Ян Гийу - Террорист-демократ

Мартин Бер с благоговением слушал Карла. А Карл испытывал чувство, как будто он опять был крысоловом из Гамельна, игравшим на своей серебряной флейте чтобы выманить хищников из их нор.

- Тогда лучше была бы FIM-92 А "стингер" - американская переносная ракета, вес пятнадцать килограммов, дальность полета пять километров, скорость больше чем два Маха. На вооружении американской армии около 17 000 единиц такого рода, следовательно, более 30 000 гранат. Против них в авиации обычно используются "горячие факелы", отводящие в сторону систему теплового наведения ракеты. В Афганистане даже русские вертолеты успешно использовали эти тепловые антиракеты против своих же SAM-7, находившихся в руках моджахедов. У "стингера" к тому же две системы наведения: одна - инфракрасная, другая - тепловая. Так что американская модель лучше русской. Вопрос, конечно, в том, чтобы выкрасть такое оружие. И если это удастся, то, понятно, враг как минимум поднимет тревогу. Самолет, поднимающийся с западных баз для обычного полета, не имеет никакой защиты от нападений такого рода. В момент старта и в последующие десять секунд попасть в самолет легче всего.

Всего в мире должно быть около 50 000 русских ракет "земля - воздух" SAM-7 и их более новой модификации - SAM-14. Оружие более сложное в использовании, чем американский аналог, но достать его, вероятно, легче, не так ли?

- Да-а, - неопределенно протянул Мартин Бер, - думаю, мы так и сделаем. В нашей второй группе - здесь, в городе, группе Зигфрида Хаузнера - есть товарищ, который сможет достать оружие.

- Где же?

- Где-то на Ближнем Востоке, точно не знаю.

Это прозвучало так, будто он что-то скрывал. Карл решил больше не задавать вопросов, чтобы не вызвать подозрения. Он и так получил важную информацию. У них есть связь с Ближним Востоком, а вторая группа в городе носит имя Зигфрида Хаузнера.

Зигфрид Хаузнер - террорист, участвовавший в операции против западногерманского посольства в Стокгольме в 1975 году. Шведское правительство приняло решение о его высылке до того, как он получил необходимую медицинскую помощь. Группа Хаузнера указывает на определенный шведский след. Пора было сменить тему разговора.

- Ты не ответил, когда я тебя спросил, как ты сам стал террористом.

Пока Мартин Бер рассказывал, Карл обдумывал степень риска, если их планы будут осуществлены. Не кончится ли все дело тюрьмой, если позволить этим людям овладеть страшным, смертельным оружием? Они же действительно без колебаний пустят его в ход. А если произойдет накладка и террористы сбегут с полудюжиной советских РПГ-18?

Мартин Бер тем временем рассказывал, что он был среди основателей группы, называвшей себя "Spontis". Она отреклась от всякой идеологии, от всей этой теоретической тягомотины. То есть они сами так думали. Больше занимались тем, что раздражали горожан, бросали яйца в своих врагов и срывали их собрания, малевали на стенах разные надписи. Короче, это было молодежное, в политическом плане довольно размытое движение - ни левое, ни правое в традиционном смысле слова. Тогда, десять лет назад, Мартину Беру нечем было особенно похвастаться. Да-а, больше десяти лет прошло.

Они жили в Дюссельдорфе. В июле 1975 года группа "Spontis" решила, что нужно протестовать против немецкого общества потребления, живущего за счет огромных голодных масс людей на земле, и так далее. Речь шла о том, чтобы писать лозунги протеста на витринах, одеваться под вьетнамцев и забрасывать яйцами своих противников, выпускать листовки, а также попытаться создать уличный театр, чтобы в спектаклях показать суть и масштабы эксплуатации. Всего в "Spontis" было около пятидесяти человек, буйствовавших в дюссельдорфском торговом центре и вытворявших вначале невообразимое. И не для того только, чтобы предельно эпатировать горожан, или чтобы в театре постоянно звучали бурные овации, или чтобы горожане хоть немного воздержались от неуемного потребления. Нет, часто это делалось ради того, чтобы что-то делать.

Однажды в соседнем квартале появился серый автобус - о том, что у них был автобус, мы узнали только на другой день. Из него высыпало около тридцати хорошо сложенных парней с лиловыми и зелеными волосами. Буквально у всех были либо лиловые, либо зеленые волосы, возможно, их опознавательный знак. "Лиловые" и "зеленые" начали бить витрины и приставать к горожанам. Потом начали драку с ребятами из "Spontis". Они были вооружены железными прутьями, завернутыми в газетную бумагу, или чем-то похожим. Когда драка кончилась спустя десять минут, все эти типы с цветными волосами исчезли так же внезапно, как и появились. А через минуту после их исчезновения прибыла сотня полицейских из МЕК и схватила всех ребят из "Spontis", многие из которых были не в состоянии подняться, не то что идти.

В автобусе, по дороге к центральному управлению полиции, их еще избили. В течение суток после ареста их зарегистрировали, сфотографировали и обвинили в грабежах, драках и диверсиях.

Он был безвинно осужден. Получил месяц тюрьмы. Что касается этих коротко стриженных парней с лиловыми и зелеными волосами, то сразу после случившегося никто и не сомневался: они были полицейскими. А спустя год пресса проболталась, что это именно так и было. Полиция совершила преступление, а "Spontis" понесла наказание.

Примерно в то же время был создан комитет против пыток политических заключенных, развернувший всеобщую кампанию против государственного преследования пойманных борцов РАФ. В бункерах Штамхайма постоянно горел свет, а стены в камерах были абсолютно белые. Заключенных полностью изолировали от внешнего мира. Казалось, цель государства - мучить осужденных террористов, довести их до самоубийства или сумасшествия.

Мартин входил в один из комитетов. Он не знал, что это фактически была одна из организаций РАФ, а думал, что в рамках общей гуманитарной программы речь шла просто о протестах против немотивированных и жестоких полицейских действий. Он ведь сам стал жертвой такого насилия.

Его последние иллюзии по поводу демократии в Германии исчезли после того, как полиция совершила нападение на квартиру, где он жил вместе с еще тремя активистами комитета.

Их сильно избили. Вероятно, Мартину досталось больше других: из всех троих он был самым рослым.

Их арестовали по подозрению в участии в криминальных группировках. И прокурор потребовал для каждого по пять лет тюрьмы, утверждая, что комитеты были "только прикрытием для террористов банды Баадер-Майнхоф". У него был адвокат, по особым причинам сражавшийся как лев: он добился для Мартина освобождения. Спустя год этот адвокат сам был схвачен и осужден на десять лет тюрьмы как террорист.

Мартин Вер замолчал, услышав, что остальные направляются в гостиную, потом закончил: