Николай Леонов - Коррупция

– Должны, – согласился Гуров. – Но головка снова уйдет.

– Позор, что я жизнью человека без депутатского значка рискую, а жизнью того, что со значком, рисковать не могу. Но, как говорится, что выросло, то выросло. Я такой.

– Все мы такие, – Гуров вздохнул, протянул руку и погладил седую голову полковника.

Орлов обомлел, затем с придыханием произнес:

– Ну, Лева…

Копируя начальника Гуров махнул рукой и сказал:

– Да ладно! Не бери в голову, все как-нибудь образуется. Когда будешь брать?

– В пять утра. Ключи ко всем дверям мы изготовили, войдем спокойно.

– Засовы, цепочки?

– Лева, ты забываешься…

– А я забывчивый, – Гуров кивнул. – Как генерал?

– Плохо. Приказано строить правовое государство, но закон, не обеспеченный силой, – лишь декларация, привычный для нас лозунг. Ни денег, ни техники, ни профессионально обученных людей…

– Извини, – перебил Гуров, – ты разговариваешь со мной так, словно я отсутствовал годы…

– Лева, нынче иной день идет за месяц. Ну ладно, – Орлов улыбнулся, – давай согласовывать. Да, совсем забыл. Я привез твой пистолет.

– У меня есть, – сказал Гуров. – И получше…

– Это когда брали Бахрушина? – Орлов вдруг улыбнулся. – «Магнум» с глушителем? А я догадался, что ты тогда пистолетик зажал, – он попытался придать голосу официальность. – Товарищ подполковник, сейчас не те времена, сегодня такая история может для вас кончиться…

– Петр, – остановил начальника Гуров. – Пусть история кончится. И пусть я отвечу лишь за укрытие изъятого у преступника пистолета.

– Человек предполагает, а начальство располагает, – произнес Константин Васильевич Роговой и протянул через стол сидевшему напротив Волину конверт.

Референт вынул из конверта паспорт и билет на самолет.

– Когда? Куда? – несколько опешил Волин, заглянул в паспорт и увидел фотографию Патрона. – Ничего не понимаю.

– Дай сюда! – Патрон навалился на стол и забрал свои документы. – Я сегодня улетаю в Берлин. Обязан. Изменить ничего не могу.

«Начинается, – понял Волин. – Командировка заготовлена, он улетит и оставит меня одного против МУРа, прокуратуры, главное, против рядовых солдат Корпорации, которые не умеют думать как рядовые, не желают ждать, но бьют и стреляют без всякой пощады».

– Я вынужден тебе полностью довериться, – Патрон сердито заворчал, дернул бороду. – А я этого терпеть не перевариваю – кому-либо доверять полностью, бесконтрольно. Товар у меня, я вынужден передать его тебе.

Роговой оперся кулаками на зеленое сукно стола и поднялся, навис огромный и мрачный, застыл, словно превратился в статую.

– Смотри, Русланчик, не вздумай! – Он опустился в кресло, чуть не раздавил его и снова нечленораздельно заворчал, с придыханием произнес: – Черт бы побрал этих новых министров. Молодые, шустрые, не знают, что делают сегодня, и уж совсем не представляют, что натворят завтра.

– Вы можете мне верить, Константин Васильевич, – тихо произнес Волин. – Мне кажется, я доказал свою безукоризненную честность.

– Ты знаешь, зачем человек всю жизнь прикидывается порядочным? – спросил Роговой. Не ожидая ответа, продолжал: – Чтобы единожды, в главный момент, обмануть и взойти на трон. Я тебе не советую. Ты знаешь, где сейчас Эффенди?

– В Ростове болтается.

– Эффенди здесь, – и Роговой похлопал по своему карману. – И в том, что я тебе доверяю, есть и его доля. Русланчик, ты все понял правильно?

– Не угрожай, Патрон, – Волин, поняв, что без него обойтись нельзя, почувствовал свою силу. – Я не боюсь ни тебя, ни Эффенди. Я не обману, не подведу, у меня есть свои принципы.

– Принципы – это хорошо, – миролюбиво согласился Патрон. – Значит, обмен наркотика на валюту проведешь, тебе позвонят.

– Сколько выделить кредиторам?

– Что? – Патрон посмотрел на своего Референта с таким изумлением, что тот застеснялся, словно громко пукнул в присутствии женщины. – Этой своре твой любимец Гуров выделит, на всех хватит.

– Вы с Гуровым связаны? – опешил Волин.

– Ну совсем больной, – поставил диагноз Патрон. – Да зачем же кота учить мышей ловить, когда он только это и умеет?

– Значит, вы его только для этого?… – Волин сжал кулак и притянул к груди.

– А на кой черт он еще может понадобиться?

– А машина, транспортировка порошка через Брест? Вы же меня сами убеждали…

– Система Станиславского, – самодовольно ухмыльнулся Патрон. – Может, его система и в чем другом заключается, но лично я знаю, что человек должен свято верить. Ты мучился с милиционером и верил, что это главное. Такому чистоплюю, как ты, я не мог сказать, мол, хочу собрать в кулак максимальную наличность и сдать всех юнцов властям. Признайся, ты на такое дело не пошел бы?

– Никогда.

– А так как ты ничего не знал, ментов ни на кого не навел. Я тебе сказал, что мне требуется лучший сыщик, объяснил задачу, ты все выполнил. А что сыщик свои цели преследовал и кое-кого захватил, так ты в стороне.

– Кое-кого, – пробормотал Волин. – Гвардия наших партнеров. Я могу успеть…

Он замолчал, так как понял: если Патрон прав и Гуров ведет на посланцев охоту, то ничего уже изменить нельзя. Разве что сгореть вместе, а братские могилы хороши лишь для неизвестных солдат.

– Значит, я все это время, как последний…

– Значит. – Патрон взглянул на часы. – Я просил лучшего сыщика, ты мне его достал. И успокойся. Каждый считает себя самым умным. Сейчас твой подполковник ломает голову и совершенно убежден, что самостоятельно принимает решения. Ну, Бог ему судья. Слушай, где и как ты обменяешь наркотик на валюту.

Волин слушал и запоминал, одновременно соображая, каким образом ему в решающие часы нейтрализовать Гурова. «Если я буду возиться с наркотиком, а сыщик в этот момент не будет сидеть в полной изоляции, я тихо сойду с ума».

Он не ожидал подобного поворота событий. Патрон беспредельно циничен, мудр и предусмотрителен. Но Руслан Алексеевич знал твердо: недооценивать Гурова, полагать, что он пляшет под чью-то дудку, крайне опасно. Возможно, Патрон и обманул подполковника, как обманул и всех остальных, а возможно, сыщик совсем не пляшет, а сам музыку заказывает. И такой вариант полностью исключать нельзя, необходимо перестраховаться.

Полковник Орлов доложил, что ему необходимо тридцать машин, девяносто оперативников как минимум, три машины «Скорой помощи», а к девяти утра желательно пригласить в управление пятерых следователей прокуратуры. Слушавший доклад Турилин сломал карандаш.

Орлов получил людей и технику, конечно, не все, что ему требовалось, – в полном объеме выдают чиновникам рангом повыше и для целей более важных, чем захват вооруженных бандитов. Примеров приводить не будем, о них ежедневно нам сообщают по телевидению и пишут в газетах, а результат мы наблюдаем лично.