Алексей Макеев - Успеть раньше смерти

Охваченный лихорадкой поиска, Гуров опустился на колени и принялся осматривать всю аллею, сантиметр за сантиметром. Вскоре он сделал потрясающее открытие. Судя по следам, оставшимся на сырой земле, этой ночью здесь произошло следующее – кто-то въехал на кладбище на машине и сгрузил здесь нечто тяжелое, а именно могильный камень. Затем камень волоком был доставлен на соседнюю аллею и водружен там на могильный холмик. Затем притащившие этот камень люди постарались максимально уничтожить следы своей работы, забросав путь, которым следовали, ветками, землей и листьями. Им явно не хотелось, чтобы кто-нибудь догадался, откуда появился камень. Особым усердием при этом они не отличались, но Гуров их понимал – обычные люди не склонны изучать следы и глубоко копать. Видимо, были важны эффект внезапности и сам факт присутствия камня на кладбище. Ну в самом деле, кому придет в голову, будто старое замшелое надгробие появилось здесь совсем недавно и вовсе не неестественным путем? Слишком невероятно, чтобы такая мысль могла прийти кому-то в голову с ходу.

– Итак! – негромко произнес Гуров, выпрямляясь. – Что мы имеем?

Но ответить самому себе на этот важный вопрос он не успел, потому что качнулись ветви, и из темнеющих зарослей вдруг выступила знакомая плотная фигура. Выступила и замерла на мгновение, точно от неожиданности.

– Ага! Значит, вы здесь? – после секундного замешательства произнес Щеглов. – А я, это... Вас и ищу. Вас там потеряли.

Он разговаривал с Гуровым, а сам оглядывался по сторонам так озабоченно, будто ожидал увидеть на аллее еще кого-то.

«Черт, а почему он на самом деле вернулся? – мелькнуло в голове у Гурова. – Даже Мария не спохватилась. А он вернулся. Такая предупредительность, или здесь что-то другое?»

– Как Булавин, в порядке? – спросил Гуров вслух, делая вид, что пропустил мимо ушей объяснение Щеглова. – Старик был порядком напуган. Как вы думаете, что могло его так напугать?

– Затрудняюсь сказать, – вежливо ответил Щеглов. – Вы же были рядом. Я думал у вас спросить. Сам-то он ничего сейчас не говорит. Замкнулся, серый весь... Боюсь, опять придется вызывать врача. Значит, вы не знаете, что тут случилось?

– Да, собственно, ничего, по-моему, не случилось, – пожал плечами Гуров. – Он что-то прочел на могильной плите, что-то ему такое померещилось... Какое-то знамение. Может быть, слегка перебрал, утомился. Погода неустойчивая. Много ли надо пожилому человеку? Вы-то, наверное, знаете, склонен он к таким ситуациям? Вы же его друг...

Гуров сделал еще одну попытку понять, кем является этот не слишком откровенный человек. Но из очередной попытки ничего не вышло.

– Действительно, в его возрасте нужно быть посдержаннее, – согласился Щеглов и тут же добавил: – Но вы ошибаетесь. Я никак не могу назвать себя другом Эраста Леопольдовича. Пожалуй, мы вообще едва знакомы. Тут, знаете, получился настоящий анекдот. Я был проездом в столице, ждал одного человека и зашел на выставку картин. Не помню даже, как она называлась. Посмотрел, не понравилось, покритиковал вслух – ну, просто высказал свое мнение, не сдержался, понимаете? А тут Эраст Леопольдович собственной персоной! Я-то его не знал, ну, и, как оказалось, сказал что-то не то про его картину. Он довольно резко мне ответил. Я стал спорить. Ну, разговорились, и, знаете, он почему-то почувствовал ко мне симпатию. Пригласил к себе в гости. Возможно, намеревался переубедить. А у меня как раз выдалась свободная неделя. Я подумал, почему бы и нет? Лестно все-таки – такой художник! Вот и все мое знакомство с Булавиным. Так что знаю я о нем совсем немного... А вы-то сами читали, что там такое на могильной плите?

– Не успел, – соврал Гуров. – Мне показалось, что кто-то здесь ходит. Я пошел посмотреть. А тут вы. Спасибо за заботу. Обо мне много лет уже никто не беспокоился. Вы – первый, – шутливо добавил Гуров.

– Да, собственно, мне показалось странным, что вы вдруг остались, – заметил Щеглов. – Я подумал, может, с вами что-то случилось? Ну так что, вы никого здесь не обнаружили? Может быть, тогда пойдем в резиденцию?

– Пройдем здесь! – показал Гуров на широкую аллею. – Здесь и в самом деле гораздо удобнее. Нужно же было продираться сквозь джунгли! И вообще, честно говоря, не понимаю тяги господина Булавина к этому печальному месту. Во всяком случае, в день торжества можно было бы обойтись без посещения кладбища, как мне кажется.

Щеглов в ответ только пожал плечами. Сейчас он не был расположен разговаривать и, идя рядом с Гуровым, то и дело оглядывался, словно высматривая что-то по краям аллеи. Однако увидеть что-либо становилось все труднее – сгущались сумерки. Гурову показалось довольно подозрительным, что Щеглов больше ничего не говорит о происшествии. Читал ли он сам, что написано на могильной плите? Должен был. Но почему он в таком случае молчит? Гуров все явственнее ощущал, что рядом с ним происходят странные и совсем не заурядные события, что совсем близко лежит какая-то тайна. Интуиция не могла его обмануть. В голове у него промелькнули эпизоды, слишком необычные для обыденной размеренной жизни, в которой не существует загадок и опасностей, – черный внедорожник, едва не разбивший их всмятку, зловещая тень в струях дождя, серый камень на кладбище с жутковатой надписью... Сейчас Гуров начинал отчетливо понимать, что надпись эта появилась здесь не случайно. Теория вероятности вряд ли допустила бы такое совпадение, да и сам Гуров уже полностью отказался верить в какие-либо совпадения.

Постепенно вычертилась мысленная схема: некто доставил на кладбище камень с высеченным на нем именем Булавина, доставил намеренно, в надежде, что художник увидит его и испугается. Вряд ли подобный сюрприз делался, чтобы повеселить юбиляра. Нет, именно привести в ужас, потрясти, выбить из колеи. А это уже не просто шутка, это попахивает Уголовным кодексом. Разумеется, если удастся доказать умысел. Будь Гуров при исполнении... Впрочем, в Глинске тоже есть милиция. Нужно подсказать Булавину – пусть обратится. Правда, он не слишком любезно обошелся накануне с прокурором, но, в любом случае, местные власти не станут портить отношений со всемирно известным живописцем – себе дороже. А Булавину нужно пресечь эти вылазки в самом начале. Бог знает, что еще придумают неизвестные шутники.

Но кто мог это сделать? Гуров привычно очертил в уме круг подозреваемых. Круг не мог получиться большим, поскольку знакомство Гурова с Булавиным и вообще с подробностями его жизни было пока что воистину шапочным. Но кое-какие подозрения напрашивались сами собой.

Во-первых, строительная компания. Булавин противостоит их планам, а строительные компании очень этого не любят. Зато они очень любят большие деньги. И устроить какую-нибудь милую штучку в виде могильного камня или ночного злоумышленника с пращой для них – пара пустяков.