Алекс Норк - Скоро увидимся

— У нее все нормально?

— Да, я вот только что ее отвез. И еще просила передать на словах — они могли поставить ей жучок.

— Куда поставить?

— Этого она не сказала.

— Ладно, спасибо.

Нужно было читать сообщение на экране и Лизино донесение. Капитан, выбирая, что делать, уже надорвал конверт, и уже повернул кресло к экрану… а затем вдруг застыл, вскинув голову…

В коридоре сновали сотрудники, крупная зачистка, как обязательно в таких случаях происходит, дала «побочный» урожай, капитан по пути, не вслушиваясь, ответил несколько раз «не сейчас», и только вблизи двери экспертного отдела умерил шаг и чуть приостановился, чтоб не врываться.

Несколько сотрудников, в тишине, занимались своим кропотливым делом, он сориентировался и подошел к нужному специалисту.

Достаточно было просто отдать предмет, ему сразу кивнули в знак понимания — что к чему.

Дункан не имел даже малых мастеровых способностей, и чужие ловкие руки всегда привлекали его внимание.

Руки быстро задвигались, мелькнул загнутый острый конец, слетела дужка, маленькая отвертка сделала два поворота, и черный футлярчик отделился от остального.

На лбу человека возник оптический монокуляр, он сдвинул его на глаз и начал рассматривать.

Очень скоро процедура повторилась в обратном порядке, зажигалка чиркнула, показывая, что работает.

— Ничего постороннего, сэр.

Черная зажигалка на фоне черной сумочки, из которой Ромми доставала мобильный телефон тоже в черном каком-то корпусе, вдобавок — тот самый случай, когда ситуация слишком невинна, чтобы периферийное зрение активно схватывало детали.

Капитан так же быстро пустился в обратный путь.

Зажигалка была с ним там, в машине, при встрече с Людвигом, была при разговорах с Коннерсом, кроме того эпизода в бассейне… Дьявол, она была с ним почти все время!

В кабинете он плюхнулся в кресло, включил погашенный перед уходом экран… донесение Лизы, непрочитанное, лежало в кармане.

«…розыскную заявку… по данным на техническое оборудование… — Дункан опустил пару строчек — …найдено местожительство… при полном сходстве примет и трех свидетельских опознаний по фотографии… проживавший под именем… предположительно покинул двое суток назад. Осмотр помещений установил наличие указанного лабораторного оборудования. По многим признакам разыскиваемый виллу покинул в спешке. Согласно опросу соседей, вел очень замкнутый образ жизни…»

Дункан не стал дочитывать.

Двое суток назад плюс еще двенадцать часов — это тот самый вечер у Коннерса, когда Лиза выдвинула прекрасную идею розыска.

Стоп! Если жучок действительно поставили самой Лизе?..

Что она пишет?

Капитан достал конверт с уже разорванным краем, но приостановился, увидев инспектора и входящего следом Коннерса.

Опять в кабинет поплыла синева… только уже без песочных краев, и темнее, как даль, за которой может и не быть никакого берега.

— Да, сэр, три пули в сердце, стреляли почти в упор, — инспектор назвал калибр, еще что-то…

Коннерс опустился в кресло и наклонил голову.

Змейкой мелькнула мысль, ушла, канула, но вдруг стало трудно дышать — мысль, что можно не рассказывать про зажигалку, скрыть свой позор — на мгновенье он стал другим, пусть на мгновенье, но трусливым и подлым — значит, внутри живет и такое…

— Ну, я поеду, сэр?

— Куда?

— Протокол по обнаружению трупа, он же у нас свидетельски не оформлен.

— Да, буду тебе очень признателен.

Кто-то сказал, что отвечать перед Богом и перед собой — это одно и то же, смысл только в одном — «отвечать». Кто это сказал?.. Пастор? Или прозвучало в Тибетском евангелии?

Коннерс задвигался в кресле, капитан тут же вспомнил про конверт с донесением.

— Вот, сообщение от Лизы, я еще не читал. Есть и другие новости.

— Не затруднитесь, коллега, прочитать вслух?

— Конечно.

Капитан вынул лист, сложенный вчетверо лесенкой.

— Так… «Сэр, извините за беспокойство, но считаю полученную информацию важной. Вчера вечером приезжал педиатр, профилактически наблюдающий детей. Из случайного разговора с ним выяснилось следующее: Уильям появился на свет при очень сложных родах, Марте не только делали кесарево сечение, но и некоторое время она находилась в коме. Вы упоминали, что доктор на востоке занимался комами — что, если это родственное рождению состояние?»

Пес словно прячется от нее, а Марта, наоборот, лезет со всякими малозначащими разговорами, и еще дети ведут себя как-то нервно — приходится следить во все стороны. Парень этот, садовник, некстати приходит в голову, его странно растерянное лицо… они о чем-то беседовали с Мартой, и кажется, разговор не был коротким. Надо на всякий случай дать на парня ориентировку.

Марта сказала: «Вот и Ромми подъехала, что-то она раньше обычного». Теперь это противно дергает память, потому что Лиза не помнит, видела ли она тогда из прихожей автомобиль — перед тем, как подняться на крышу. И когда подходила к краю, смотрела на клумбу… черт побери, был там внизу автомобиль? Она-то готова поклясться, что не было, то вдруг кажется — красноватый цвет выбивался внизу из-под прикрывшего его козырька — Ромми иногда ставит машину прямо у входа, если собирается позже куда-то уехать.

Впрочем, не стоит сейчас злиться на память, она гасит все, что оказалось тогда вблизи к крошечному кусочку между жизнью и смертью, который не прописан в человеческой голове.

— А вы думаете, коллега, многим пришла бы упредительная мысль о жучке в зажигалке? Если он вообще там был. Марта, например, имела не меньше возможностей поставить его в сумочку девушки, а позже убрать. Помните, предыдущая гувернантка говорила — в ее сумочке рылись?

— Но провал Людвига!

— Не горячитесь. С таким же успехом жучок мог стоять у самого Людвига. А кроме того, якобы болтливый приближенный босса вполне смахивает на подсадную утку.

Дункан поморщился — слабое по отдельности хорошо складывается в общую убедительную картину, но это — если нужен не аналитический, а защитный прием.

— Наконец, дорогой, вы с инспектором спрашивали у Марты, где в момент убийства Ванлейна была Ромми, но не спросили у той про Марту. Вот за это не могу похвалить.

— Больше всего сейчас мне хочется подать в отставку.

— И за это не могу похвалить.

Человек не властен над другим человеком, а посягнувший сам объявляет другому войну. Войну без закона, потому что первый закон — «человек не властен над другим человеком». Остальное — соподчиненное, остальное приобретает ценность лишь после первого. Даже Бог не поставил душе пределы, и, запертая другим человеком, она рвется на дарованную ей свыше волю. А назначивший себя хозяином чужой души, стражником тьмы неволи, сам уходит от высшего света, и зловредной становится его телесная плоть.