Хеннинг Манкелль - Китаец

Теперь он сообразил, зачем мать послала им собаку. Камнем он ударил ее по голове. Люди у одного из ближних костров подошли к нему. Кожа обтягивала изнуренные лица. Сань взял у кого-то из них нож, зарезал собаку, сложил мясо в котел. Все так изголодались, что не могли дождаться, когда собачина сварится. Сань раздал по куску всем сидевшим у костра.

Поев, они легли наземь, закрыли глаза. Только Сань сидел, глядя в пламя костра. Завтра у них даже собачины не будет.

Он мысленно видел родителей, как в то утро они висели на дереве. Далеко ли сейчас сук и веревка от собственной его шеи? Он не знал.

Как вдруг Сань почувствовал, что кто-то смотрит на него. Прищурясь, вгляделся в темноту. Там и правда стоял человек, сверкая белками глаз. Шагнул к огню. Постарше Саня, но не намного. На лице улыбка. Наверно, из тех счастливцев, которые не всегда бродят тут голодные, подумал Сань.

— Меня зовут Цзы. Я видел, как вы ели собаку.

Сань не ответил. Настороженно ждал. Что-то в этом человеке лишало его уверенности.

— Мое имя Цзы Цяньчжао. А кто ты?

Сань беспокойно огляделся по сторонам:

— Я ступил на твою землю?

Цзы рассмеялся:

— Вовсе нет. Я просто интересуюсь, кто ты. Любопытство добродетельно. Ведь нелюбознательного редко ждет хорошая жизнь.

— Мое имя Ван Сань.

— Откуда ты родом?

Сань не привык, чтобы ему задавали вопросы. И засомневался. Может, человек, называющий себя Цзы, принадлежит к числу избранных, которые вправе вести допрос и карать? Может, он с братьями нарушил один из множества незримых законов и правил, стеной окружающих бедняка?

Он неуверенно кивнул во тьму:

— Оттуда. Мы с братьями шли много дней. Переправились через две большие реки.

— Хорошо, когда имеешь братьев. Что вы делаете здесь?

— Работу ищем. Но не можем найти.

— Трудная задача. Очень трудная. Люди тянутся в город, как мухи на пролитый мед. Найти здесь пропитание нелегко.

У Саня на языке вертелся вопрос, но он смолчал. Правда, Цзы догадался:

— Ты думаешь, на что живу я, раз у меня не рваная одежда.

— Не хочу быть чересчур любопытным к людям, которые стоят выше меня.

— Я не обижусь. — Цзы сел. — У моего отца были сампаны, он водил свою маленькую торговую флотилию вверх-вниз по этой реке. После его смерти дело перешло ко мне и одному из братьев. А мой третий и четвертый братья уехали за океан, в Америку. И там составили свое счастье, стирая белье белым людям. Америка — очень своеобразная страна. Где еще можно разбогатеть на чужой грязи?

— Я думал об этом, — сказал Сань. — О том, чтобы уехать в эту страну.

Цзы пристально смотрел на него.

— На это нужны деньги. За море даром не уплывешь. Что ж, мне пора. Надеюсь, вам посчастливится найти работу.

Цзы встал, легонько поклонился и исчез во мраке. Скоро шаги его стихли. Сань лег, думая, уж не пригрезился ли ему этот короткий разговор. Может, он беседовал с собственной тенью? Видел себя во сне совсем другим?

Братья продолжали безуспешные поиски работы и еды, скитаясь по шумному городу. Сань перестал привязывать братьев к себе и думал, что он словно зверь с двумя детенышами, которые постоянно жмутся к нему в большой стае. Они искали работу и на берегу, и в кишащих народом переулках. Сань велел братьям выпрямляться, когда они стояли перед кем-то, кто мог бы дать им работу.

— Нужно выглядеть сильными, — сказал он. — Человеку без силы в ногах и руках никто работы не даст. Усталые, голодные, вы все равно должны казаться силачами.

Ели они то, что другие выбрасывали. Дрались с собаками за кинутую кость, и Сань думал, что они превращаются в зверей. Мать рассказывала сказку про человека, который обернулся зверем, с хвостом и четырьмя лапами, без рук, потому что был ленив и не хотел работать. Но они-то не работали вовсе не от лени.

Спали по-прежнему на пристани, во влажной жаре. По ночам на город иной раз обрушивались ливни. Тогда они прятались под причалом, среди мокрых брусьев, но все равно намокали до нитки. Сань заметил, что Го Сы и У совсем приуныли. Жизнерадостность их убывала с каждым днем — с каждым днем голода, ливней, ощущения, что они никому не нужны.

Однажды вечером Сань увидел, что У, сжавшись в комок, бормочет неразборчивые молитвы богам, которым поклонялись родители. На мгновение он возмутился. Родительские боги никогда им не помогали. Но он смолчал. Если У находил утешение в своих молитвах, он не вправе отнимать у брата этот обман.

Кантон все больше казался Саню кошмаром. Каждое утро, когда они начинали бесконечное странствие в поисках работы, он видел в сточных канавах все новые трупы. Порой с лицами, обглоданными крысами или собаками. Каждое утро он боялся, что его жизнь оборвется в одном из кантонских переулков.

Еще день средь влажного зноя, и Сань тоже начал терять надежду. От голода кружилась голова, и в мыслях не было ясности. Лежа на пристани рядом со спящими братьями, он впервые подумал, что, наверно, хорошо бы уснуть и больше не просыпаться.

Зачем просыпаться-то?

Ночью ему опять приснились три головы. Вдруг заговорили с ним, только он не понимал, о чем они толкуют.

На рассвете, когда Сань открыл глаза, рядом на причальной тумбе сидел Цзы, курил трубку. Увидев, что Сань не спит, он улыбнулся.

— Ты спишь тревожно, — сказал он. — Я видел, что тебе снился сон, который ты хотел прогнать.

— Мне снились отрубленные головы, — ответил Сань. — И одна из них вроде бы была моя.

Цзы задумчиво посмотрел на него, потом сказал:

— Те, кто может выбирать, выбирают. И ты, и братья твои с виду не больно сильные. Сразу заметно, что голодаете. Если кому требуются люди, чтобы носить, таскать и тягать, он не возьмет голодного. Во всяком случае, пока хватает вновь прибывших, у которых есть силы и еда в котомке. — Цзы выколотил трубку. — Каждое утро по реке плывут мертвецы. Те, кто не сдюжил. Те, кто не видит смысла жить дальше. Они набивают свои кофты камнями или привязывают груз к ногам. Кантон полнится неупокоенными душами тех, что свели счеты с жизнью.

— Зачем ты мне это рассказываешь? Моя беда и без того велика.

Цзы протестующе поднял руку:

— Я говорю это не затем, чтобы тревожить тебя. И вообще не сказал бы ни слова, если б не имел кое-что добавить. У моего двоюродного брата на фабрике многие работники аккурат сейчас хворают. Возможно, я сумею помочь тебе и твоим братьям.

Сань поверить не мог, что это правда. Но Цзы повторил еще раз. Обещать он не хочет, но, вероятно, сумеет пристроить их на работу.

— Почему ты хочешь помочь именно нам?

Цзы пожал плечами:

— Что кроется за тем, что делаешь? Или за тем, чего не делаешь? Может, мне просто кажется, что ты заслуживаешь помощи. — Цзы встал. — Я вернусь, когда все узнаю. Я не из тех, кто сыплет пустыми посулами. Неисполненное обещание может раздавить человека.