Анна Янсон - Серебряная корона

— В мое время всем приходилось сперва учиться работать.

— Вахтером. А обещали взять на работу в отделении, — обреченно вздохнул стажер.

Тут Трюгвесон заметил Марию. Он взглядом искал ее сочувствия, но Мария его не поддержала.

— Зелен виноград, — пробормотал Трюгвесон: — Ты ждешь этих ребят с материка?

— Да, ты их не видел? Мы собирались в «Русенгорден». Ты еще не обедал? Пошли с нами, если есть время, — сказала Мария и поднялась с кресла. — Мне надо посоветоваться с тобой кое по каким вопросам.

— Спасибо за приглашение. А ребята еще задержатся на четверть часа. Мы успеем только в кафе или «Макдоналдс».

«Макдоналдсом» дело и кончилось. Хартман и Мария взяли по салату, остальные — бигмак с двойным картофелем фри и кока-колу, вышли на воздух и сели за крайний столик на углу. Через два столика от них сидела семья, два уставших, но неугомонных мальчика сновали под столом, вокруг стола и по коленям взрослых.

— А он рожи строит!

— Ничего я не строю, сам дурак!

Мария вспомнила своих детей, Линду и Эмиля, и ощутила укол совести.

Сейчас оба, скорее всего, на продленке. А Кристер наверняка в больнице с мамой, он собирался отвезти ее туда. Свекровь хотела произвести впечатление на медицинский персонал и желала прибыть туда с мужем и сыном на собственном автомобиле, а не в машине для перевозки больных. Потому-то Кристеру и пришлось оставить детей на продленке.

Весь вчерашний день Гудрун Верн проходила с кардиомонитором. Слово «монитор» произвело на старушку глубокое впечатление. Целый день она шикала на всех, уверенная, что любое произнесенное слово монитор тоже запишет. Малейший шум может заглушить тихие попискивания сердечного ритма. Еще и поэтому она взяла с собой Кристера: он должен будет объяснить врачу, что день вряд ли был «нормальным по нагрузке»: приходилось быть начеку, чтобы монитор не записал ничего лишнего. Мария понимала, что увидит мужа не скоро. Если учесть все повторные посещения, долгое ожидание в очереди и медицинские обследования, то пройдет больше половины отпуска, прежде чем Кристер сюда вырвется.

— Опаздываем? — Мария посмотрела на Арвидсона и Эка.

— На Нюнэсхамнском пароме пропал человек. Возможно, самоубийство. Когда паром пришвартовался и машины должны были выезжать с него на берег, путь им перегородил белый «опель». Бывает, пассажиры проспят и не выйдут вовремя к своим машинам. Но тут другой случай. Машину пришлось эвакуировать. Коллега из Нюнэсхамна позвонил нам и сказал, что ключи от машины и кепка пропавшего переданы на пассажирский терминал. Каюта пропавшего мужчины опечатана, но уборщица успела-таки до этого забрать практически все белье. Она помнит, что постель была заправлена. Кто будет кофе? — спросил Эк.

— Может, человек забыл про машину и сошел на берег пешочком? Он, может, освежился перед этим в баре. — Хартман с вожделением посмотрел на тарелку Арвидсона с картошкой фри и крикнул Эку, чтобы тот взял ему к кофе какое-нибудь пирожное. Трюгвесон от сладкого отказался.

Мария смотрела, как старший из мальчиков упражняется в стрельбе по раскормленным голубям, лениво прогуливающимся около столиков. Мальчик засунул в одну ноздрю кусочек картошки фри, зажал другую пальцем и, резко сморкнувшись, ухитрился попасть голубю прямо в голову. Надо же, какая точность, восхитилась Мария. У других посетителей, судя по их лицам, эта стрельба вызвала лишь омерзение. Тогда родители переглянулись и словно поникли под бременем общей ответственности. Они подозвали клоуна, который раздавал шарики и вымпелы. Мальчик продолжил охоту за голубями уже с новым оружием, а следом за ним устремился и младший брат. «Блям, блям», — били они шариками по земле, и испуганные птицы перелетели на другую сторону улицы. Теперь, во всяком случае, мальчики не ссорились.

— Была найдена пара поношенных, но начищенных ботинок под спасательной шлюпкой напротив дверцы в фальшборте. Каюты экипажа находятся напротив, мы расспросили команду, но никто ничего не видел. Полиция в Нюнэсхамне предупредила национальную поисково-спасательную службу. Особой надежды нет, но поисковики все-таки осматривают акваторию с катера и вертолета. Вода в море теплая, и ветра сейчас нет.

— А на пароме есть список пассажиров этого рейса? — спросила Мария.

— Нет, теперь таких списков на борту не держат. — Трюгвесон покачал головой и взялся за нижнюю губу. — С ними сплошные неудобства. Одни пассажиры спрашивают о других, которые едут в каютах. Но те, что в каютах, не всегда хотят, чтобы их беспокоили. У персонала возникла дилемма: сообщать номер каюты или нет. И было принято решение сохранять списки только на терминале.

— Но можно узнать, кто был в какой каюте?

— Да, номер забронированной заранее каюты сообщается при регистрации, тогда и номер, и имя сохраняются в компьютере. Но если каюта заказывается непосредственно на стойке регистрации, то имя сообщать и записывать не обязательно. Но нам повезло. Каюта номер восемь тысяч тридцать два, где были найдены ключи от машины, есть в списке, она была заказана Вильхельмом Якобсоном. Мы также проверили автомобиль по регистрационному номеру. Это его «опель». — К столику подошел Эк с кофе, и Трюгвесон замолчал.

Солнце пригревало, под зонтом становилось жарко. Мария пожалела, что не выбрала холодный напиток, а взяла по привычке кофе. Если человек кофеман, то это навсегда. Было странно сидеть в таком средневековом городе и жевать гамбургеры из «Макдоналдса». Со своего места Мария видела Восточные ворота крепостной стены, высящиеся, словно памятник былому блеску. Трехкилометровая крепостная стена поневоле внушает почтение к людям, строившим ее совсем не теми орудиями, что теперь. Восхищение вызывает и то, как человек использовал тогда силы природы. Хартман рассказывал, как в старину люди работали в известняковых карьерах Эстергравара и Гальберьета. Они забивали дубовые клинья в естественные трещины, клинья заливали водой, те разбухали и разрывали камень. Тоже впечатляет.

— Есть у него родственники? — спросил Хартман, и Мария очнулась от своих мыслей.

— У него есть жена, я говорил с ней по телефону, — отозвался Арвидсон очень серьезным тоном. — Нам нужно съездить к ней. Она живет в Эксте. Сможешь найти туда дорогу?

Трюгвесон сощурился от солнца, поднял бумажный стаканчик с кофе на уровень глаз и пожалел, что не взял молока к кофе.

— Могу показать на карте. Ничего сложного.

Мария насмешливо переглянулась с Хартманом, когда Трюгвесон пошел и заказал еще один бигмак. Он взял его с собой, чтобы съесть по пути в Управление полиции. Вега бы оценила, подумала Мария.

— Когда здание нашего управления только-только покрасили, оно было ярко-синим, как медный купорос, прямо светилось. Но теперь выцвело. Совсем как я: — Он провел рукой по бритой голове. — Все изменилось. Не стало уважения. Даже сопляки-стажеры позволяют себе повышать голос.