Николай Леонов - Потерянный родственник

Перфилов осторожно перелил коньяк из бокала в рот и, задержав дыхание, проглотил разом. Через минуту на лбу у него выступила испарина, в голове зашумело, и стало почти не страшно. Он немного подождал, пока тепло не разольется по телу, и небрежным жестом достал из кармана сигареты. Руки совсем не дрожали. Перфилова этот факт обрадовал больше всего. Дрожащие руки – это конец. Это хуже волчьего билета, хуже отрицательной характеристики с последнего места работы. Когда у тебя начинают дрожать руки, с тобой прекращают разговаривать лично и передают через секретаршу, что в твоих услугах временно не нуждаются, и это «временно» означает бесконечность.

До сих пор Перфилову удавалось обуздывать себя. Его никто не видел с дрожащими руками. Все и всюду знали про его грешок, но только понимающе усмехались в спину, потому что рука его не подводила, а он не подводил тех, кто платил ему деньги. По крайней мере, так было до сих пор, до того проклятого дня, когда все перевернулось вверх тормашками. Хорошо, что никто не видел, в каком дерьме он оказался и как в это время ходили ходуном его руки. Перфилов и сам уже не знал, от чего больше – от страха или от водки.

Впрочем, мозги у него еще, слава богу, работали, и Перфилов заставил себя не лукавить. Напугался он здорово, что там говорить, но главной причиной всех неприятностей была водка – самому себе в таких вещах нужно признаваться откровенно. Другим необязательно, но про себя нужно знать – ему не удается контролировать свое состояние. А это уже, как говорится в народе, финиш.

Что-то похожее случалось и раньше, но Перфилов предпочитал не сосредоточиваться на провалах в памяти, на мелких и не очень скандалах, на потерянных деньгах, испорченных костюмах – потери, конечно, были, но Перфилов выкручивался и превращал все в шутку. И вот – шутки кончились.

Пожалуй, можно даже было назвать точную дату этого знаменательного события, но сам Перфилов никак не мог этого сделать. Все произошло на этой неделе – он как раз всю эту неделю беспробудно пропьянствовал, и большая часть фактов ускользнула из памяти, как рыба из дырявого невода.

Что же произошло? Именно это Перфилов пытался осмыслить, забравшись в незнакомый бар на окраине. Он никого здесь не знал, и его никто здесь не знал. Именно то, что нужно. Трудно сказать, насколько это убежище надежное, но пока все шло чудесно – Перфилов смог успокоиться и даже слегка расслабиться. Коньяк в этом смысле творит чудеса. В разумной дозе, конечно. Но Перфилов на этот раз не собирался выходить за границы разумного – с него хватит. Впрочем, до границ еще далеко – он ведь только начал.

Перфилов подозвал бармена и заказал еще одну порцию. Равнодушный, ко всему привычный бармен – лысый, похожий на вышедшего в тираж тренера – молча наполнил бокал. Перфилов сейчас был даже рад такому равнодушию, оно воодушевляло его.

Он без колебаний выпил, закурил еще одну сигарету и вполне благодушно посмотрел по сторонам. В интимном полумраке зала плавали туманные розоватые фигуры – почему-то большинство из них были женскими. Перфилову приглянулась одна – независимая, коротко стриженная брюнетка с большими глазами и хищным разрезом рта. На ней было багровое, с металлическим отливом платье в обтяжку. Она без конца курила и частенько наведывалась к стойке бара. Впрочем, ни пьяной, ни вульгарной она не казалась. Самостоятельная, раскованная женщина – такие Перфилову всегда нравились. А сейчас, после пережитого кошмара, ему было просто необходимо маленькое утешение или развлечение – это уж понимай кто как хочет.

Вообще-то всего минуту назад он думал совсем не об этом. Минуту назад Перфилов как раз собирался заняться анализом и попытаться понять, что с ним случилось и что ждет его впереди. Но эти благие намерения развеялись быстрее, чем дым от сигареты. Коньяк придал Перфилову уверенности и направил мысли в привычном направлении.

Единственное, чем он на этот момент озаботился, – это попросил у бармена добавки. Перфилову не хотелось упускать ощущения надежды, которое давало опьянение. Кому, как не ему, было знать, насколько оно мимолетно, это ощущение.

Деньги в бумажнике, как ни странно, еще были. Сам по себе этот факт удивления вызвать не мог – два дня назад Перфилов срубил хороший куш и на какое-то время мог чувствовать себя богачом. Смущало то, что после всех передряг большая часть «капусты» осталась целой. Перфилов воспринял это как подарок судьбы.

Допивая коньяк, Перфилов на короткий миг все же почувствовал что-то вроде угрызений совести – было похоже, что он снова заигрался, – но мысленно отмахнулся и призвал себя не огорчаться. Брюнетка опять появилась в поле его зрения.

Перфилов передвинулся вдоль стойки и оказался так близко от женщины, что без труда смог вдохнуть запах ее духов. Как и ожидалось, духи были возбуждающие, с жарким, нетерпеливым оттенком, с предвкушением безудержной и беспощадной страсти – ночь в Тунисе, пустыня Сахара, след босой ноги на песке…

Перфилов хотел поймать взгляд женщины, но она упорно не смотрела в его сторону, и тогда он, уставившись на нежную смугловатую кожу ее щеки, сквозь которую едва уловимо просвечивал жар естественного румянца, сказал развязно и совсем не остроумно – первое, что пришло в голову:

– У меня к вам предложение. Давайте будем дружить домами!

Черные жгучие глаза наконец-то сосредоточились на Перфилове, но с таким отвращением и тоской, что весь пыл его и благодушие улетучились. Он еще по инерции пробормотал:

– Нет, ну, в самом деле… Вот мне, например, кажется, что у нас с вами много общего. Вы посмотрите на меня внимательнее! Мы с вами тут вроде как два одиночества… В таких случаях самое лучшее – это сразу же познакомиться. Когда вы узнаете меня поближе…

– Пошел-ка ты на …, урод! – вполголоса прошипела ему в лицо женщина и тут же, резко обернувшись, почти истерично выкрикнула в полутемный зал: – Марек, тут какой-то лимитчик клеится! Может, пошевелишься?

Теперь она уже не казалась Перфилову ни прекрасной, ни загадочной, ни даже самостоятельной, поскольку во всем полагалась на неизвестного Перфилову, но уже крайне ему несимпатичного Марека из темного прокуренного зала.

Он оглянулся – женщины рядом уже не было. Зато теперь к стойке направлялся невысокий, но крепенький, как боровичок, парень в курточке из тисненой кожи. Он шел ленивой, но уверенной походкой, ни на секунду не сводя с Перфилова пристального, полного превосходства взгляда.

И еще один неприятный взгляд поймал на себе Перфилов – бармен рассматривал его из своего угла с нескрываемым злорадством. «Дорогу я им тут перешел, что ли?» – с досадой подумал Перфилов. Никакого душевного подъема, столь необходимого перед дракой, он не испытывал – напротив, его опять охватили страх и усталость. Он мрачно уставился на приближающегося Марека, пытаясь понять, насколько случайна их встреча, и не является ли она прямым продолжением обрушивающихся на него неприятностей. Пьяный мозг плохо справлялся с этой задачей, и никто не торопился прийти ему на помощь.