Фридрих Незнанский - Контрольный выстрел

Стоп! — в который уже сегодня раз остановил себя Турецкий. А откуда известно, что эта машина принадлежала покойному Кочерге? Что, в городе нет больше малиновых «Лад» девятой модели? Или на этой были номера Кочерги? Ничего подобного. Значит, все это надо еще доказывать. И никаких обвинений «грызуну»-директору, к сожалению, сейчас не предъявишь. А вот спугнуть его этой «девяткой» можно. Значит, что же? Все оставить, как есть, решил Саша. Яковлев проведет изъятие «фольксвагена», эксперты его понюхают, а за Волковым надо установить наблюдение. И за этой его подозрительной конторой.

Поразительно, но сегодня весь его путь ищейки постоянно приближал к родному дому — так Саша мог бы, и не без основания, назвать квартиру Грязнова. Следующая остановка была на улице Седова, возле вытянувшегося на целый квартал многоэтажного дома с добрым десятком стеклянных подъездов. Отыскав нужный ему и поднявшись самостоятельно, ввиду отсутствия исправного домофона, на восьмой этаж, Турецкий позвонил в дверь, созданную, по всей видимости, на каком-нибудь танковом предприятии. Правда, броневой лист сверху был обтянут стеганым, словно одеяло, черным блестящим дерматином.

Но дверь открыли без предварительных вопросов: кто да зачем.

— Мне необходимо поговорить с гражданином Поселковым, — сказал Саша, предъявляя удостоверение крупной, плечистой девахе в спортивном костюме, стоящей возле порога и закрывающей собой вход в неширокий коридор, в который выходили с обеих сторон три двери. Трехкомнатная, значит, квартира, старой планировки. У Славки такая же.

— Он тут больше не живет, — тихим и безжизненным голосом ответила девушка-богатырь.

Заметив невольное движение Турецкого вперед, она отступила в сторону, позволяя ему войти в прихожую и прикрывая наружную дверь, может быть, от соседей, чьи лупоглазые «очки» пристально разглядывали лестничную площадку и кабину лифта.

— А где, извините, он проживает? По какому адресу? Вы не могли бы мне помочь в этом вопросе?

— Папа нигде теперь не проживает… — Собеседница неожиданно тяжело задышала, и в глазах ее блеснули слезы. — Потому что он умер.

— Как это — умер? — прозвучал не совсем продуманный вопрос. — Когда?

— Скоро годовщина… Мы похоронили его в прошлом году, двадцать седьмого октября.

— Так… — пробормотал Турецкий, чтоб хоть как-нибудь отреагировать на обескуражившую весть.

Было совершенно ясно, что этот ухоженный сукин сын Волков его снова надул. Но на что он рассчитывал, сваливая ответственность за машину, взятую два месяца назад, на гражданина Поселкова, уже год как оставившего сей бренный мир? На то, что следователь — дурак? Бред сивой кобылы. Ведь он же имел какую-то цель? Какую? Ведь последней машиной, которой мог воспользоваться гражданин Поселков Н. Н., как указано в учетном листке, был катафалк.

— Приношу вам свои соболезнования, — сказал Турецкий. — А вы, вероятно, его родственница, в смысле дочь?

— Нет, я жена его сына. Но его сейчас нету дома…

— Отчего же, простите, умер?.. — Саша взглянул в учетный листок.

Она поняла вопрос:

— Папа, то есть Николай Николаевич, умер от рака желудка. У нас его, к сожалению, не лечат.

— Да, увы, еще раз простите… Но дело в том, что я — следователь, как вы могли понять из моего документа. И мне необходимо знать, брал ли когда-нибудь ваш… отец машину напрокат у некоего гражданина Волкова, директора гостиницы «Урожайная»? Это тут неподалеку, в Останкине.

Задавая теперь вопрос, он не преследовал особой цели, скорее спросил по инерции, потому что смысла продолжать допрос этой могучей девицы не было.

— Да что вы! — почти вздохнула она. — Он же только с шофером и мог ездить! Он же практически инвалидом был: очень сильный артрит. Страдал от радикулита, ой, да Господи! — Чего у него только не было! Я не уверена, что он вообще умел водить машину.

— Но, может быть, он брал для кого-то другого машину? Для сына, к примеру, или для вас?

— А зачем? У Алика есть служебная, мне не нужно, какой смысл?

— Да, действительно… Может быть, ваш муж знает? Он скоро придет, вы не в курсе?

— Да что вы, кто ж скажет! Он того и сам, наверно, не знает.

— А чем он занимается, если не секрет?

— Что ж тут секретного? Алик — президент небольшой фирмы «Мостранслес». Это в центре, возле ГУМа.

— Вы меня извините, — изобразил Турецкий улыбку, — но Алик… это мне как-то…

— Ну да, конечно, — улыбнулась и она. — Алексей Николаевич. Вообще-то друзья зовут его Лешей, а я как-то привыкла: Алик. Да и отец так его звал. Он хороший был человек, наш папа, нет, правда.

— Я вам верю… Но каким же образом значится его фамилия на учетном листке аренды автомобиля? Как же он сюда-то попал? — Саша туповатым взглядом милицейского служаки рассматривал лист, аккуратно держа его за самый уголок. Показал девице, пардон, женщине. Но в руки ей не дал. Она прочитала фамилию, задумалась.

— Как вы назвали эту гостиницу? — спросила неожиданно.

— «Урожайная». Это, повторяю, неподалеку, сразу за ВДНХ, ну за Выставочным центром, как ее теперь именуют. Знаете?

— Представляете, я вспоминаю… Кажется, с год назад, ну да, незадолго до смерти… да, к папе приезжал его старинный друг. С семьей. Папа уже болел, понимаете, больше лежал и было… ну, не совсем удобно… с гостями. Их, кажется, шестеро было. Вот тогда папа, как он сказал, воспользовался своим служебным положением и в пять минут буквально устроил всю семью в какой-то просто роскошный, хотя и недорогой, номер гостиницы. И по-моему, называлась она «Урожайной». Точно сказать не могу. Алик должен помнить, он же их и отвозил туда. Похоже, вы говорите правду, он тоже сказал тогда: совсем рядом, в пяти минутах езды.

— Еще раз извините мне мою невежливость, как вас зовут? — Саша от усердия даже прижал руку к сердцу.

— Алла Павловна, а…

— Александр Борисович, — поторопился он предвосхитить ее вопрос. — Скажите, Алла Павловна, вот вы говорили: служебное положение… А кем работал Николай Николаевич? Кто он был по профессии?

Она даже слегка удивилась, будто не знать Поселкова было попросту стыдно.

— Папа был генерал-майором госбезопасности и работал, я имею в виду до пенсии, в Управлении кадров КГБ СССР. Но теперь это его ведомство называют как-то по-другому.

— Да, конечно… — пришла наконец очередь и Турецкого «развести руками». — Вы мне не разрешите воспользоваться вашим телефоном?

— Пожалуйста.

Но продолжение разговора с директором Волковым Станиславом Никифоровичем пришлось отложить на неопределенное время, поскольку автоответчик в офисе предложил желающим сообщить для записи свое имя и номер телефона. Молчал и его домашний телефон, выданный Турецкому Володей Яковлевым. Значит, одно из трех: либо Волков сдает муровцам машину на своем хоздворе — по времени они должны были уже подъехать. Но тогда зачем ему было включать автоответчик? Его же не включают, когда выходят из помещения на пять минут. Либо он уже сдал ребятам автомобиль и, исполненный душевного смятения, грызет ногти на пути к дому. Либо его нетерпеливая секретарша Мариночка уже взнуздала элегантного жеребчика и они благополучно приступили к стипль-чезу.