Ольга Лаврова - «Букет» на приеме

— Мы все запомнили, не беспокойтесь!

— Тогда можете пока побыть в коридоре. Ну? — спрашивает у Кибрит, когда понятые выходят.

— По-моему, дело было так. Молоко побежало, кто-то из Петуховых поскорей сдвинул его на свободную конфорку. Здесь оно успело немного перелиться через край. Горелку, конечно, выключили, кастрюлю накрыли крышкой.

— А потом тот, кому это понадобилось, поставил ее на старое место и отвернул газ?

Участковый чешет в затылке.

— Получается, преступник использовал маскировку? Что без мокрухи? Дескать, горелку залило, а я ни при чем?

— Предусмотрительный гражданин, — вступает Томин. — Для правдоподобия даже крышку опять снял. Под крышкой ведь молоко не кипятят.

— Но ни одна хозяйка не положит ее на пыльное окно вот так, изнанкой вниз. И не запустит огонь на всю катушку.

— И все это в моем доме! — крутит головой Томин. — Обойду соседей.

Кибрит опыляет порошком ручки кастрюли, затем крышку и всматривается

— Пал Палыч, вообще никаких отпечатков! Стерты.

В этом доме Томин живет со школьных лет, хотя мать упорно называет его родиной Киев, где он провел детство. Естественно, все тут так или иначе знакомы и, тычась из квартиры в квартиру, представляться Томину не надо.

— На этих днях к Петуховым не ходили посторонние? — спрашивает он соседа по лестничной площадке. — Может быть, с телефонной станции или там мышей морить?

— Не замечал, Александр Николаевич… Я их утром видел. Спускаюсь за почтой, а они навстречу, и оба такие оживленные. Вот жизнь!..

— Петуховы? — переспрашивает женщина ниже этажом. — Старенькие неразлучники?

— Вы не слыхали у них шума?

— Мы минут десять как вошли… А что такое?

— Извините, рассказывать некогда.

— Александр Николаевич, погодите! Объясните же!..

Набегавшись впустую по лестнице, Томин заглядывает и в собственную квартиру.

— Ой, Сашко! — восклицает мать. — У нас тут ужас что, ты не представляешь!

— Представляю, мама, я уже полтора часа в доме. Дай чего-нибудь попить.

— Молока?

— С молоком гадкие ассоциации. Компота не осталось?.. Вот спасибо. Скажи, часов около трех-четырех снизу не доносились какие-нибудь необычные звуки?

— Теперь мне мерещится все на свете: и грохот, и стоны. Но я сама так грохотала сковородками…

— В честь чего?

— Да получила письмо из Киева… неважно. Что Петуховы?

— Пока гадательно. У них есть родня?

— Анну Ивановну иногда навещала сестра. Она живет где-то недалеко, в Дубровках. Зовут, кажется… да, Надежда Ивановна.

— Фамилии, случаем, не знаешь?

— Нет. Единственно знаю, что замужем не была.

— И то шерсти клок. Пошел, пока.

— Когда вернешься-то?

— Забегу утром поспать часа два.

В квартире Петуховых работа продолжается: осмотр места происшествия — мероприятие многочасовое. Томин разговаривает по телефону с отделом:

— От слова «петух», Петухова. Записал? Выясни девичью фамилию. Под той же фамилией в Дубровках проживает ее сестра, Надежда Ивановна. Надо ее разыскать. Все. — Он кладет трубку и спрашивает Кибрит, которая присела на минутку отдохнуть:

— Что, Зинаида, никаких концов?

— Во всяком случае, действовали не в одиночку, — слишком трудоемкое дело устроить такой разгром…

— Похоже, тетя Катя вернулась.

Тетя Катя, очень пожилая и тучная, живет дверь в дверь с Петуховыми. Пыхтя и отдуваясь после подъема по лестнице, она раздевает двоих внуков, приведенных из детсада. Томин начинает помогать.

— Тетя Катя, это вы сказали участковому, что Петуховых нет дома?

— Я, милок, я.

— Почему?

— Да собирались они куда-то. Не зазря же машину вызывали?

— Что за машину?

— Ну, стало быть, подтирала я в прихожей пол. Слышу, по лестнице кто-то топает… мужицким шагом. У Петуховой двери стал. А у их радио играет. Видать, он позвонился, да те не услыхали. Тогда стукнул три раза. И спрашивает здоровенным таким голосом: «Такси заказывали?.. А чего же, говорит, не выходите? Выходите скорей, мне стоять некогда!»

— А кто из квартиры ответил?

— Не знаю, Сашенька… Мне бы, дура, прислушаться, да город, всякое любопытство отшибает. Ну ты подумай: рядом людей чуть не убили, а мне даже рассказать нечего!

Эта единственная ниточка, потянувшаяся с места преступления, привела Томина в Центральную диспетчерскую такси.

Длинный зал заставлен столами вдоль одной стены. На столах — телефонные аппараты; при вызове на них зажигаются сигнальные лампочки. Большой стенд с подробной схемой города сплошь улеплен кармашками, куда складываются бланки заказов в зависимости от места и времени вызова. Чуть на отшибе — место старшей по смене. В глубине, за барьером, отдельное помещение с застекленными кабинками для работы радиогруппы. Позывные диспетчерской — «Букет».

Специфический, никакому иному учреждению не свойственный звуковой фон складывается из непрерывных переговоров с клиентами и шоферами. Если вслушаться в этот четко организованный гомон, то в нем ощущается напряженное дыхание огромного города…

Томин, слегка оглушенный, беседует со старшей — деловитой и неторопливой женщиной средних лет.

— Заказ на фамилию «Петухов» я нашла, — улыбается она. — Принят накануне. Выполнил его шофер машины 12–20.

— Очень интересно, как выполнил.

— Шофер на хорошем счету, жалоб не поступало…

— Обязан срочно с ним переговорить, Галина Сергеевна.

— Пожалуйста, машина с радиотелефоном.

— Мой разговор не для эфира.

Старшая перестает улыбаться.

— Придется снимать с линии? Что-то случилось?

— Придется снимать…

…Томин успел встретиться с шофером и вернуться, а Знаменский все еще пишет протокол, и в коридоре подремывают сморившиеся понятые…

Назавтра шофера допрашивает уже Пал Палыч. Показания приходится, что называется, тянуть клещами: этот человек, резкий и замкнутый, решительно не расположен к душевным излияниям.

— Вы всегда так разговариваете, Кирпичов?

— Я не девушка, и мы с вами не танго танцуем. Чего ради улыбаться?

— А чего ради огрызаться?

— Вчера план сорвали, сегодня выходной кошке под хвост. И еще любезничай…

— Ладно, без любезностей проживаем. А как насчет откровенности?

— Да я же все рассказал! Вчера еще! Этому вашему…

— Старшему инспектору Томину.

— Пусть инспектору. А теперь обратно по новой?

— Обратно.

— Ладно. Подал машину, сели пассажиры, отвез, куда сказали, поехал по следующему адресу.

— Сколько было пассажиров?

— Двое.

— Женщины, мужчины?

— Ну мужчины!

— Молодые, старые?

— Средние.

— Багажник не открывали?

— Не было у них вещей.

— Совсем с пустыми руками?

— Какая-то ерундовая корзиночка и шампанское в газете.