Кнут Фалдбаккен - Ночной мороз

— В этот дом заходили многие. Соцработник. Медсестра…

— Нам надо было приложить больше усилий, чтобы найти этого соцработника. Ведь мы же знаем ее имя.

— Это уже делается. Работаем.

— Она родила ребенка три месяца тому назад, должны же быть какие-то следы.

— Нам удалось установить, что Сара Шуманн родила мальчика в больнице в Эльверуме девятнадцатого марта этого года. Это факт. Роды прошли без осложнений, и через три дня ее выписали. Она не оставила ни телефона, ни адреса, ни фамилии отца ребенка.

— Тем более оснований побеседовать с этой дамочкой, как мне кажется. — В голосе Рюстена снова зазвучали обычные спокойные и чуть саркастические нотки, а в его глазах читался скептицизм по отношению к руководителю следствия.

— Мы на верном пути, я же говорю!

— А что еще мы предприняли, кроме поисков дамы, которую, очевидно, не так уж невозможно найти?

— Послушай, я вовсе не обязан перед тобой отчитываться… А кроме того, есть еще одно обстоятельство, о котором никто из вас не подумал, и именно что время, отпущенное на расследование смертных случаев, ограничено, пора бы похоронить подобающим образом.

— Только если родственники требуют этого, — сразу же возразил Рюстен. — А в данном случае… Сам знаешь.

— Машина… — пробормотал Трульсен с неохотой в голосе.

— Какая машина?

— «Вольво». Машина Хаммерсенга. Ее тоже обыскали.

— Ну и что?

— Ничего особенного не нашли.

— Совсем ничего?

Что-то все-таки, должно быть, нашли. Иначе голос Трульсена звучал бы совсем иначе.

— Ну разве что…

— Что?

— Ну, ничего особенного. Однако, учитывая его возраст…

— Ну и что?

— Мы нашли пачку презервативов. Из шести штук в упаковке оставалось всего два неиспользованных.

— Ну вот видишь, Ватсон!.. — Рюстен не смог сдержать улыбки. — И о чем это говорит?

— Ну… это значит, что у него… у Хаммерсенга… была…

— Половая жизнь?

— Вот именно.

— Никогда не поздно. Ты это хотел сказать?

Трульсену было за тридцать, и он был холост, и по этому поводу в полицейском управлении ходило немало шуток…

— Я думаю… — Трульсен взял себя в руки, перед тем как снова перейти в наступление. — У него же жена была инвалидом. Это всего лишь говорит о том, что он…

— Мотался иногда в город, чтобы удовлетворить свои потребности, ведь он был еще бодряк, этот старый спортсмен.

Теперь в главной роли выступал Рюстен. Трульсену пришлось отступить.

— Это делает его уязвимым, — вставила Анита. — А если он и на самом деле влип в неприятную историю с женщиной…

Трульсен сделал последнюю попытку:

— Возможно, речь идет всего лишь о чувствах…

Рюстен и Анита обменялись взглядами. Должно быть, совсем плохи дела, если уж Трульсен ступил на романтическую стезю для подкрепления своих предположений о самоубийстве.

— Настолько сильных, что он пустил себе пулю в лоб?

— А почему бы и нет?

— Но он же не юнец какой-нибудь.

— Любви все возрасты покорны.

Это звучит как цитата из женского любовного романа.

— Удивительные вещи ведь тоже иногда случаются, — заметил Трульсен таким тоном, как будто изрек вечную истину.

Глаза Рюстена блестели, он был похож на ястреба, который в любую минуту готов был кинуться на мышь, сидящую в траве.

— А через неделю-другую жена кинулась вниз с лестницы, когда наконец поняла что к чему.

— Как это здорово, что вы так шутите на работе, ребята… — Аните уже порядком надоела эта словесная перебранка. А кроме того, у нее появились свои идеи. — А может, все было гораздо проще? Пожилой мужчина, развлекающийся с молодыми дамочками, вынужден раскошеливаться, и не только на противозачаточные средства.

— Старый козел! — фыркнул Трульсен. — Ему ведь было за семьдесят! Какая уж там сперма! — Все его романтические сентенции как ветром сдуло.

— Ты бы лучше про себя подумал, — не смог сдержаться Рюстен.

— Выписки! — вскрикнула Анита. — Ты проверил последние выписки счетов Хаммерсенга, которые мы должны были получить? Ты посмотрел на его расходы? Путешествия? Ресторанные счета? Подарки… украшения, например? — Анита с благодарностью вспомнила Валманна. Она вдруг поняла, что им надо было работать с этим делом вдвоем, открыться друг другу. Ей надо было пустить его в свой чат с Клаусом Хаммерсенгом. В этот момент она уже удивлялась, как это она может скрывать от него такой важный факт. Она раскаивалась, ей было стыдно.

— Да есть у нас выписки…

Ничто в тоне Трульсена не говорило о том, что речь идет о документах, которые могли помочь следствию.

— Я только мельком взглянул на них. И еще этот чертов отчет из Дании…

— А можно взглянуть? — Анита, по-видимому, вошла во вкус. — Это что, выписки?

— Ну да.

Трульсен начал рыскать в куче беспорядочно разбросанных бумаг на столе. Казалось, что каждую мелочь, каждую отдельную деталь, связанную со следствием, будь-то версии, анализы или просто находки, приходилось выуживать из него насильно.

Наконец он положил документы на стол.

— Да, — пробормотал Рюстен, после того как они молча изучили их. — Дела этого парня были не так уж плохи. Но денежки, однако, быстро разлетелись. Вот переводы на десять тысяч крон с его счета на один и тот же счет в октябре, ноябре, декабре, январе, феврале и марте, и каждый раз в начале месяца.

— Я ведь сказал, что еще не успел внимательно все это изучить. — Трульсен уставился на бумаги, как будто они содержали что-то не столь важное.

— Так ты не проверил, кто владелец счета, на который переводились деньги?

— У меня не было времени. Это в любом случае задача юридического отдела. Банки не дают таких сведений кому попало.

— Тогда мне кажется, что надо срочно позвонить в юридический отдел, Трульсен. — В тоне Рюстена уже не было ни добродушной усмешки, ни иронии. Он говорил серьезно.

— Сейчас позвоню.

— Чужеродное тело? Кусочек металла?

— Так сказал Трульсен.

— Но ни слова о том, что это был за предмет? Какой формы? Из какого металла?

— А может, в отчете ничего об этом не было?

— Или может быть, Трульсен не был заинтересован в том, чтобы это точно выяснить? Ведь он такой ярый противник версии об убийстве.

— Не только он, но и Моене. Они не хотят устраивать много шума в нашем тихом болоте. Моене не хотела давать санкцию на проверку банковских счетов.

— А где этот кусочек металла, у нас в полиции?

— Не знаю. Очевидно.

— А ты не можешь так устроить, чтобы я взглянул на него?

— А зачем?

— Ну кто-то должен исследовать этот предмет.

— Этим, наверное, займется Рюстен.

— Рюстен наверняка не обидится, если я на него взгляну.

— Да, но Трульсен обидится.

— Именно поэтому. Я не верю этому парню.