Николай Иванов - Наружка

Но кому кричать? Москва далеко, да и репутация у него самого вроде не кристальная. Сколько раз он видел брошенные в его сторону снисходительные взгляды: мол, кто бы говорил! Так что ничего он кричать не будет. Только бы не мешали работать.

Приехав на прииск, Байкалов не мог не взглянуть на приемку и охрану золота. Домик ЗПК — золотоприемной кассы, обнесенный колючей проволокой, как и положено, располагался в центре поселка. Тронул калитку — звонок. Вообще-то звонков четыре: на калитке, дверях дома, непосредственно в комнату хранения и на самом сейфе. Уже не говоря о двух-трех вооруженных охранниках, которые обязаны весь сезон неотлучно находиться внутри кассы. Сам дом изнутри обивается железом, так что крепость не крепость, но небольшой бастиончик. Хотя, как шутят сами старатели, — все это лишь честных людей.

Пока переговорил с охраной, подошли дрожащие от холода и сырости Степаныч и съемщик. Подсели к дышащей жаром электроплите — одновременно и высыпать из банки на противень для просушки намыв и погреться.

Золото легло на жесть мокрой горкой, съемщик отполированной палочкой аккуратно разворошил его. Запахло теплом подогреваемого песка.

— Миллионов двести семьдесят поджаривается, — прикинул вес Степаныч. — Егор Никитович, когда там Москва наконец поумнеет? Или это безнадежно?

Имелся в виду валютный коридор, границы которого определило правительство и Центробанк для спасения падающего рубля. Все вроде правильно, забота о стабильности государства. Если бы не один штрих: к доллару, остановленному таким Образом, была привязана цена на золото. Заморозив его, заморозили и стоимость конечного продукта в золотодобыче. Вперед рвались цены на бензин, соляру, запчасти, электроэнергию, продукты, каждое министерство плакалось, но имело от этого определенную выгоду. Все, кроме золотодобытчиков, у которых затраты на работу начали превышать цену добычи. Безумие: золото стало добывать невыгодно!

Так что, со старательской точки зрения, этот валютный коридор втягивал страну в еще большую дыру, и правительство, образно говоря, лишь подкрашивало заборы, у которых подгнили стояки. Золото нужно лелеять, золото, а на него краску для этого забора или сам забор купить-то можно будет.

Не дождавшись ответа, Степаныч сам махнул рукой: что с москвичей возьмешь! Спросил:

— Назад сегодня уже не поедете?

— Пока не знаю.

До дома — семь часов хорошей езды. Спасение, что «джип» приобрели, на «УАЗике» голова бы уже давно отлетела после здешних дорог. Может, и стоит рискнуть поехать обратно. Засветло на грунтовку если выбраться, то потом уже не страшно. Чего же хочет от него чиновник в крайдрагмете? Зачем звонил?

Мысли раз за разом возвращались к предстоящему разговору. Можно, конечно, послать сразу всех за Енисей, но жизнь уже научила: если известие есть, то самый оптимальный вариант — идти к нему и хоть как-то контролировать ситуацию. Да, ехать желательно сегодня…

— Через полчаса выезжаем обратно, — увидев выходившего из столовой водителя, Байкалов приказал ему готовиться в дорогу.

Выпускные зачеты в детектив-колледже принимались два дня.

В первый день — теория: юридическая подготовка, действия при нападении на объект, сопровождение грузов. Следующий день начался с медицинской подготовки, затем стрельба и на закуску — физподготовка. Ей, похоже, уделялось повышенное внимание, так как в спортзал на сдачу зачета обещал подойти сам директор ДК.

Он появился за минуту до начала. Стал ногой на стул, облокотился на колено.

— Приготовились, — подал команду тренер.

При рукопашном бое, в отличие от экзаменов по теоретическим предметам, списать задание, подсмотреть у соседа ответ нельзя. Выходишь в круг и побеждаешь. Или проигрываешь. В зависимости от этого имеешь и количество синяков на теле. И роспись в зачетке.

Заметно стало даже по построению курсантов, что здесь, в спортзале, они времени даром не теряли. Стали в круг, выровняв носочки по белой линии. Ноги на ширине плеч, руки за спину — гимнастическая стойка, а не шаляй-валяй перед раздумьем с похмелья: самому бить морду или, если лень, подставить под чужой кулак свою. Маты были унесены и сложены стопкой у стены — спотыкаться никому не придется. А вот падать — как в реальной схватке, без подстилки.

Тренер указал на одного из слушателей, тот безропотно стал облачаться в доспехи: на голову шлем, на грудь поролоновый протектор, на промежность — пластмассовую раковину. Натянул боксерские перчатки, вошел в центр. Лишь принял стойку, как преподаватель начал бросать на него остальных курсантов:

— Минута боя каждому.

Кто ногами, кто тренировочными резиновыми нунчаками, кто пластмассовыми дубинками-яварами — без правил, учета весовых категорий, какого-то одного стиля борьбы завертелся бой-карусель. Бились злобно, отчаянно, словно итогом была не оценка в дипломе, а призовой фонд в «зелененьких». Однако стоило экзаменующемуся упасть или его выбивали из круга, как на его место вызывался следующий испытуемый. И вновь каждому давалась минута, и все повторялось сначала.

Скидки не сделали даже единственной в группе девушке. Больше того, именно у нее от удара нунчаком треснула сетка, огораживающая лицо. Стальные штыри, словно трезубец, выставились навстречу противнику, а за ними, в глубине шлема, блестели решительностью и готовностью продолжать бой девчоночьи глаза.

Тренер, хотя и зорко наблюдавший за схваткой, но практически не вмешивавшийся в ее ход, подал одну из немногих своих команд:

— Ямэ!

Курсанты тотчас освободили круг и замерли за белой чертой.

— Общий зачет, — не стал делать детального разбора преподаватель, посчитав возможным выделить лишь одного участника: — Особо следует, вы меня поддержите, отметить нашу Зою Глазко. И пожелать мужчинам не попадаться на ее пути.

— Ну вот, — польщенно и игриво надула губки девушка. — Так всех женихов можно распугать.

Тренер, принимая критику, поднял руки:

— Уточняю: пожелаем Зое Глазко встретить на своем пути как можно больше мужчин. Свободны.

Курсанты, прося друг у друга извинения за жесткость ударов во время зачетного боя, направились в раздевалку. Тренер же подошел к директору и молча замер; тот все видел, оценку давать ему. Хотя он сам, тренер, доволен тем уровнем подготовки, который приобрели ребята всего за полтора месяца.

— Неплохо, Сергей Леонидович. Неплохо, — согласился и директор. — После вручения дипломов первую пятерку — ко мне в кабинет.

— Есть, — по-военному четко, подчеркивая тем самым свою подчиненность, ответил преподаватель.

— Ты тоже готовься, прокатишься с ними.

— Что нас ждет и где нас ждут?