Джон Кризи - Тайна «Кукабурры»

— Хорошо, сэр.

Роджер прошел ближним коридором к лестнице и быстро, но без лишней торопливости поднялся наверх — признак нервного возбуждения, показатель скрывавшейся в нем внутренней энергии; ему всегда казалось, что он недостаточно скор в своих действиях. Он дошел до комнаты сержантов, где обычно находился и Кебл. Мужской голос говорил по телефону, и когда Роджер подошел ближе, он услышал:

— Не сердись, Китти, тут все дело в его чувстве долга. Хорошо, хорошо! Вини моего нового начальника, знаменитого Красавчика Веста… Да, Веста… Китти, — продолжал он немного испуганно, — давать клички в Ярде считалось святотатством. — Он засмеялся. — Посиди дома и хоть раз будь паинькой.

Он повесил трубку.

Роджер, намеревавшийся послать сержанта проверить личность Лимма, прошел мимо приоткрытой двери, не заглянув в комнату. Значит Кебл солгал насчет того, что у него вечер не занят. Очко в его пользу. Вскоре Роджер повернул обратно и подошел к двум сержантам, сидевшим на табуретах за высокими старомодными конторками; они вытянулись перед ним.

— Кто из вас свободен? — спросил мягко Роджер. Один из них, маленький живой человечек по фамилии Скотт, криво усмехнулся:

— У меня нет ничего срочного, сэр.

— Хорошо. — Роджер протянул ему бумагу. — Здесь все, что я могу вам сообщить насчет человека по фамилии Лимм, который только что был у меня. Проверьте его адрес, узнайте, давно ли он приехал, в общем, выясните, о нем все что возможно, но только осторожно. Понятно?

— Да, сэр.

— Когда закончите, сразу же позвоните мне, — сказал Роджер. — Я буду у себя в кабинете по крайней мере до восьми. Если до этого времени вы не успеете подготовить донесение, позвоните мне домой.

— Будет сделано, — заверил его Скотт.

Роджер кивнул и вышел. Подходя к кабинету, он услышал длинный непрерывный звонок — ведь он же предупредил телефонистку, что его не будет, а телефонистки, как правило, редко ошибаются. Со свойственной ему сдержанной быстротой он открыл дверь, пересек комнату и взял трубку.

— Слушаю!

— О мистер Вест, вы предупредили, что вас не будет, но на линии господин, который говорит, что через пять минут улетает. Он хочет говорить с офицером, занимающимся делом девушки, чья фотография напечатана в газете.

— Спасибо, — сказал Роджер. — Соедините.

Он тут же услышал голос в трубке. Сперва ему показалось, что это Лимм: звонивший так же неправильно произносил английские гласные. Но по телефону они звучали громко и резко, не так, как у Лимма.

— Вы возглавляете следствие по делу девушки, чья фотография помещена в «Глоубе»?

Фотография была напечатана во всех газетах, кроме «Таймса», и странно, что чаще всего называли «Глоуб».

— Я могу опознать ее, — продолжал голос.

— Вы уверены?

— Еще бы! Не часто встречаются девушки, похожие на Дэнис Моррисон. Я плыл из Австралии на том же пароходе, что и она, на «Кукабурре». Да, сэр, я уверен. Она была с сестрой, Дорин. Комиссар, не случилась ли с ней беда?

— Боюсь, что да, — сказал Роджер спокойно.

— Это плохо. Я бы задержался, но у меня был трехмесячный отпуск по болезни и, если я не успею домой к среде, мне грозят неприятности. Моя фамилия Шелдон, комиссар, Перси Шелдон. Я из Аделаиды, это в Южной Австралии, страховой агент. Если я могу быть чем-нибудь полезен, напишите мне, хорошо?

— Хорошо, — сказал Роджер. — Каким рейсом вы летите?

— Рейсом 107 с Лондонского аэропорта, — ответил Шелдон. — Уже объявляют посадку. Надеюсь, у Дэнис не слишком большие неприятности? Она была самая красивая девушка на пароходе. Он бросил трубку.

Роджер положил свою почти одновременно и до того как услышал шаги в коридоре, успел сделать несколько пометок. Кебл застрял у фотографов. Правда, он мог задержаться и с кем-нибудь по дороге. Когда за его спиной со стуком хлопнула дверь, закрывшись плотнее, чем это было необходимо, он нахмурился. Роджер кончил писать.

— Что случилось?

— Разминулся с ними ровно на пять минут, — сказал мрачно Кебл.

— С кем?

— С пароходными агентами, в конторе сейчас один только сторож. Слишком много времени потратил на их розыски, — продолжал Кебл расстроенным тоном. Он наморщил лоб, нижняя губа у него отвисла, но это не создавало ощущения слабоволия. — Я думал, что, если узнаю имя управляющего, будет легче, но… — Он проглотил слюну. — Его фамилия Смит.

— Завтра утром в первую очередь повидайтесь с ним, — сказал Роджер. — Нам только что подтвердили, что девушка прибыла на пароходе «Кукабурра» и фамилия ее Моррисон. Я послал человека проверить Лимма. Что слышно у фотографов?

— Фотографии будут готовы к восьми тридцати. Старина Джордж ворчал, что их надо делать срочно, — сказал Кебл. Он стоял прямо перед Роджером, — Это очень срочно, сэр?

Роджер сел, держа одну руку в кармане брюк.

— Может оказаться срочным. Если сделают фотографии, у нас будет все готово, и с утра мы уже начнем действовать. Если же нет, то большой беды не будет.

Вспомнив о свидании с Китти, которое отложил Кебл, он подумал, какая она, эта Китти, и как выглядит пропавшая Дорин. Фотография ничего не говорила ему, хотя ее увеличение и могло помочь. Исчезновение сестры убитой беспокоило его, и это беспокойство не проходило.

— Понятно, — сказал Кебл.

— Так вот, оказывается как вы это делаете?

Роджер слушал краем уха.

— А?

— Так, ничего, — быстро проговорил Кебл. Роджер заставил себя восстановить фразу и, слегка улыбаясь, спросил:

— Делаю что?

Кебл вспыхнул, и это еще больше придало ему сходство с индюком.

— Мне не хочется казаться невежливым, сэр.

— Это входило в ваши намерения?

— Конечно, нет.

— Тогда говорите.

Кебл неестественно громко рассмеялся.

— Для нас, молодых, вы — ходячая легенда, комиссар. Вы всегда разгадываете невозможное. И когда вы начинаете действовать быстро, как в этом деле, это значит, что вы уже порядком обогнали всех — словно вечное движение. Вот что я имел в виду, сэр.

— Ну, ну, полноте, — сказал немало польщенный Роджер. — Ведение следствия — это, конечно, дар, но нужна еще и кропотливая работа. Проще пареной репы. — Немного подумав, он добавил:

— Позвоните в Лондонский аэропорт и узнайте, улетел ли сто седьмым рейсом в Австралию Перси или Персивал Шелдон.

Шелдон был высокий, начинающий полнеть мужчина, лет пятидесяти. Его багаж находился уже на борту самолета, а плащ и портфель он нес в руке. Ему было жарко, и на лбу выступили капельки пота. Воротничок был ему немного велик, и узел галстука сполз в сторону. Выйдя из телефонной будки, он животом закрыл дверцу и отошел; он слишком привык к такого рода неудобствам и не обращал на них внимания. Из репродуктора раздался монотонный голос: