Николай Леонов - Матерый мент

«Полуэкт Полуэктович» продолжил:

– Группа, к которой принадлежит ваш покорный слуга, – он слабо улыбнулся, – назовем ее «традиционалисты», или, еще лучше, «транзитники», сейчас несколько сильнее своих оппонентов. И нас категорически не устраивает появление подобной технологии. Даже возможность ее появления. Ведь к чему бы это привело? – Он вопрошающе посмотрел на Гурова, как бы приглашая того поделиться своими соображениями.

– Ну-у, – задумчиво протянул Лев, – отвлекаясь от частностей, к тому, что тот же героин станет на порядок дешевле и доступней. К наркотическому половодью в России. Избавь господь.

– Именно! – Старик даже энергично пристукнул кулаком правой руки о ладонь левой. – И не только героин. То есть к полному развалу и дезориентации существующего рынка! Я, знаете ли, увлекаюсь историей Средних веков…

«Бог мой, еще один медиевист на мою голову», – Гурову вспомнилась Любовь Александровна Ветлугина.

– …Тогда у сильных мира сего – пап, королей, крупных феодалов – в большой моде были алхимики, главным образом отъявленные шарлатаны, хотя среди них затесалось несколько исключительных умов. Помимо прочего почти все они искали философский камень – нечто, могущее осуществлять трансмутацию элементов, а говоря практически – превращать любые металлы в золото. И под изыскания сдирали со своих хозяев изрядные, вполне реальные средства. Некоторые уповали на тактику Ходжи Насреддина. Знаете, как этот милый мошенник обещал эмиру обучить ишака чтению Корана?

– Как же, как же, – подхватил Гуров, – «либо я, либо эмир, либо ишак, уж один-то за двадцать лет оставит этот мир, а там разберись, кто из нас лучше знал богословие…».

– Другие же подбрасывали в свое варево кусочки настоящего золота и убеждали властителя, что дело идет на лад и вот-вот… Когда жуликов ловили за руку, те из властителей, кто поглупее, быстро организовывали хорошенькое аутодафе и сжигали естествоиспытателя к чертовой матери. А те, кто поумнее – семейство Каэтани, например, «Рыжий Фриц» – Барбаросса и некоторые другие, – напротив, осыпали удивленных шельмецов милостями, трубили об их достижениях на всех перекрестках, а те самые кусочки выставляли в церквах для широкого обозрения. Догадываетесь, зачем?

– Кажется, да. Курс золота…

– …Обвально падал, причем наиболее катастрофически на территориях соседей умных феодалов, они-то принимали все за чистую монету, простите за невольный каламбур! Начинался финансовый бардак, хозяйственный развал, и те, кому надо, безо всякого философского камня получали солиднейшие экономические и, что важнее, политические дивиденды. Аналогия прозрачная, согласны?

– Согласен-то я согласен, – Гуров, слегка прищурившись, посмотрел прямо в глаза старику, – но что тут не устраивает вашу, как вы выразились, группу?

– Я напомню вам ее рабочее название – «транзитники». Мы не производим опиаты в России. Нам за глаза хватает поставок из «золотого треугольника». Мало того, Россия – это главным образом коридор на Запад, в страны Европы и Штаты, перевалочный пункт. В стране оседает не больше пяти, максимум – десяти процентов валового потока. Оговорюсь, в результате нашей деятельности, за оппонентов не отвечаю. Стоит появиться этой проклятой технологии, хотя бы ажиотажу вокруг ее возможного появления, и накроются с колоссальным трудом, потом, кровью налаженные связи с поставщиками. И с западными покупателями. Нашим противникам это на руку, они-то как раз ставят на развитие российского рынка. Демпинговый удар похоронит нашу – да что там! – мою группу куда надежнее бригады ОМОНа с танками. Финансовые потери мы бы со страшным напряжением вынесли, но это – конец паритета с конкурентами, меня раздавят. Ведь вам, вашему государству, вашему ведомству, наконец, такой поворот событий тоже невыгоден!

«Полуэкт Полуэктович» не на шутку разволновался, его щеки залил лихорадочный старческий румянец.

– И еще вот что. Мне пошел девяносто второй год. Я не верю в бога, но мне не хочется, чтобы мои правнуки однажды услышали: «Какой же он все-таки был подлец этот Карцев!»

«Оп-паньки, – мысленно дернулся Гуров, – гм! Полуэкт Полуэктович! Естественно, он понимает, что я в курсе, с кем говорю. Да-а, Лев Иванович, сподобился ты. Ведь рассказать кому – не поверят, на что и расчет… Он впрямь серьезно взволнован».

– Я не хочу, слышите, не хочу, чтобы эта дрянь затопила мою страну. Пусть они, зажравшиеся западники, пусть их молодежь сходит с ума. Вы, да и ваши шефы не знаете этого, но гениальный Сталин в свое время дал Абакумову четкое указание – не трогать нас, когда в конце сороковых мы только-только начали нащупывать связи с Индией, Бирмой и Таиландом. Он понимал, куда пойдет отрава.

– Ходили такие слухи, – осторожно заметил Гуров.

– Это не слухи, а история, молодой человек! Которую даже на вашем уровне знают поразительно плохо. Почему, вы думаете, я ни минуты не провел за решеткой? Если бы я рассказал… Впрочем, мы отвлеклись, простите старика!

«Да, – думал Лев, – такие, как ты, мемуаров не оставляют. Если им приходит в голову подобная блажь, то не спасает ни-че-го. Ни деньги, ни власть. А жаль. Всякие Чейзы, Гарднеры, Корецкие отдыхали бы. Так и останется тайной, каким чудом ты не сел ни в восьмидесятом, ни при Андропове. Кой черт „не сел“, статьи-то расстрельные были».

– Почему вы говорите об этом со мной? Что, история с алхимиками не заинтересовала бы ваших «оппонентов»? У вашей группы есть, наконец, мощные силовые структуры, что же вы не приказали…

– Мы не можем просто убрать зарвавшегося щенка. Это стало бы нарушением паритета, casus belli, объявлением войны. Они тоже силушкой не обижены. Я не хочу, чтобы получилось, как в стишке моего ровесника: «…волки от испуга скушали друг друга». А с историей – совсем просто. Мне там не поверят.

«Убирают – хлам, а сильных противников – ликвидируют, – машинально отметил Гуров. – Слышал бы наш разговор Геннадий Федорович! Крепко за этакую сволочь кто-то молится, у самого Карцева недовольство вызвал и до сих пор землю топчет!»

Потом он спокойно произнес:

– Значит, мой друг прав. Вы хотите расчистить завал нашими руками.

– И что вас не устраивает? Это, в конце-то концов, ваша работа. Раздавите Феоктистова так, чтоб на будущее отбить охоту копаться в подобных технологиях. Выясните, откуда у него эта мысль, эта проба – там ведь не полная лажа!

– А вы не знаете, откуда? – очень медленно, врастяжку спросил Лев.

– Нет. Если бы знал!

«А я вот, кажется, знаю», – подумал Гуров, и в этот момент в его мозгу словно прорвало какую-то мешающую запруду, дело высветилось совершенно, он понял, почему убиты Ветлугин и Кайгулова.