Алексей Макеев - Лекарство от жизни

В морге Татьяна Захаровна не упала в обморок, не закатила истерику. Она вообще не проронила ни звука, когда из холодильника достали тело ее сына. Постояв несколько секунд у трупа, старушка дотронулась до его лица рукой и произнесла:

– Холодный…

Гуров не выдержал и отвернулся. Требовалось составить протокол опознания, но полковник, не желая мучить мать, предложил ей сделать это позже.

– Нет уж! – пытаясь поймать его взгляд, произнесла старушка. – Давайте закончим с этим сейчас. Раз и навсегда.

В свой кабинет Гуров вернулся в одиннадцать пятьдесят. То настроение, в котором он пребывал, даже удовлетворительным нельзя было назвать. Гуров уже давно не приносил матерям известие о смерти их сыновей. Последний раз это было давным-давно, когда он был еще майором и возглавлял опергруппу.

Тогда такая же старенькая женщина, мать его подчиненного, куталась в шаль, словно могла этим отгородиться от всего мира. Она тоже молчала и терпеливо ждала, пока уйдет начальник, не уберегший ее сына.

Матери ведь все равно, герой ее сын или преступник, когда его труп принесут к ее ногам. Она не воспримет высокопарных слов, не ответит на обвинения. Мать стерпит все и стерпела бы большее, если бы это могло вернуть ей ее сына.

Неожиданно полковник разозлился на себя за свою сентиментальность. Артемова действительно напоминала чем-то мать его погибшего сослуживца, но и разница была между ними большая. В первую очередь в том, каких они вырастили сыновей.

«Все! Хватит распускать нюни! – одернул себя Гуров. – Если так дальше пойдет, то останется только уйти из главка и сесть смотреть „мыльные оперы“!»

Гуров сел в кресло и достал дело об убийстве Калачева. Он уставился в исписанные листы невидящими глазами, погруженный в свое далекое прошлое и не желающий из него возвращаться.

Из раздумий Гурова вырвал телефонный звонок. Звонил Веселов, чтобы сообщить, что свидетели начали приходить. Гуров потер пальцами виски и попросил привести первых через пять минут.

Несмотря на раннее время, свидетелей происшествия набралось не слишком много: две старушки, женщина и молодая парочка, студенты МГУ. Глядя на этот список, Гуров вдруг представил себе место преступления.

Более неудачного выбрать было нельзя. Убить человека почти в центре, едва за Садовым кольцом, было верхом глупости. Рядом располагался гостиничный комплекс «Волга» и довольно престижный в Москве ресторан. Названия его Гуров не помнил, да сейчас оно и не имело значения. Важно было лишь то, что в шесть часов вечера в Докучаевом переулке всегда много народу.

Там вообще было трудно спрятаться. А глупее всего было пытаться перебежать через дорогу, когда следовало уходить дворами в сторону улицы Маши Порываевой. И уж конечно, проще было убить Калачева у него дома, рядом с Леоновским кладбищем, а затем затеряться в Ботаническом саду.

Гуров оборвал свои размышления. В дверь постучали. Вошли двое – юноша и девушка. Судя по данным, записанным в протоколе, обоим было чуть больше восемнадцати лет, но выглядели они едва на шестнадцать. Приветствуя их, Гуров скосил глаза на материалы дела, чтобы уточнить фамилии – Глеб Иорин и Анна Скороходова.

– Проходите, присаживайтесь, – пригласил их Гуров. – Не буду предлагать чувствовать себя как дома, но и напрягаться особо не нужно. Можете считать это приватной беседой.

Глеб покачал головой, словно знал наперед все ходы сыщика, а его подружка мило улыбнулась и прошла к столу. Когда они расселись, Гуров продолжил:

– Меня зовут Лев Иванович. Если вам интересно звание, то я – полковник, – Иорин присвистнул и вновь покачал головой. – Меня пока интересуют подробности того, что вы видели. Они, конечно, записаны в протоколе, но давайте попробуем вспомнить все еще раз. Итак…

Гуров нарочно сделал паузу, ожидая, кто из ребят начнет первым. Он почти не сомневался, что это будет девушка. Ее спутник столь очевидно старался показать свое всезнайство, что это выглядело обычной попыткой доказать свое превосходство. На самом деле Гурову было прекрасно видно, насколько скованно себя чувствует Иорин.

– Навряд ли мы вам расскажем что-нибудь новое, – проговорила девушка, и Гуров внутренне усмехнулся. – Мы как раз остановились у дверей. Думали, куда идти. То ли дворами через сквер, то ли Глухаревым переулком к университетскому Ботаническому саду. Тут этот мужчина и вышел из дверей…

– Ага, – парень утвердительно кивнул головой. «Прямо китайский болванчик!» – подумал Гуров, но перебивать парня не стал. – Я сначала подумал, что он весь кетчупом перемазался. А она меня за руку потянула. Я ей говорю: «Че ты, Анька, делаешь?» А сам смотрю – у него в руке ножик весь в кровище. Я тут ее толкнул и сам щемануться хотел, но мужик через дорогу бросился, а его тачкой сбило.

– Дурак ты, Глеб! – перебила Иорина подруга. – Лев Иванович, не слушайте вы его. Я ему уже сто раз говорила, а он все руками отмахивается. Этот мужчина специально под машину бросился, и водитель не виноват.

– Стоп-стоп! – остановил девушку Гуров. – Почему вы, Аня, решили, что мужчина бросился под машину сам?

– Он, как вышел, сначала остановился, – попыталась аргументировать свои выводы девушка. – Я не на нож смотрела, а на лицо этого мужчины. У него глаза какие-то пустые были, словно он не понимал, что делает. Мужчина по сторонам посмотрел, а потом его лицо изменилось. У моей подружки так изменяется, когда она на зачете вдруг решение задачи находит. Так вот, он «пятерку» сразу увидел и только на нее и смотрел. А когда машина поближе подошла, он прямо под колеса и прыгнул…

Гуров проговорил со студентами еще пять минут, выясняя подробности, а затем отпустил. Он вручил им повестки к следователю и сказал, чтобы и там они непременно рассказали о самоубийстве мужчины. Затем в кабинет вошел следующий свидетель.

К часу дня Гуров закончил опрос свидетелей. Из пяти человек только Иорин не заметил, как Артемов бросился под машину. Каждая из входивших женщин рассказывала происшедшее по-своему, но на том, что преступник шагнул под «пятерку» сам, сошлись все. Кто-то посчитал, что он просто машину не заметил, кто-то думал, что Артемов испугался того, что натворил, но смысла происшедшего это не меняло. Единственным, чего не видел никто, был сам момент убийства.

Картина складывалась такая: Артемов поджидал Калачева в подъезде, несколько раз ударил его ножом, а затем бросился под машину. Действительно, оставалось только найти машину и вынести водителю благодарность, как посоветовал Станислав. Вот только мотив преступления по-прежнему был неизвестен.

Для того чтобы вернуть происходящему хоть каплю логики, можно было предположить, что Артемов знал эту машину и ждал ее. Тогда становится понятным, почему он так легко шагнул на мостовую, почему «пятерка» сбила его и куда пропал водитель. Вот только мы предполагаем, а бог – располагает.