Алексей Макеев - Успеть раньше смерти

Гуров отмахнулся.

– Никого не пускать! – властно распорядился он.

У сарая его догнал Колядкин и вежливо, но неодобрительно заметил:

– А вы, можно сказать, в роль вошли, Лев Иванович! Из простого свидетеля превратились в главное действующее лицо сыска! Только все-таки не забывайте – полномочий у вас пока не очень много... Не хочу ни в чем упрекать, а все-таки это непорядок...

Гуров мельком обернулся, взглянул на неприятное треугольное лицо Колядкина, не удержался и сказал:

– Наверное, в детстве дворником мечтали стать, а, Павел Данилович? Все о порядке печетесь. А у вас под носом уже которое убийство...

– Помилуйте, откуда вам эти убийства мерещатся?! Умерла старушка от естественных причин. Сплошь и рядом старушки умирают, а вы сразу – убийство... Да, кстати, про ваше обещание-то мы едва не позабыли, верно? Тайник, сверток...

– Вы, может быть, и позабыли, а я нет! – отрезал Гуров. – Только...

Больше он ничего не стал объяснять, прошел в сарай, быстро осмотрел темные углы, нахмурился и полез туда, где совсем недавно лежал пакет со смертоносным содержимым. Теперь пакета не было.

Гуров молча слез, отряхнул руки. Колядкин смотрел на него с большим любопытством.

– Что? Пусто? – со скрытым злорадством спросил он. – В самом деле ничего? Какая жалость! Нет, серьезно? Может быть, вы спутали место?

– Помолчите! – буркнул Гуров. – Пакет забрали. Не следовало мне выпускать из виду... Эх! Ну что же, что выросло, то выросло. Нужно искать Шигина. Он был здесь совсем недавно. У вас в городе служебные собаки имеются?

– Есть парочка, – кивнул Колядкин. – Но сами понимаете, чтобы их задействовать, нужны основания. Вряд ли смерть от сердечной недостаточности...

Гуров махнул рукой и, не слушая, двинулся к выходу. Он действительно был будто связан здесь по рукам и ногам. Ясное дело, Колядкину нужно уводить внимание подальше от кладбищенских разборок. А смерти, которые тут случились, неизбежно возвращают внимание в прежнюю сторону. Вряд ли удастся что-то изменить, ведь Колядкин притащился в гостиницу неспроста. Его направил Веревкин, возможно, через своего приятеля городского прокурора. Наверняка не обошлось без звонка сверху. Их всех тут интересует только лакомый кусок земли, на котором можно освоить бабки, а то, что в этой земле покоится прах их предков... Вот и «Наследие», если верить словам Колядкина, – это всего лишь мыльный пузырь. Правда, дорогостоящий мыльный пузырь. За молчание этому пузырю тоже кое-что отвалили. Получается, что мой родственничек тут как бы один против целой армии, и надежды никакой нет. Одна надежда на меня, но меня он выгнал, а сам... Гуров еще раз задумался – видел ли он сегодня на кладбище Булавина, и действительно ли Булавин так бесцеремонно расправился с людьми Веревкина. Картина с избитыми архитекторами или строителями – кто они там, неважно – как-то не очень вязалась с образом одинокого благородного воина.

«Сплошной туман! – сердито подумал Гуров. – Может, я и в самом деле зря в это ввязался?».

Полковник вышел из сарая и на секунду зажмурился от яркого солнца. Открыв глаза, он убедился, что участковый Кружков неплохо справляется со своими обязанностями – почти все зеваки разошлись, только две-три соседки судачили по другую сторону забора. Видимо, это были свидетельницы или просто самые упорные дамы, на которых авторитет участкового не действовал.

Завидев Гурова, Кружков двинулся ему навстречу, но тут в кармане у Гурова зазвонил телефон. Он махнул Кружкову рукой, призывая подождать, и отошел в сторонку. При этом он мельком заметил, что следователь Колядкин тоже вытащил мобильник и, выйдя за ворота, принялся озабоченно кому-то названивать.

Но Гуров тут же позабыл про него, потому что обнаружилось, что на связи полковник Крячко.

– Стас! Ты?! Привет! – обрадовался Гуров. Он даже сам не подозревал, насколько соскучился по старому другу. – Ты где сейчас?

– Это лучше ты скажи, где ты, – заявил Крячко. – Потому что я тут как раз въехал в ваш Глинск, а куда дальше рулить, не знаю. Мне тут вообще не нравится.

– Мне самому тут не нравится, – буркнул Гуров. – А ты, давай, подъезжай на улицу Чагина. Там есть гостиница, называется «Как дома». Пока что это моя база. Но сейчас я в другом месте, так что подожди немного, пока я не подъеду. Ты мне информацию какую-нибудь везешь?

– Да есть кое-что. Тебе прямо сейчас зачитать?

– Сейчас ни к чему, мне сейчас ею не с кем делиться, – буркнул Гуров, глядя, как следователь Колядкин садится в какую-то запыленную машину, которую тормознул прямо на улице. – Да и вообще осмыслить надо.

– Осмыслить придется, – хмыкнул Крячко. – Только сразу хочу намекнуть, что ты тут в какое-то осиное гнездо попал. Мне Мария кое-что рассказывала, но все равно будь настороже.

– Последние дни я только этим и занимаюсь, – вздохнул Гуров. – Ну, так жми, куда я сказал. Там встретимся. Как Мария – в порядке?

– Вполне. За тебя только переживает.

– А Петр – тоже переживает?

– Петр пообещал спустить с нас обоих шкуры, если мы через три дня не вернемся.

– Как думаешь, это реально – три дня?

– Ха, я думаю! Тебе виднее! Да ладно, вот обсосем все и решим. Бывай!

Они разъединились. Гуров спешно направился к воротам. Кружков пристроился к нему и спросил на ходу:

– Так мне, что же, вызывать бригаду или нет, товарищ полковник? Колядкин сказал в том смысле, чтобы не позорился, но мне и самому кажется, что Петровна неспроста померла. Сначала Костик, потом она... Что если этот Шигин – и не Шигин вовсе?

– Очень может быть, – сухо сказал Гуров. – Даже наверняка. А если тебе нужен мой совет, старлей, то вот что я тебе скажу – ты уже мужик в таком возрасте, когда своей головой жить нужно.

– Понял, товарищ полковник! – сказал Кружков, козыряя. – Если будут какие новости, доложу обязательно.

– Буду премного благодарен, – кивнул Гуров.

Он вызвал такси, которое прибыло неожиданно быстро, и поехал в гостиницу.

На условленном месте его дожидался Крячко, лениво прохаживавшийся вокруг своего битого-перебитого «Мерседеса», который уже давно грозился стать антикварной редкостью, но по воле хозяина все еще находился на положении действующей модели. Гуров обнялся с другом так крепко, будто они не виделись по крайней мере три года.

– Значит, расклад такой, – с места в карьер начал Крячко, когда они засели в салоне «Мерседеса». – Докладываю по порядку. Сразу опускаю тех, кто интереса не вызывает, в банке данных МВД не числится и богатой биографии не имеет. В первую очередь это сам художник, его друг искусствовед, племянник Владик и вся домашняя челядь. Все эти люди – законопослушные граждане или, во всяком случае, умудряются длительное время притворяться таковыми. Значит, с этими все чисто. Перехожу к главному. Во-первых, что касается гражданина Шигина Виктора Дмитриевича. С этим все предельно ясно. Паспортный бланк с тем номером, что ты мне прислал с Марией, похищен в свое время в одном из паспортных столов. Тот, кто занимался продажей, то ли сбежал, то ли умер, но не в этом суть. Твоего Шигина брать нужно однозначно.