Алексей Макеев - Неслабое звено

Выслушав сбивчивый, но подробный ответ старлея, Лев с незлой уже усмешкой продолжал учить того уму-разуму:

– Ну вот, теплая куртка на ватине. А под ней – тонкая рубашка. Про физиономию не говорю, но те два смертельных удара, если бы их нанесли на улице, когда он был в куртке, таких следов на коже не оставили бы. Внутренние повреждения – да, были бы сходные, тут курточка не помеха, тут стальная кираса нужна. И окочурился бы он точно так же. Но вот кровоподтеков либо не было бы вовсе, либо они оказались едва заметны. А мы что имеем? Значит, только рубашечка на убиенном Сукалеве была. Поэтому машина с лифтом, думается мне, отпадают. Спасибо тебе, кстати! Не мной первым замечено: когда объясняешь что-то кому – сам лучше соображать начинаешь. Верно ведь! Выходит, били его в отапливаемом помещении. Потом, заметь еще: руки – кулаки я имею в виду и костяшки пальцев – у покойника чистенькие, без ссадин, припухлостей, без покраснений. Что сие означает? Только то, что сам он никого не ударил. Сукалев не был профессиональным мордобойцем, у такой, как он, публики, если они кого-то бьют, обязательно микротравмочки на кулаках присутствуют. Как раз в силу их непрофессионализма. Это уж опыту моему поверь. Что еще раз подтверждает: не в драке его убили. Вообще – не там.

– А где? – приоткрыв рот от изумления, совершенно ошарашенный убийственной гуровской логикой, наивно поинтересовался Константин. Гуров уже казался старлею магом и волшебником сыска, который вот сейчас скажет, ему кто убийца и как его поймать.

– Сказал бы я тебе, Костя, где. – Лев грустновато так ухмыльнулся, глядя на резко уверовавшего в его оперативный гений Константина Павловича. – Да вот похабщины, понимаешь ли, не люблю! – затем не удержался-таки, передразнил молодого милиционера, напомнив тому его же собственные слова: – «Случай ясный, как репа…». У нас, милый мой, МВД, а не сельхозакадемия!

Старший лейтенант покраснел так, что чуть слезы из глаз не закапали. Полез в карман за очередной сигаретой. Ему было очень стыдно, неловко, но при этом разбирало неудержимое любопытство, желание еще послушать точные, выверенные рассуждения этого необычного полковника с внешностью английского аристократа. До Кости стало доходить, что такое настоящий класс в избранной им профессии. Но одного он никак не мог понять: почему Гуров заинтересовался этим делом.

Лев недаром считался в управлении признанным асом прикладной психологии. То, что творилось на душе у Константина, было ясно Гурову как божий день. Он не стал дожидаться посыпания головы пеплом и последующих вопросов:

– Ты вот что, коллега. Переживай, но в меру. За битого двух небитых дают. Но урок мой запомни: в нашем деле важно все. Делить людей на агнцев и козлищ – без нас желающих вагон. Говорить тебе, зачем я во все это ввязался, пока не буду. Сам многого не понимаю. А ты как думал? Что я вроде Юлия Цезаря? Пришел, увидел, победил? Если бы… Но поработать тебе со мной и на меня придется вплотную. Мало того, ты можешь мне здорово помочь. Меня интересует Сукалев. Ты его сегодня лихо живописал, хоть в фельетон посмертно вставляй, но мне нужны по-дроб-но-сти! Где он работал и откуда его выгоняли. У кого он одалживал деньги – не только же у вашего сержанта Проценко! – и кому он их одалживал, коли такие чудеса случались. С кем он пил. С кем он ел – в смысле, закусывал. И чем, кстати. И на какие шиши. Кто его поил. Кого поил он. Чем он, кроме выпивки, интересовался. Круг его общения. Последнее самое важное. Понял? В письменном виде. И начинай сегодня же, а с твоим начальством мое как-нибудь договорится. Если ты, конечно, согласен, потому что приказать я тебе не могу. Да просто не хочу. Возражения последуют?

Возражений не последовало, дураком Костя не был. Он понял, что судьба дает ему шанс поработать с асом сыска высочайшего полета. Но от одного вопроса старший лейтенант все же не удержался:

– Зачем вам понадобились парни из пэпээсной группы? Да еще срочно?

Который уж раз за последние три часа полковник Гуров досадливо нахмурил брови: придется еще один ушат холодной водички на буйную старлейскую головушку вылить…

– Затем, что и с протоколом осмотра места преступления вы все накосорезили безбожно. Что значит «…труп располагался в полусидячей позе около скамейки, опираясь на последнюю верхней частью туловища и головой»? Это по-каковски сказано? Уж во всяком случае – не по-русски. А мне нужно точно знать, как он лежал. Может быть, наши эксперты все-таки определят время его смерти. Но орлы-пэпээсники, по крайней мере, скажут мне окоченел труп или нет. Если он пролежал там, «в полусидячей позе около скамейки», – Гуров ехидно улыбнулся, – не более получаса, то это, учитывая температуру, – одно, а вот если они загружали его уже совершенно окоченевшего – то совсем другое. Кроме того, еще несколько подобных вопросов будет. А теперь пошли-ка потихоньку отсюда, у меня дел невпроворот. Да и у тебя тоже, ты ведь принял мое предложение, я правильно понял?

…Оставив свежеобретенного помощника Костю – Льву верилось, что из того выйдет толк, – в райотделе, Гуров двинулся в родное главное управление. Сейчас он уже не мог позволить себе роскошь прогуляться пешком – расстояние все ж таки солидное. Пришлось лезть в метро, чего Гуров категорически не любил, но не такси же брать! Он не частный сышик, это они, особенно судя по детективной литературе отечественного разлива, по сотне долларов в день заколачивают. Трясясь в набитом под завязку вагоне, стиснутый мужчинами и женщинами, лица которых почему-то казались мрачными, озабоченными, Лев снова и снова прокачивал в уме сегодняшний день: факты, данные, впечатления. Он все больше утверждался в мысли: нет, это не совпадение. Один из ключиков, а может быть, главный ключик к этому делу – убийство Сукалева.

Он опять задумался о том, что было бы, если бы он зашел к Музе Григорьевне Сукалевой не сегодня, а, скажем, завтра или послезавтра. Вот ведь неисповедимы пути сыщицкой удачи! Однако даже в таком случае он вышел бы на это убийство, вовсе не обязательно через встречу с матерью убитого. Сказался бы тот самый профессионализм, аккуратность и даже педантичность в ежедневной рутинной работе, которые стали его отличительной чертой.

Добравшись до управления, Гуров не сразу отправился к себе в кабинет, а для начала заглянул на первый этаж, к ребятам из группы обработки электронной информации. Уже около десяти лет главное управление уголовного розыска могло похвастаться одной из лучших в министерстве группой обработки электронной информации, в чем была несомненная заслуга генерала Орлова. Он не жалел сил, высматривая в московских вузах талантливую молодежь и привлекая ее к себе на работу – и нешуточными надбавками, и ведомственным жильем, а более всего – перспективами роста.