Реджинальд Хилл - Детская игра

— По «Кемблу» прояснилась ситуация, Уилди? — заинтересовался Дэлзиел.

— Не слишком. Я проглядел старые досье. Существует группа «Национальный фронт». Она действует большей частью среди студентов университета. Но от обычного «Фронта» отличается тем, что работает осторожно, проникает в консервативные студенческие сообщества. Не то что ваши забияки из «Фронта», которые спят и видят, как весь мир восхищается их сапогами! — Уилд показался суперинтенданту необычно возбужденным.

— А почему ты усматриваешь здесь какую-то связь с театром?

— Они называют себя «Белый огонь».

— «Белый огонь»? В этом что-то есть, — пробормотал Дэлзиел.

— На фасаде «Кембла» было намалевано: «Белый огонь сожжет черных», — объяснил Уилд, поглядывая на часы. Он допил свое пиво, встал и со словами: — Мне пора. Привет! — вышел.

Паско глядел ему вслед с легкой тревогой. Он не лгал, отвечая Дэлзиелу, что не заметил ничего странного в поведении сержанта. Однако теперь, размышляя об этом непосредственно, Паско осознал, что с Уилдом действительно что-то происходит, от его былой невозмутимости остались только рожки да ножки. Питера взяла досада, что Дэлзиел оказался на сей раз более проницательным. Он не мог сказать, что Уилд его ближайший друг, но их связывали взаимное уважение и привязанность, близость, обнаружившая себя в том раздражении, которое вызывали у Паско шутки Дэлзиела насчет уродства Уилда.

Голос хозяина бара отвлек его от этой проблемы, если таковая вообще существовала.

— Извини, золотце, не похоже, чтобы тебе было восемнадцать. И если я продам тебе спиртное, это будет стоить мне не одной лицензии! Купи лучше фруктовый сок.

Конечно, говорилось это так громко явно в расчете на полицейских, подумал Паско. Хотя Веселый Джек Мэхони, владелец лицензии, мог и в отсутствие полиции отказаться обслуживать эту покупательницу — девочку в очках, выглядевшую не старше тринадцати лет.

Мэхони наклонился над стойкой и сказал потише:

— Если тебе нужна травка, золотце, иди в ту дверь — там что-то вроде столовой. Официантка даст тебе стакан вина и то, что тебе надо, без, всяких проблем. Видишь ли, те парни — из полиции, поэтому мне неловко.

Девушка не шелохнулась, лишь повернула голову и сквозь совиные очки глянула на Дэлзиела с Паско. Когда она заговорила, ее голос звучал нервно, но решительно:

— Вы, кажется, хвастались в Ассоциации торговцев спиртным, что полиция не тронет вас, пока сотрудники розыска могут пить у вас пиво все двадцать четыре часа в сутки, мистер Мэхони?

У трактирщика отвисла челюсть.

— Тише! Тише! — зашипел он, посматривая с тревогой на Дэлзиела, который с неприязнью наблюдал за ним. — Ты не должна говорить так, девочка. Я тебя знаю?

— Думаю, знаете моего отца, Джона Хьюби.

— Из Олд-Милл-Инна? Бог мой, да это же маленькая Лэкси! Что же ты сразу не сказала, девочка? Тебе, должно быть, сейчас около двадцати. Я знаю ее, ей почти двадцать. — Последняя фраза была произнесена ради Дэлзиела, допившего свое пиво, — тот поставил кружку на стол и погрозил ему пальцем.

В бар вошел молодой человек среднего роста, с элегантной прической, одетый в блейзер с черно-желтыми полосами, марлевую рубашку и кремовые брюки. Его правильные красивые черты осветились улыбкой, когда он заметил девушку и устремился к ней с распростертыми объятиями.

— Дорогая Лэкси, — воскликнул он, — я опоздал. Простите меня. Снимите с меня грех поцелуем.

Паско насмешило, как девушка увернулась от поцелуя, попав своими большими очками прямо в глаз молодому человеку. Тот принес два стакана белого вина, тарелку с сандвичами и уселся с маленькой девушкой в дальнем конце бара. Их можно было видеть, — но слышать разговор стало невозможно. Паско снова обратил внимание на Дэлзиела.

— Кстати, об этом Мэхони. Придется мне потолковать с ним, какого черта он распускает клеветнические слухи о полиции, — сказал Дэлзиел.

— Сейчас?

— Не говори глупостей! Когда он закроется и мы сможем всерьез заняться выпивкой. — Он буквально затрясся от хохота, увидев огорченное лицо Паско.

Лэкси и Род услышали хохот, но только Лэкси поняла, кто смеялся.

— Я действительно очень сожалею, что опоздал, — воскликнул Ломас. — Удивительно, до сих пор все расстояния в городе представляются очень близкими, в какой-нибудь минуте езды от центра Лондона. А вот в селе наоборот, все кажется таким отдаленным. Если бы мы должны были встретиться, скажем, в баре у вашего отца, я был бы там уже час назад.

Лэкси ничего не ответила и надкусила сандвич.

— Вы не очень-то разговорчивы, дорогая кузина, — улыбнулся Ломас.

— Я просто жду, когда вы перестанете создавать для меня непринужденную обстановку.

— Ого, я вижу, с вами нужно держать ухо востро, маленькая Лэкси!

— Я вам не кузина, и во мне пять футов два дюйма без каблуков.

— Ого! — повторил Ломас. — Есть ли еще какие-нибудь деликатные темы, которые мы сразу же договоримся не затрагивать?

— Почему вы называете себя Ломас? Ваша фамилия Виндибэнкс, не так ли?

— Тут вы ошибаетесь, — усмехнулся он, — я изменил свое имя вполне легально. Род Ломас — мое имя и в действительности, и по закону.

— Почему вы изменили его?

— Когда я окунулся в то, что в моем воображении рисовалось мне стремительной театральной карьерой, а в реальности оказалось долгим и трудным восхождением к вершине, мне пришло в голову, что имя Родни Виндибэнкс не очень-то подходит к огням рампы. Род Ломас, наоборот, короткое, энергичное, запоминающееся имя! Ну как, вы удовлетворены?

Лэкси продолжала молча есть. Ее молчание было вызвано скорее недоверием, чем хорошими манерами.

— Сдаюсь! — сказал Род. — Вы настоящий сыщик! Почему Ломас ? Это была мамина идея — умаслить тетушку Гвен. Да, она не доводилась мне тетей, но я привык так думать о ней. Мама очень надеялась: она писала и просила у тетушки разрешения восстановить семейное имя, обещала, что я принесу семье только славу и не посрамлю ее отличную репутацию. Тетя Гвен ответила, что я могу называть себя как угодно. Предоставленный самому себе, я мог выбрать что-нибудь более яркое, например, Гаррик или Ирвинг , но, поскольку речь шла о наследстве, мама проявила железную волю. Я шокировал вас?

Лэкси проглотила кусок сандвича и, разломив остаток, сказала с отвращением:

— Это грудинка. И даже не грудинка, а хрящи!

Ломас на секунду смешался, потом произнес с ноткой угрозы:

— Конечно, это не должно вас шокировать. Вы ведь одна из инициаторов создания клуба подлиз при тете Гвен, а вернее, одна из его учредительниц, так как вступили в него тотчас после своего рождения! Поправьте меня, если я не прав, только Лэкси, безусловно, — сокращенная форма от Александры, и я сомневаюсь, что это простое совпадение!