Джон Кризи - Пришлите старшего инспектора Веста

Ничего не случилось.

Снова он постучал, уже кулаком, и когда опять никто не отозвался, повернул ручку и толкнул дверь. Она открылась. Гиссинг оставил ее открытой? Разрешат ли ему войти? Вот так просто? Не были ли следящие глаза и скрытые опасности плодом его воображения? Дом пуст, а ребенка Шоунов увезли?

Дверь вела прямо в комнату с низким потолком. Маленькие окна слабо пропускали свет. Комната заставлена старой мебелью. У окна прялка и стул, будто какая-то старая женщина работала здесь лишь несколько минут назад.

Две двери направо и налево. Он пошел налево, не пряча рук. Лицо его ничего не выражало. Все свои опасения он держал при себе. Он был готов ко всему — даже к голосу, раздавшемуся у него за спиной.

— Не двигайтесь, — произнес голос.

Роджер не двигался.

Он слышал шаги позади себя и застыл, ожидая, что будет дальше. Он услышал тяжелое дыхание, чьи-то руки шарили по его бокам, пробежали по всему телу, проверяя, нет ли оружия в карманах или под мышками. У него не было оружия. Он ощутил на шее горячее дыхание, потом — прохладу, когда человек отошел.

— О’кей, двигайтесь прямо. Там две ступеньки.

Ступеньки вели в столовую, заставленную мебелью, так же как и предыдущая комната. Он находился в доме уже пять минут, а Марино не даст ему ни секунды больше получаса.

— Поверните направо и поднимайтесь по лестнице, — приказал невидимый спутник. Похоже, это был Мак-Магон.

Лестница — ряд узких крутых ступенек, покрытых ковром, проходила через небольшой зал. Роджер опирался на перила. Ступени скрипели, одна сильно прогнулась.

— Комната направо.

Он повернул направо.

Ему не следовало удивляться, но он удивился. Рики точно так же, как в доме Вебстера, лежал на кровати в углу узкой комнаты. Он был испуган больше, но, по крайней мере, жив.

Роджер задержался, обретая твердость в ногах, и вошел в комнату. Он заставил себя улыбаться, поднял, приветствуя Рики, руку и сказал голосом, который своим спокойствием удивил его самого:

— Привет, Рики. Рад видеть тебя снова.

Ребенок лежал, уставившись на него, не двигая ни одним мускулом. Но его глаза, так похожие на глаза его отца, казалось, горели тем же диким животным страхом.

— Мы скоро освободим тебя, Рики, — сказал Роджер.

— Это верно, — сказал Гиссинг, — вы это сделаете.

Он стоял позади Роджера, но не узнать его было невозможно. Это был он, собственной персоной.

— Вы скоро увидите его свободным, — сказал Гиссинг. — Вам это будет кое-чего стоить. Дядюшке Сэму это будет стоить полмиллиона долларов. Это совсем недорого. Они получат обратно и отца, и сына. Полмиллиона долларов, Вест. Вот мои условия. Повернитесь.

Роджер медленно повернулся.

Полмиллиона долларов. Это была просто цифра. И вместе с тем она означала: Гиссинг готов прийти к соглашению. Есть шанс побороться за жизнь Рики.

Гиссинг стоял в дверях. Джейберд, прислонясь к стенке, жевал жвачку и держал в огромной руке пистолет; казалось, он смотрит на Роджера сквозь ресницы.

Гиссинг был одет так же, как и в первую встречу, на руках те же бумажные перчатки. Царапина у него на левой щеке, вспухшая и покрасневшая, была заметна даже в этом тусклом свете. Он высоко держал голову, выставив вперед заостренный подбородок, и выглядел таким же самоуверенным, как и в доме Вебстера.

— Вы слышали меня? — спросил он.

— Всего лишь полмиллиона, — бесстрастно сказал Роджер. — Вы же получили сто тысяч от Шоуна. Вам этого мало?

— Полмиллиона, — повторил Гиссинг, — или я убью мальчишку и вывешу его труп за окно. Я знаю, Марино окружил дом своими людьми. Пуллинджер не обманул его. Я знаю, что произошло на дороге. Мне сообщили об этом по телефону. Я знаю, что Марино дал вам шанс спасти ребенка, и вы думаете, что вполне способны сделать это. Но поможет только одно, Вест. Полмиллиона долларов. — Он открыл тонкий рот и издал какой-то странный гортанный смех. — Я держу дядюшку Сэма за глотку. У Шоуна нет столько, сколько мне нужно. Вы не поняли шутки.

Роджер молчал.

Гиссинг изменил тон:

— Не будем зря тратить время.

Он посмотрел мимо Роджера на ребенка, в его полные ужаса глаза. Казалось, он получает садистское наслаждение, повторяя:

— Если Марино не убедит дядю Сэма заплатить, то я вывешу мальчишку за окно с веревкой на шее. Если это произойдет, Марино может распрощаться с Шоуном. Все зависит от того, насколько ему нужен этот человек. Идите и сообщите ему об этом, Вест. Вы можете быть полезным лишь в этом случае. А в принципе, вам следовало бы быть мертвым!

— Почему же вы оставили меня в живых?

— Джейберд думал, что я вас прикончил. Я думал, что это сделал он. Там, в доме Вебстера у нас было слишком мало времени.

Его слова свидетельствовали об охватившей их панике. Холодный пот прошиб Роджера, когда он понял, что был на волосок от смерти.

— Скажите Марино еще кое-что, — продолжал Гиссинг. — Если он пошлет сюда своих людей, то может списать и ребенка, и Шоуна. Единственная возможность для него отозвать засаду и прийти к соглашению. Другого пути нет.

Роджер сказал:

— Я должен сообщить ему это?

— Вы можете уйти так же свободно, как пришли. Передайте ему, что я сказал.

Гиссинг снова гортанно рассмеялся:

— Вы пришли сюда выяснить условия, Вест, не так ли? Теперь вы знаете, Марино вступит в игру, потому что он не может позволить себе потерять Шоуна. Нам не следует терять времени.

Немного помолчав, Роджер медленно произнес:

— Я скажу ему. Но он хочет не просто Рики. Он хочет узнать, не работаете ли вы на кого-нибудь, он хочет узнать, как вы получаете свои сведения: как вы узнали, что я приезжаю, как вы узнали о том золотом медальончике с именем Рики. Это Фишер?

— После того, как я получу деньги, я расскажу ему все, что он хочет, — сказал Гиссинг. — Всю историю о том, как опустившийся английский декадент схватил за горло дядюшку Сэма.

Он засмеялся и поднял руки:

— Не тратьте больше времени зря.

Роджер отодвинулся и сел на кровать мальчика. Он улыбался в лицо Гиссингу. Около кровати не было окна, и Роджер считал, что Рики не пострадает от осколков стекла. Как полагал Роджер, Гиссинг не ожидал, что он так поступит, и его самонадеянность стала улетучиваться. В глубине души Роджер был уверен, Гиссинг понимает: обстоятельства против него, и лучшее, на что можно рассчитывать, это выбраться отсюда живым.

— То, что вы опустившийся человек, это верно, — сказал Роджер. — И еще глухой. У вас не осталось даже здравого смысла. Вы хотите, чтобы Марино вступил в игру, но забываете, что главная забота Марино заключается в том, не скрывается ли за этой историей с похищением какая-нибудь держава, которая хочет вывести из строя Шоуна. Для кого эти деньги? Если для вас лично, то он может вступить в переговоры, может заплатить. Я не говорю, что заплатит, но может. Если вы убедите его, что речь идет просто о выкупе, — это снимет с его души большой камень. Но если он посчитает, что в этом участвует какая-то враждебная держава, он займется прежде всего ликвидацией шпионской сети, а затем уже — самим Шоуном. На кого вы работаете, Гиссинг? Не тратьте попусту время, потому что Марино дал мне всего час.