Лоуренс Гоуф - Случайные смерти

Фрэнк повесил трубку, дождался перерыва в потоке машин и перешел улицу. На верхнем этаже углового здания было кафе. Он поднялся и сел за столик у окна. Заказал чизбургер и бутылку пива, обслужили быстро, но он заставил себя есть медленно, откусывая крошечные кусочки чизбургера и тщательно пережевывая.

Он вернулся в телефонную будку почти через час. Интересно, как там Лулу. Они влипли, и Фрэнк знал, что она может поступить как угодно, но в любом случае перегнет палку.

Он опустил четвертак, тщательно набрал номер.

Детективы Уиллоус и Паркер по-прежнему отсутствовали. Фрэнк попытался принять какое-нибудь решение и не сумел.

Лулу мягко положила руку на колено Ньюта.

– Что ты собираешься сделать с Фрэнком?

– Выбрось его из головы. Поедешь со мной в Калифорнию? – Ньют напрягся, вспоминая завлекательные места: Диснейленд, Голливуд.

– Это замечательно, но…

– Но что?

– Моя кожа не выносит солнца.

– Об этом не беспокойся. Ты и я, мы не дневные люди, мы… – Ньют попытался найти слова. Улыбнулся, как осьминог, – выпятились зубы, словно готовые заглотить лицо.

– Ночные твари?

Рот Ньюта разинулся, чтобы выплеснуть смех, и в это самое мгновение дверь распахнулась, и вошел человек с бумажным пакетом вместо головы.

Лулу убрала руку с Ньютова дрожащего колена. Фрэнк поставил пакет на стол у окна.

– Лед еще не принесли?

– Сию минуту будет. – Ньют потянулся к телефону. – Позвоню еще раз, а потом я подумал, может, нам втроем закатиться куда-нибудь пообедать?

Фрэнк похлопал себя по животу.

– Я готов.

Ньют обернулся к Лулу.

– Ты знаешь город лучше, чем я или Фрэнк. Можно тут где-нибудь неподалеку съесть приличный кусок мяса и омаров?

– У въезда в парк. Недалеко, прямо на воде. Минут десять езды.

– На воде?

Лулу улыбаясь кивнула.

– Отлично. – Ньют обернулся к Фрэнку. – Тебе нравится?

– Ага, очень. Ньют сказал:

– Значит, решено.

Снова зазвонил телефон. Фрэнк послушал и протянул трубку Ньюту.

Рикки сказал:

– Я в телефонной будке. У менять есть тачка, и все готово. Как дела у тебя?

– В порядке.

Рикки выставил трубку на улицу, поскольку мимо с ревом промчался огромный грузовик, затем повесил трубку, забрался в «чероки» и проехал пару кварталов до дома Паркер. Он пожалел, что не прихватил с собой кассет, можно было бы послушать. Повертел настройку радио и выключил, пошарил в бардачке и нашел инструкцию. Она была на английском и еще каком-то языке, после весьма значительных умственных усилий Рикки заключил, что это французский. Несчетное число раз он поднял и опустил стекла, застегнул и отстегнул ремни, вдыхая запах богатой, с иголочки, новой кожаной обивки.

Куда, черт ее дери, запропастилась эта баба? У, до чего ему надоело.

Из дома Паркер появилась пожилая женщина в серой кофте и брюках и с котом, рыжим, как апельсин, на руках. Она вышла на бульвар и опустила зверя на траву. Золотой поводок был пристегнут к ошейнику, усыпанному искусственными бриллиантами. А может, бриллианты были настоящие, Кто знает? Рикки высунулся из окна и посмотрел, как хозяйка медленно удалялась вслед за своим питомцем.

К девяти часам день стал сходить на нет, Рикки тоже. Хотелось есть, в туалет, и кончились сигареты. Он снова включил радио. Нашел франкоязычную станцию, потом, в конце шкалы, станции, вещающие на хинди, итальянском и китайском. Но ни слова по-испански. Может, он был единственным мексиканцем на тысячи миль вокруг. У него испортилось настроение. В двадцать минут десятого чудик в потрепанном желтом «фольксвагене» остановился рядом с ним и спросил, не собирается ли он отъехать. Рикки зарычал и плюнул ему на лобовое стекло. Чудик ретировался.

В 9.30 в кухне Паркер зажегся свет. Рикки вгляделся в окно. Не было видно ни Паркер, ни кого-нибудь еще. Ни следа движения. Она пришла, или лампы включались автоматически в определенное время? Рикки посмотрел на часы. Он был совершенно уверен, что кухня осветилась ровно в полдесятого. Он вылез из машины, помочился в канаву, застегнулся. Старуха с котом так и не вернулись – или Рикки их проглядел.

Он вдруг сообразил, что у дома должен быть черный ход, может, даже подземный гараж. Что на него нашло? Он сунул «смит» за пояс штанов, захлопнул дверцу и пересек улицу.

Квартира Паркер была на третьем этаже. Приехал лифт, он вошел и нажал кнопку tres.

Дверь полицейской дамочки была из листовой стали, выкрашенной в бежевый цвет. На уровне Риккиной макушки в металл врезан глазок. Он встал на цыпочки и заглянул внутрь, увидел, как в фотообъективе, то, что, вероятно, служило гостиной. В квартире было тихо. Рикки постучал трижды, достаточно сильно, чтобы заболели костяшки пальцев.

Тишина.

Рикки прижал ухо к двери. Тишина. Он оглядел пустую лестничную площадку, затем осмотрел замки. Невозможно проникнуть, не взломав, не оставив видимых следов.

Но ждать в машине уже невмоготу. Он снова постучал, затем отступил, вытащил «смит» и прицелился в глазок.

Никого дома.

Он спустился на первый этаж и нашел в списке жильцов имя смотрителя.

Смотрителя звали Бруно Гребински. Он открыл дверь с бумажной салфеткой, заткнутой за ворот темно-коричневой рубашки, и с пустой вилкой в руке.

Рикки сказал:

– Мистер Гребински?

Человек кивнул, прожевал и проглотил. Ему было лет за шестьдесят. Худой наверху и толстый посредине. Очки в золотистой металлической оправе. Рикки сунул дуло пистолета ему в живот, втолкнул внутрь так, чтобы можно было захлопнуть ногой дверь.

В дальнем конце гостиной был альков-столовая. Женщина, сидящая спиной к ним, спросила: Что там, Бруно?

Рикки сказал:

– Мне нужен ключ от квартиры 317.

Оттого ли, что голос показался ей незнакомым, но женщина обернулась. Рикки пригрозил ей пистолетом, затем снова взял под прицел мужа. Женщина сказала:

– Я говорила тебе, нельзя сдавать квартиру полицейским.

Бруно протянул Рикки ключ.

– Надеюсь, вы знаете, что делаете, молодой человек.

Рикки развернул два стула спинка к спинке. Оторвал провода от тостера и блендера, прикрутил Бруно к одному из стульев, телефонным проводом связал его разговорчивую жену. В бумажнике Бруно нашлось одиннадцать долларов. С виду он был из тех, кто хранит сбережения под матрацем. Рикки пошел в спальню и проверил кровать. Не угадал. Перерыл письменный стол. Мальчишкой он обшарил немало квартир. Ему всегда доставляло удовольствие совать нос в чужие жизни, копаться в крошечных глупых людских секретиках.

В нижнем ящике в двух непарных носках лежали толстые пачки пятидесятидолларовых бумажек. Рикки сунул деньги в карман. Остались только побрякушки, которыми даже оранжевый кот побрезгует. Он вернулся в гостиную. Лицо Бруно Гребински потемнело, когда он увидел носки в руках у Рикки.