Евгений Сартинов - Заказ на мента

Зубихин издал какой-то нечленораздельный возглас. А генерал продолжал.

— Жучок внешний, под бензобаком. Мы просмотрели пленку последнего приезда Круглова в управление и нашли момент, когда его прилепили к машине. Эта гадина сделала все очень хитро, вроде уронил пачку сигарет. Но мы смогли расшифровать его действия.

— И кто это сделал? — спросил Зубихин.

— Семеницкий.

Полковник явно был потрясен.

— Но он…

— Да, он не имел подхода к делу, но знал, что его ведет Круглов. Мы проверили все его переговоры, последние двое суток он имел интенсивные разговоры с начальником охраны концерна «Сокол» Хомутовским. Вот такие дела. Так что, подполковник, — Рождественский повернулся к Юрию, — с вас сняты все обвинения и вы свободны.

Юрий медленно, быстро не позволяла боль, кивнул головой.

— Кстати, чем это тут у вас воняет, не могу понять? — спросил генерал.

— Это моими палеными волосами, — признался Юрий.

— А, а я то думаю, что это запах, как будто кто свинью палил.

Зубихин хихикнул, хотел это сделать и Юрий, но тут почувствовал, словно куда соскальзывает. И словно сквозь вату — голос генерала: — Астафьев, что с вами!? Зубихин, быстро «скорую»! Довел человека, мать твою!…

Когда Астафьев пришел в себя, обстановка изменилась кардинально. Это была явная больничная палата, он лежал, раздетый, на кровати, почему-то немного болела рука, но не это было главным. Он слышал знакомый голос, и принадлежать он мог только Ольге Малиновской.

— Сколько он может быть без сознания?! — своим обычным, резким тоном спросила она.

— Это мы сказать не можем, — ответил спокойный мужской голос. — Этот препарат сейчас промоет его мозги, и ему станет легше. Хорошо, его привезли вовремя, еще немного и был бы инсульт. Давление было под двести. О, а вот ваш муж и открыл глаза!

В поле зрения Астафьева появилось встревоженное лицо Ольги.

— Юра, как ты себя чувствуешь?

— Ничего, лучше, — очень тихо ответил он. Астафьев и в самом деле чувствовал себя гораздо лучше. Голова болела, но как-то остаточно.

Ольга же была вне себя.

— Нет, они что там, в конторе, совсем охренели! У человека жесточайшая контузия, а они его допрашивали три часа!

Юрий был настроен философски.

— А что ты хотела? Я один там остался жив, на втором этаже. Кроме меня никто ничего не знал, что там было.

— Ага, а если бы тебя хватил инсульт, то мне что потом делать? Бросать работу и ухаживать за инвалидом?

— Ну, не переживай так. Все же обошлось.

— Не совсем. Ты знаешь, что сделали эти наследники Берии?

— Что?

— Они дали интервью нашим телевизионщикам, и Рождественский сказал, что главный свидетель остался жив, и они надеются, что он даст исчерпывающие показания.

Юрий, невольно присвистнул.

— Это что, они теперь могут пальнуть из «Буратино» по окнам этой больницы?

— Вполне.

— Радостно. Хотя, у меня по жизни роль наживки, ты, разве, забыла? И у меня это хорошо получается. Ловится только крупная криминальная рыба.

— Да, пошел ты на фиг! Мне от этого что, легче?

— Да нет, просто я даже благодарен этим козлам. Ты, кажется, уже не сердишься на меня за тот дурацкий разговор.

Ольга иронично хмыкнула.

— Как это не сержусь? Еще как сержусь. Просто ты каждый раз находишь оригинальный метод мириться — попадаешь в засады, в больницы, всегда чуть живой. Я ведь тебя уже не люблю, Астафьев! Ты своими изменами всю любовь мою выжег. Мне тебя просто жаль, как приблудного пса. И надоел, и выгнать жалко — погибнет ведь на морозе, без пищи и ласки, гаденыш.

Ольга побыла рядом с ним еще полчаса, рассказала все кривовские новости, чмокнула в щечку, и ушла абсолютно уверенная в том, что до ее мужа теперь никто не доберется. Ведомственный госпиталь был нашпигован охраной, как французская булка, испеченная в таджикской пекарне тараканами.

Пока Астафьев отлеживался в госпитале МВД, для него начались новые неприятности. Их принес в отделение Олег Гусев.

— Мужики, приколитесь! Тут нашего Астафьева полощут как тряпку в проруби, — заявил он, бросая на стол толстую газету.

Это была самая крупная в губернии газета под еще советским названием "Железногорская правда". Сначала оперов порадовал заголовок: "Убийца детей". Чтобы читатели представляли, как выглядит этот самый убийца, рядом была напечатана фотография Астафьева, явно сделанная во время суда. Но, самым убойным был текст.

— И тогда этот холодный убийца не колеблясь нажал на курок…

— Какой курок? Что они привязались к этому курку? — не выдержал, и прервал громкую читку Колодников. — Нажимают не на курок, а на спуск, или на спусковую скобу.

— Да не мешай ты! — Прервал его Демин. — Такие статьи и половину детективов пишут те, кто оружие в руках не держали. Что там дальше?

Олег начал искать место, на котором его тормознули.

— Так, где это? А, вот!"…нажал на курок. Мальчик чудом остался жить, пуля пробила все жизненно важные органы, и только мастерство хирурга спасло его жизнь. При этом в личном разговоре этот псевдогерой признался, что хотел стрелять в голову подростку, и только потом решил выстрелить ниже. Ну а беспрецедентный нажим, который опера во главе с неким майором Колодниковым устроили подросткам, привел к тому, что они признались в совершении более десятка преступлений. Совершенно понятно, что те дела, которые эти менты не сумели раскрыть в последнее время, они просто повесили на несчастных детей…"

— Ни х… себе! Вот это дети! — взорвался Демин.

— И это мы им повесили!

— Нормально!

— Убивать надо таких журналюг!

Матершиные комментарии неслись со всех сторон.

— Тихо-тихо-тихо! — прервал их Колодников. — Давайте дочитаем, что они там в конце предлагают.

Концовка статьи сводилась к тому, что прокуратуре надо пристальней присмотреться к этому делу. По мнению автора должны были сесть не «дети», а именно опера. Они еще обсуждали статью, когда открылась дверь, и в кабинет протиснулась худосочная фигура старшего Колокольникова.

— Можно? — спросил он.

— Что тебе, Виталий? — спросил Демин.

— Мне бы того, сына моего выпустить. А то он, говорят, совсем и не виноват.

Милиционеры переглянулись.

— Кто тебе это говорит? — спросил Зудов.

— Ну, эта, худая такая.

— Кашина?

— Ну да.

— Начинается, — пробормотал себе под нос Колодников.

Паша Зудов думал о другом.

— Да, хорошо, что Юрке сейчас не до этого. А то бы расстроился, наш красавчик.

В это самое время в прокуратуре должна была состояться важная встреча. Бабушка Жени Хало, Анна Самохина — та самая правозащитница в круглых очках, и адвокат Антонина Кашина ждали в кабинете Марата Касимова свидания со своим подзащитным.