумагу. Письмо лежало на столе. Пока детектив Брюм читал переданный ему на подпись документ, я стояла за его левым плечом и читала письмо. Выходя из кабинета, я слышала, как мистер Брюм заметил: «Она что, шутит?» Клей Эванс не ответил, а если ответил, я не слышала.

Джек обратился к судье:

– Я хотел бы приобщить вещественное доказательство номер шесть к делу.

– У меня несколько возражений, – вмешался Джимми.

– Подойдите, – распорядился судья.

Когда представители сторон приблизились к кафедре, адвокат завел долгую речь, почему письмо не следует приобщать к вещественным доказательствам.

– Я его до этого ни разу не видел.

– Я его вам посылал в ответ на ваше требование предъявления доказательств, – возразил Джек. – Письмо значится в моем предварительном списке улик.

– Другие причины? – покосился на Джимми судья.

– Это показание с чужих слов. Единственный способ приобщить письмо к доказательствам – выслушать Трейси Джеймс или Клея Эванса. Но Трейси Джеймс мертва, а мой клиент не собирается давать показаний.

Судья повернулся к Джеку:

– Ваш ответ.

– Ваша честь, Трейси Джеймс нет в живых, и мы имеем возможность воспользоваться исключением из правила показания с чужих слов, которое вступает в силу, если человек умер. В любом случае, это письмо нельзя считать показанием с чужих слов, поскольку мы представляем его не ради его содержания, а чтобы продемонстрировать, что оно было отправлено и получено.

Судья посмотрел на Джимми, который понятия не имел, что сказать. Если бы он задал правильные вопросы, то обнаружил бы, что в тот день Клей Эванс покинул полицейское управление с письмом в руке, а то, что Джек показывал Марии, лишь копия Хоакина. Но Джимми был сбит с толку, и его мысль работала слишком медленно.

Но, к удивлению Джека, судья принял протест.

– Я не намерен приобщать данный документ к делу, мистер Тобин. Письмо целиком базируется на памятной записке мистера Хоакина Санчеса, старшего следователя мисс Джеймс, в которой приводится содержание его беседы с неким Пабло. Памятная записка является явным показанием с чужих слов. Следовательно, письмо, в котором мисс Джеймс утверждает, что убийство совершил Джеронимо, также показание с чужих слов, поскольку основано на ненадлежащем свидетельстве.

– Но, ваша честь, – возразил Джек, – я представляю его не из-за истинности содержания.

Судья улыбнулся, и его улыбка говорила: «Вот ты и попался».

– Мистер Тобин, я в юриспруденции почти пятьдесят лет. Не поверите, сколько раз я слышал об этом исключении, но до сих пор не понимаю, в чем оно заключается. Давайте конкретизируем наш анализ. Вам необходимо письмо, чтобы довести до сведения присяжных, что в мае 1986 года Трейси Джеймс уведомила Клея Эванса, что убийца – Джеронимо Круз. Но вы не собираетесь с его помощью доказывать, что убил Круз, а лишь установить факт, что Эванс получил уведомление. Так?

– Именно так, ваша честь.

– Вот здесь-то и возникает противоречие. Вы хотите бросить тень на обвиняемых, продемонстрировав, что они обладали неким знанием, хотя предмет знания неприемлем, то есть является ненадлежащим доказательством. Тем не менее вы продолжаете настаивать, утверждая, что предлагаете письмо не ради истинности содержания. Это юридическая эквилибристика, обвинитель.

Джек понимал, что судья прав. Что же до Дикарло, ему казалось, что эти двое говорят на иностранном языке. Стэнтон обратился к присяжным:

– Дамы и господа, я постановил, что доказательство номер шесть неприемлемо, и прошу вас не принимать во внимание все, что было ранее показано в связи с этим письмом. Совершенно исключить из обсуждения. – Затем он опять повернулся к Джеку: – Можете продолжать.

– Спасибо, ваша честь. Мисс Лопес, теперь перенесемся в год 1988-й. Какое положение вы занимали в полицейском управлении в то время?

– Я была по-прежнему секретарем приемной.

– С теми же служебными обязанностями?

– По большей части так.

– Получало ли в 1988 году полицейское управление письмо из полицейского управления города Дель-Рио, штат Техас?

– Да. Я не помню точной даты, но, поскольку в мои обязанности входило вскрывать корреспонденцию, знаю его содержание. В Дель-Рио арестовали Джеронимо Круза по обвинению в изнасиловании и убийстве женщины. У него обнаружили водительские права штата Флориды, в которых значился адрес в Бэсс-Крике. Полицейские направили письмо в наше управление, желая узнать, не состоял ли Круз на учете в полиции или не разыскивали ли этого человека в нашем округе. Типичная ситуация – мы постоянно получали подобные запросы.

– Если письмо представляло собой типичный запрос, почему вы его запомнили?

– Оно касалось дела Руди Келли, а это было самое крупное расследование, которое нам приходилось вести.

– Почему вы решили, что письмо касалось дела Руди Келли?

– Потому что Джеронимо Круз был свидетелем, который исчез сразу же после убийства Люси Очоа. Многие в латиноамериканском квартале считали, что настоящий убийца – именно он. Поэтому письмо показалось мне важным. – Подобный вывод был слишком далеко идущим. Джек пожалел, что не успел проинструктировать Марию, иначе она бы не совершила такой ошибки.

Реакция Джимми Дикарло не заставила себя ждать.

– Выражаю протест, ваша честь! Я вынужден требовать исключения последнего ответа. В нем содержится точка зрения, и он представляет собой показание с чужих слов. Нам можно подойти?

– Прошу вас, – устало кивнул судья.

Джимми бросился к кафедре чуть не бегом.

– Это из ряда вон, ваша честь! Эта женщина свидетельствует за целый квартал! Я настаиваю на том, что судебное разбирательство противоречит нормам правосудия.

Судья посмотрел на Джека.

– Согласен, что последнее утверждение свидетеля было неуместным, – ответил тот. – Считаю вполне достаточным, чтобы вы проинструктировали присяжных не принимать его во внимание. Говорить о нарушении норм правосудия в ходе разбирательства – это слишком.

– У меня такое же мнение, – сказал судья. – Однако будьте осторожнее, мистер Тобин. Вы ведь не хотите, чтобы процесс провалился?

– Приму во внимание, ваша честь.

Но Джимми на этом не успокоился: