Николай Леонов - Бросок кобры

Много времени ушло на то, чтобы научить его нормально одеваться, правилам поведения в ресторанах и магазинах, обращали внимание на такие мелочи: где держать деньги, как пользоваться кредитной карточкой и объясняться с дорожной полицией.

– Ты русский, никто не собирается скрывать твою национальность, – говорил Абба, который не жил на вилле, но время от времени появлялся на занятиях. – Ты русский, но человек цивилизованный и не обращающий на себя внимания, научись сначала правильно переходить улицу, парковать машину, разговаривать с полицейским, не пытайся давать ему взятку, не вытаскивай из кармана брюк мятые деньги.

Через полгода он мог объясняться в кафе, магазине и с полицейским на трех языках, ежедневно чистил ботинки и менял рубашки, имел бумажник и кредитную карточку. Затем он прожил три месяца во Франции и два в Германии, переехал в Испанию, где женился и начал жить нормальной оседлой жизнью.

Вскоре Кобра начал работать по основной специальности, взрывником. Первые задания были несложные, он взрывал машины, никем не охраняемые, затем задачи усложнились.

Летом Абба вызвал его в Ниццу, и так получилось, что Кобра прилетел на сутки раньше указанного срока. Он имел испанское гражданство, никогда без необходимости не использовал фальшивые документы. У него был хорошо налаженный быт, любящая жена, некрасивая испанка, вдова, и, не надеявшаяся снова выйти замуж, она души не чаяла в русском красавце Николя.

У жены имелась небольшая вилла с крохотным садиком в пяти минутах от моря и акции солидной компании, доставшиеся ей от отца, доход вполне достаточный, чтобы вести достойный образ жизни. Вилла была расположена на острове Тенерифе, самом крупном из группы Канарских островов. Кобра не жил на средства жены, он был член правления компании, занимающейся продажей недвижимости. Испанский язык он понимал, говорил плохо, но объясниться мог, а в последние годы, когда на островах появились русские, ему просто цены не было. Он не только свободно говорил по-русски, но прекрасно знал психологию этих людей, и теперь ни одна сделка по продаже особняка или земельного участка русским не проходила без его участия. В фирму его приняли по рекомендации солидных бизнесменов, за которыми стоял Абба, точнее, его организация. Кобра был достаточно умен, чтобы не обманываться прочностью своего положения. Когда Абба вызывал на встречу, он немедленно являлся, официально его поездки объяснялись необходимостью встречи с деловыми партнерами, возможными покупателями. А то, что во время его отлучек где-то в другой стране, естественно, не в той, где бизнесмен вел переговоры, взрывалась дипломатическая машина, либо происходил другой теракт, который в большинстве случаев брали на себя известные в мире “братья” или “борцы”, не имело к неприметному испанскому бизнесмену русского происхождения ни малейшего отношения.

Заминировать машину, даже посольство или консульство какой-нибудь богом, но не спецслужбой, забытой страны способны многие. Не попасться в процессе подготовки, что случалось чаще всего, или не оставить своего следа, по которому полиция или Интерпол через некоторое время находили виновного, умели очень немногие. Кобра стал асом подобных акций. Он обладал и верхним и нижним чутьем, обнаруживал засаду или ловушку значительно раньше, чем несшая охрану спецслужба обнаруживала его самого. В таких случаях он отвлекал охранников ложным маневром или отказывался от проведения теракта.

В первый раз, когда он отказался взорвать машину заурядного дипломата одной из социалистических стран, Абба возмутился, сказал, мол, это твоя работа. Кобра спокойно ответил, что объект изучали мудаки. Объект не чех и не восточный немец, а русский, не заштатный дипломат, а профессиональный разведчик, которого подставляют как живца. А он, Кобра, не безмозглая щука, чтобы бросаться на тройник. Жизнь доказала правоту русского, авторитет Кобры возрос, он стал не просто исполнителем-террористом, а разработчиком в некоторых делах, касающихся русских, и консультантом. Второй раз он отказался минировать машину военного атташе, заявив, что “Мерседес” взорвется в момент соприкосновения с магнитной миной. Абба был недоволен, настаивать не стал, поручил, казалось бы, простое дело другому человеку, которого и разнесло в клочья.

Абба не был сотрудником ЦРУ, но с некоторыми людьми из Лэнгли контактировал. Около двух лет назад ему дали внешнее описание Кобры и сказали, что, если такой парень у тебя есть, переведи его на запасные пути. Интерпол его разыскивает, никакими данными не располагает, но знает, что он русский и как выглядит. Абба понял, что Интерпол нащупал и его самого, имеет агентурный подход. Кобру законсервировал, Абба прервал контакты со своими людьми. Такая предосторожность была необходима, но приносила ощутимые убытки. Известно, беда не приходит одна, в это же время Кобра тоже понес серьезные финансовые потери. Новый русский миллионер приобрел на побережье шикарный особняк, Кобра являлся посредником в данной сделке, получил солидные комиссионные, но вскоре выяснилось, что банк, на который были выданы счета, разорился, точнее, существовал лишь на бумаге, деньги пришлось вернуть. Мало того, делом заинтересовалась налоговая инспекция, а “крыша”, которую предоставляла спецслужба, из-за бездеятельности Аббы устранилась. Впервые за последние годы Кобра оказался без прикрытия и почти без денег.

И сегодня, летом девяносто пятого, он сидел на набережной в Ницце, смотрел, как негр в желтом рабочем костюме чистит безукоризненно чистую набережную. Негр сидел на огромном двигающемся пылесосе, управлял всасывающим шлангом толщиной в две человеческих руки и выуживал с асфальта невидимые соринки и одиноко валявшиеся окурки. “Сигареты бросили мои соотечественники, – лениво думал Кобра, – а негр на рыжем пылесосе похож на инопланетянина с извивающимся гофрированным хоботом”.

Кобра увидел приближающуюся тень прежде, чем она легла на его вытянутые ноги, и повернул голову. Абба, как и большинство окружающих, был в шортах, в свободной рубашке навыпуск и белой каскетке с козырьком. Кобра за долгие годы, которые прожил в теплых странах, так и не привык к шортам, носил светлые брюки. Он вяло махнул подошедшему рукой, словно они виделись вчера, а не полтора года назад. Абба сел рядом, поздоровался на испанском, но Кобра его перебил:

– Привет, дорогой, здесь русских больше, чем испанцев, так что не привлекай к себе внимания.

– Жарко. – Абба за последние годы располнел, отер пот со лба. – Пойдем, выпьем по стаканчику вина.

Кафе и ресторанчики были расположены так плотно друг к другу, что понять, где начинается один и кончается другой, можно было лишь по цвету обивки кресел. На выставленных на тротуарах рекламных стендах красовались лобстеры, были приколоты меню, попадались надписи: “Здесь говорят по-русски”.