Фредерик Дар - Стандинг, или Правила хорошего тона в изложении главного инспектора полиции Александра-Бенуа Берюрье (Курс лекций).

— И здесь, — серьезным тоном заявляет Его Величество, — я хочу предупредить вас об опасности. Это же чистое безумие — присутствие матери. Потому что из двух — одно: либо она зануда, и тогда жених смывается от нее через черный ход, либо она приятная во всех отношениях женщина, и тогда у него возникает желание поиметь ее во время генеральной репетиции. А что касается ее богатого опыта, то жених, наверняка, захочет перенять его, тем более, если его маленькая фея похожа на белую гусыню! Я понимаю, что мои слова шокируют вас, — отрубает Пылкий. — Только я хорошо знаю жизнь, мои дорогие. Я сам прошел через войну чувств! Таких тещ, которые позволяют себе вольности с тестикулами своих зятьев, — навалом!

Но не будем на этом заострять внимание. Самое главное при помолвке это обруч. В доме мадемуазель устраивают что-то наподобие праздничного обеда, на котором альфонс должен вытащить из кармана долгожданный футлярчик с кольцом. Согласно учебнику, делать это нужно незаметно и не преподносить это как дароносицу. Так они рекомендуют. Согласно им жених должен преподнести украшение украдкой. Я опять вынужден не согласиться! Категорически! Я сыт по горло всем этим ханжеством! Раз этот обед организовали специально из-за кольца, на кой черт вручать его из-за туалетной двери, а? Парень спускает с себя последние штаны, чтобы купить настоящий камень, а тут, видите ли, он должен вложить его в ладошку своей милой разлюбезной подружки, будто бросает двадцать сантимов в кепку нищего попрошайки! Все это — глупости! Я вам сейчас выдам информацию высшего класса. Я этим уже отрыгнул. Как я вам уже говорил, между Бертой и мной сразу вспыхнула большая любовь. Я был буквально потрясен ее номером с сардельками в нашу первую интимную встречу. Такая чуткость не обманывает. Пришлось изрядно попотеть, чтобы вырвать эту жемчужину из лап Ипполита, жениться на ней, пока она и охнуть не успела, и обзавестись своей обстановкой. Берта сразу была на все согласна, но все уперлось в ее семью. Ее мать, бывшая консьержка, выиграла немного деньжат в лотерею и купила на них сборный домишко у деревни Жовиси. С тех пор она стала выпендриваться. Выпендривалась и сестра-импотентка Берты, которая жила в Нантерре, в убогой развалюхе своего мужа, в вонючем свинарнике с крышей из гофрированного железа. С бедными всегда так. Стоит им только чуть-чуть разбогатеть, и стрелка компаса у них начинает метаться в разные стороны. Богатство ударяет им в голову. «Как! — завопила мать Берты, — выйти замуж за простого полицейского, девушке с твоим образованием и все такое прочее, — это же с ума надо сойти! Он даже не сможет купить тебе приличное кольцо!»

Дорогие мои! Лучше бы она этого не говорила. Это задело мое честолюбие, вы понимаете? Я толкнул за бесценок все, что было у меня бесценного, заложил в ломбард папины часы (с заводным механизмом) и с набранной суммой заявился в ювелирный магазин «Картье» на улице Мира. Ко мне подходит какой-то тип во всем черном и с целлулоидным воротничком. «Что желаете, мсье?» И осмотрел меня с головы до ног. У меня, должно быть, был не очень выигрышный вид: в кашне, связанном из шерсти каштанового цвета, и в костюме в крупную клетку.

Я не знал, сколько у меня было в наличии денег, но он — да. По моим затасканным шмоткам он сразу вычислил мои сбережения, как будто прочел эту цифру на информационном табло биржи на улице Лоншам.

«Обручальное кольцо», — бормочу я еле живой от смущения.

Он подал знак группе господ, которые что-то обсуждали в салоне. Подошел молодой человек небольшого роста, аккуратно одетый, очень любезный. «Обручальное кольцо», — заявил мужчина в черном таким тоном, как будто он хотел сказать «Кретин». Маленький любезный молодой человек сохранил любезную улыбку на лице, хотя сразу же заметил, что я не Рокфеллер и даже не праправнук его шофера.

«Вы хотите что-нибудь получше?» — поощряющим голосом спросил он.

«Все, что есть наилучшего», — в тон ему отвечаю я.

И вот он ведет меня в салон, усаживает в кожаное кресло и спрашивает меня, за сколько я рассчитываю купить эту драгоценность.

«Четыре тысячи франков», — выпалил я, как будто громко и неприлично испортил воздух. Хотя он и смог сохранить улыбку на лице, эта цифра подорвала его моральный дух, тем более, что это были старые дореформенные франки.

«Но, месье, — бормочет он, — вы, должно быть, ошибаетесь…»

У вашего Берю всегда есть что-нибудь про запас, и мне в голову приходит идея.

«Послушайте, — говорю я, — а что у вас есть за эту цену?»

Это показалось ему чертовски трудной дилеммой. Он пошел обсуждать вопрос со своим красавчиком — заведующим. Началось крупное совещание на высшем уровне. Если бы я был Мараджа Кельпезекила, желающий купить крупный брильянт размером с мое хозяйство, эти господа и то так бы не разволновались. Между прочим, они могли бы запросто выставить меня за дверь как последнего попрошайку. «Картье» — фирма серьезная. У них продавцов дрессируют не хуже, чем морских пехотинцев, чтобы они сохраняли хладнокровие при любых обстоятельствах. А может быть, им приглянулась моя физия, кто знает? Короче, они все стали подыскивать мне что-нибудь за мои гроши. Они перерыли все ячейки, раскрыли все футляры, ползали на четвереньках, роясь в нижних ящиках, перевернули весь магазин, сходили в подсобку, чтобы там посмотреть, не завалялась ли где-нибудь в углу сейфа какая-нибудь безделушка, которая не превышает мой «капитал». Полтора часа длилась эта полундра с раскопками в реках миллионов, в часах с бриллиантами, в кучах крупных алмазов, набитых каратами. Их всех захватила игра. Они очень хотели найти мне за бесценок бесценную драгоценность, позвольте мне отпустить проходную шуточку. В конце концов, обессилев и испачкав колени в белой пыли, они сообщили, что сожалеют, но… Они чуть не плакали, так их расстроила перспектива потерять меня навсегда в качестве клиента. Но в тот момент, когда я уже собирался переступить порог вертящейся двери, мой маленький любезный продавец нашелся.

«Месье, месье! Вам на самом деле все равно, что купить?» «Да». «А вас не устроит золотая монета? Вы же смогли бы потом сделать из нее брошь!» Я его чуть не расцеловал! И купил английский соверен. «Сделайте мне красивый пакет, это — подарок!» — умоляюще попросил я их. И они меня уважили. Они положили монету в футляр, обшитый изнутри бархатом. А на крышке футляра выгравировали: «Берте», коротко и ничего лишнего. Это был шик. На следующий день я положил в шкатулку вместо монеты перстень, купленный на базаре в галантерейной лавке, рядом с авеню Трюден. Вышеупомянутая драгоценность представляла собой крупный бриллиант из богемского стекла в оправе из посеребренной латуни. По внешнему виду он тянул на все шесть каратов. Теща так и онемела, когда ее дочка вынула из футляра эту игрушку. С надписью «Картье» на футляре можно было не сомневаться в подлинности его биографии. Я объяснил, что продал несколько гектаров прерий, чтобы провернуть эту операцию. Старая тут же стала изображать из себя знатока.