Фридрих Незнанский - Кто стреляет последним

Профессор Осмоловский, заведующий лабораторией НИИ кристаллографии и физики твердых сплавов Российской Академии наук, был человеком жестким, педантичным, и даже самое большое начальство не рисковало беспокоить его без крайней на то нужды в те часы, с двух до шести, которые оставались у него от занятий с аспирантами и которые он тратил на работу в лаборатории, по оснащенности считавшейся лучшей в Москве, а возможно, и во всем мире. Когда он работал, для него переставало существовать все, разве что только пожар мог бы вывести его из состояния углубленной сосредоточенности. Поэтому сначала он даже не услышал робкий, а затем все более настойчивый стук в обитую черным дерматином дверь. И лишь когда дверь открылась и на пороге появилась дежурная лаборантка, он с раздражением оторвался от спектрографа.

— В чем дело?

— Вас хочет видеть человек, — совсем оробела от его резкости лаборантка. — Из таможни.

— Из таможни? — удивился Осмоловский. — Передайте: после восемнадцати ноль-ноль я к его услугам.

Но человек из таможни уже вошел в лабораторию. Он был в прекрасном сером костюме, распираемом от излишнего веса в плечах и на животе. Хотя в лаборатории работали кондиционеры, пот с него лил, как на московской улице в августовскую жару.

— Извините великодушно за вторжение, но дело государственной важности и не терпит ни малейшего отлагательства. Меня зовут Александр Федорович Минкус, я работаю на Московской таможне начальником отдела стратегического сырья. Вот моя визитная карточка.

Глянцевая, на отличной бумаге, визитная карточка была на двух языках — русском и английском. Осмоловский повертел ее в руках и бросил на стол.

— Садитесь, — недружелюбно пригласил он и кивнул лаборантке: — Свободны!.. Чем могу быть полезен?

Алик (а это был он) положил перед профессором небольшую ампулу темного стекла с каким-то светло-серым порошком. Объяснил:

— Сложилась крайней щекотливая ситуация. Нами задержан груз с неточно оформленными документами. Примерно сто таких ампул. Фирма уверяет, что это вещество, необходимое для каких-то важных научных исследований. Причем задержка груза грозит им серьезными убытками. Более того, они категорически протестуют против вскрытия ампул, даже одной. Уверяют, что при соприкосновении с воздухом вещество теряет свои свойства.

— Что же это за вещество? — спросил Осмоловский.

— В том-то и дело, что в сопроводительных документах не указано название. Только количество ампул и общий вес.

— И чем я могу вам помочь?

— Мне сказали, что вы единственный человек в Москве, который сможет провести анализ, не разрушая оболочки, что у вас лучшие в мире спектрографы и прочее, в чем я совершенно ничего не понимаю.

— Кто вам это сказал?

— Академик Козловский.

На желчном лице Осмоловского промелькнуло что-то вроде злорадного удовлетворения.

— Оценил, наконец, старый дурак! А то — компьютеры у нас плохие! Плохие! А припекло — ко мне!

— Компьютеры у вас действительно не ахти, — заметил Алик. — Вот чек. На десять тысяч долларов. На предъявителя. Это — гонорар от фирмы, если вы сумеете сделать эту работу. На эти деньги можно хорошо обновить аппаратуру.

— В жизни я не получал таких предложений, — пробурчал Осмоловский, как бы рассеянно вертя ампулу в длинных гибких пальцах.

— Но в принципе-то это можно сделать?

— Можно сделать все. Весь вопрос, кто делает. — Проблема его уже явно заинтересовала. — Если создать методику спектрального анализа в закрытых пространствах… это может быть интересно. Ну что, давайте попробуем. За абсолютную чистоту не ручаюсь, но основное, полагаю, выясним… Пойдите погуляйте часа три. Потом приходите. Но не раньше.

— Жду с нетерпением, — заверил Алик и вышел.

Обычно Алик ездил на такси — в просторных «Волгах», но сегодня из-за суматошного дня и многих поездок поехал на своей «Ниве». Солнце сдвинулось от угла института, и в «Ниве» не то что сидеть, сунуться туда было невозможно. Три часа. А между тем другие дела не ждали. Он помаялся на скамейке в тени, потом на другой стороне улицы заметил открытое кафе. На стойке стоял телефон. Алик попросил «Боржоми» со льдом и спросил, не сможет ли он на минутку воспользоваться телефоном. Но сам звонить не стал. Передал Сергуне на его пейджер телефон кафе и через несколько минут услышал его голос.

— Ты где сейчас? — спросил Алик.

— На Маяковке.

— Подъезжай к пяти.

— Куда?

Алик назвал адрес. Добавил:

— Напротив — кафе. Летнее. Буду тебя там ждать.

Без четверти пять он вернулся в кафе и попросил открыть сразу две бутылки «Боржоми». Ровно в пять рядом с его белой «Нивой» припарковалась «бээмвуха» Сергуни. Он взял фанты и подсел к Алику.

— Какие дела?

— Жду результата.

— С чеком и визиткой сошло?

— Все нормально. На чек он почти и не посмотрел.

— Что слышно из Риги? — продолжал расспросы Сергуня.

— Звонил им. Пока ничего серьезного. Мелочи.

— Когда он обещал сделать анализ?

— Через три часа. Осталось пятьдесят минут.

— Ну, подождем.

Они еще немного посидели в кафе, потом перешли в скверик перед институтским корпусом и расположились на прохладной скамейке. Алик не выпускал из виду дверь корпуса, в котором располагалась лаборатория Осмоловского. Там шла обычная толкотня, кто-то входил, больше выходили: близился конец рабочего дня. Лишь однажды произошло легкое замешательство, на которое Алик не обратил внимания. Какой-то невысокий молодой человек в джинсах и курточке, какие носят студенты и аспиранты, остановился у двери, некоторое время разглядывал вывеску, потом вошел внутрь. Но в тот момент, когда он тянул на себя тяжелую дверь, взгляд его случайно упал на Сергуню. И тотчас он словно бы нырнул внутрь вестибюля и потом еще пару раз выглянул из-за двери.

Но Сергуня и второй, толстый, в сером костюме, были слишком заняты своими разговорами. Это позволило Вадиму выскользнуть из здания, перегнать свой «Запорожец» в неприметное, но удобное для выезда место и вновь незаметно вернуться в корпус.

Лаборатория профессора Осмоловского, которого Вадим проискал полдня и вышел на него только после расспросов в Институте тонкой химической технологии, находилась на третьем этаже. Из окна лестничной клетки перед приемной профессора Вадиму хорошо были видны Сергуня и его собеседник, все еще сидевшие в сквере. Из-за приоткрытой двери приемной слышались телефонные звонки лаборантки — девицы, не знающей, судя по разговорам, чем занять себя вечером. Наконец толстый взглянул на часы и поднялся. Встал и Сергуня. Они направились к корпусу и исчезли из поля зрения Вадима.