Джулиан Саймон - Игра в безумие

— Порезать на куски… — Валери отхлебнула кофе и содрогнулась. — Что за человек может сотворить такое?

Дик Сервис раскуривал трубку, пыхтя ею как паровоз.

— Комплексы — вот в чем причины сексуальных преступлений.

Боб Лоусон поднял руку:

— Слово профессиональному психологу! Ты хочешь сказать, что полиции нужно искать извращенного типа, который пытается утвердиться насилием? Я думал, это относится только к отравителям.

— И к сексуальным маньякам-убийцам. Если на то пошло, к большинству убийц. Они пытаются вознаградить себя за то, с чем не могут справиться в личной жизни. Часто в этом социальные корни, они страдают от мысли, что люди смотрят на них сверху вниз, скажем, из-за низкого роста, или дефектов, или запаха изо рта, и так далее. Иногда причина в сексуальной несостоятельности, которую может вызвать что угодно, от обычного отказа до утраты любимой женщины, отдавшей предпочтение более молодому и привлекательному мужчине…

— А импотенция? — Элис сидела у застекленных дверей, выходивших в сад, лицо ее оставалось в тени. За ужином она говорила мало. Но эти слова подчеркнула.

Дик взял трубку, потом положил ее снова.

— Импотенция? Да, несомненно.

Валери подалась вперед. Свет лампы упал в ложбинку между ее огромными грудями.

— Но, насколько я знаю, психологи утверждают, что корни всего — в детстве.

Дик, воспользовавшись идеальным случаем, заговорил тоном университетского профессора, которым мог бы стать, не погонись за деньгами:

— Совершенно верно. Корни всего этого — в детстве. В жизни любого преступника всегда есть следы какой-нибудь детской травмы. Чаще всего это распавшиеся семьи, дикие скандалы между родителями, случаи, когда с одним ребенком обращаются совсем иначе, чем с остальными. Но есть и множество иных возможностей, например, финансовый крах, который полностью изменяет жизнь ребенка, разлучение ребенка с любимым человеком, какой-нибудь тяжелый инцидент в школе с учителем или одноклассниками. Все, что вызывает в человеке неуверенность, создает почву для преступления.

Боб Лоусон налил себе еще коньяку. Выпил он в самый раз для того, чтобы впасть в воинственное настроение, и собирался напомнить, что Дик, в конце концов, всего лишь заводской психолог, и только.

— Разве не все мы прошли через подобные переживания? Например, я. До семи лет у меня была няня-ирландка, и не можете себе представить, чего я от нее натерпелся. — Он громко расхохотался. — Но, по-моему, это мне не повредило.

— Это касается и тебя, Поль, — заметила Элис. И пояснила: — Когда Полю было пять лет, его мать сбежала с коммивояжером. Потом исчез и отец, и Поля воспитали две тетушки. А те его поколачивали, разве это не психологическая травма?

— Они тебя били, Поль? — переспросил Боб. — В самом деле?

Поль не ответил.

Считается, что психологи более чутки к оттенкам речи, чем другие, но на самом деле многие из них поразительно глухи к любым чувствам, кроме своих собственных. И сейчас, хоть Валери строго взглянула на супруга, тот с непроницаемым лицом ответил ей тем же, а Пенелопа Сервис беспокойно завертелась на стуле, Дик словно вообще не ощущал щекотливость ситуации.

— Разумеется, все мы до известной степени испытываем неуверенность. Это цена, которую мы платим за то, что являемся только частью весьма сложной цивилизации. И вот законы этой цивилизации — законы, преступления, уголовные наказания — нас заставляют квалифицировать одних как преступников, как вредных членов общества, других — как полезных. Это в основе своей неверно. Так вот, враги общества — это те, кто подвергся наибольшему давлению, вот и все.

Боб Лоусон развалился в кресле, брючный ремень глубоко врезался ему в живот.

— Что ты можешь знать о насилии, которому подвергаются люди, и о том, как они с ним справляются? Что ты можешь об этом знать, Дик?

Наконец-то до Дика Сервиса дошел его воинственный тон. Пожав плечами, он ничего не ответил. Скрипнул стул, Элис вошла в дом. Валери сказала:

— В газетах пишут, это сделали двое, мужчина и женщина. Это совсем не совпадает с вашими теориями, правда?

— Я того мнения — хоть и не могу это ничем подтвердить, тут я с вами согласен, — что это мог быть случай folie a deux.

— Как вы с ним только живете, Пенелопа? — Смех Поля прозвучал как-то сдавленно. — Вам знакомы такие случаи?

— Вы бы удивились, чего только я… не знаю. — Пенелопа закатила глаза. — Не поверите, на что способны люди. Лучше пусть Дик не рассказывает всякие ужасы.

— Случаи folie a deux не из рядовых, но и не такие уж уникальные. — Дик не сдавался. — Это психологические состояния двух людей, которые по отдельности ведут себя совершенно безвредно, по крайней мере, в рамках того, что мы считаем нормальным, но зато вместе — совсем иначе. Тогда они могут совершить любые антиобщественные поступки. Иногда нападают друг на друга, но, как правило, их взаимное влияние толкает обоих на преступления, грабежи, насилия, убийства. Я убежден, что о таком случае в известной мере шла речь и в истории ритуальных убийств на болотах. Я не верю, что Мира Хандлер совершила бы нечто подобное, не встреть она Брейди. Или история, случившаяся сразу после войны, когда американский дезертир познакомился в Лондоне с танцовщицей из стриптиза. Оба наврали друг другу с три короба, утверждая, что они гангстеры. А потом вели себя как гангстеры. И в конце концов, убили таксиста.

— Ну вот, теперь начались ужасы, — заметил Поль.

Валери махнула ему, чтобы замолчал.

— Нет, это очень интересно. Как вы думаете, что за люди эти двое?

Дик проигнорировал предупреждающий взгляд жены.

— Мужчина — около сорока, с давней эмоциональной травмой, характер скорее робкий. Положение — подчиненное, исключено, что он хозяин или директор фирмы. Если и да, то не процветающий. Возможно, женат и имеет детей, сексуальные отношения с женой неудовлетворительные. Он уважаемый человек, это важно. Опора общества. Вот с женщиной хуже. Я бы сказал, она подчинена ему — такие связи почти всегда основаны на отношениях хозяин-слуга, — но тяжело сказать, какова она сама. Для этого нужно больше фактов.

— Тебе нужно рассказать в полиции, может быть, это им поможет. Я серьезно, расскажи. Нашего друга, начальника полиции, это бы очень заинтересовало.

На этот раз насмешка в голосе Боба была нескрываемой. Дик Сервис покраснел. Пенелопа собралась уходить, Валери за ней. И тут из дома донесся грохот.

Поль вбежал внутрь, за ним остальные. Элис застыла перед открытыми дверцами серванта, уставившись на руку. На ковер с руки капала кровь. Пол усыпан был осколками большого графина. Поль действовал весьма решительно, притащил бинты и антисептик. Элис, которую Пенелопа отвела на кушетку, сидела неподвижно, уставившись перед собой.