Юсси Адлер-Ольсен - Охотники на фазанов

— Где моя мать?

— О господи! — Кассандра возвела взгляд к потолку, приоткрыв от удивления рот. — Так ты это пришла спросить? — И, резко повернувшись к Кимми, сказала: — Да она давно умерла. Вот уже тридцать лет, как ее, бедняжки, нет на свете. Неужели мы забыли тебе сказать? — Она снова посмотрела на потолок и удивленно хмыкнула, после чего посмотрела на Кимми — с жестким, безжалостным выражением. — Твой отец давал ей деньги, и она их пропивала. Достаточно тебе этого? Как странно, что мы не сказали тебе! Но теперь ты знаешь. Довольна?

Это слово пронзило Кимми до глубины души.

— А отец? Ты что-нибудь знаешь о нем? Где он сейчас живет?

Кассандра ждала этого вопроса и заранее морщилась. Сама мысль об этом человеке вызывала у нее отвращение. Если кто и ненавидел Вилли К. Лассена, то это она.

— Не понимаю, зачем тебе это! Да хоть бы он сгорел в аду — тебе не все ли равно? Или ты, дурочка, просто хочешь убедиться, что это так, чтобы порадоваться? Твой отец сейчас действительно мучается, как в аду.

— Он болен?

Может быть, полицейский тогда сказал Тине правду?

— Болен? — Кассандра загасила сигарету и развела руками, растопырив перед Кимми пальцы с неухоженными ногтями. — У него рак, все болит, и он терпит адские муки. Сама я с ним не общалась, но слышала от других, что он мучается ужасно. — Сложив губы колечком, она выдохнула с такой силой, словно выпустила из себя дьявола. — Он не доживет до Рождества, и я только рада. Ты тоже?

Поправив платье, она потянула к себе рюмку с портвейном.

Значит, остались только трое: Кимми, малютка и Кассандра. Два чертовых «К» и маленький ангел-хранитель.

Кимми подняла с пола сумку и поставила ее на стол рядом с графином.

— Скажи мне, это ты впустила тогда ко мне Кристиана, когда я ждала мою малышку?

Кимми приоткрыла сумку, и Кассандра проследила взглядом за ее руками.

— Господи боже мой! Неужели у тебя в сумке это безобразное существо! — По глазам Кимми она прочитала, что это так и есть. — У тебя с головой не в порядке! Убери ее сейчас же!

— Почему ты открыла дверь Кристиану? Почему ты позволила ему подняться ко мне? Ты же знала, что я беременна. Я говорила тебе, что хочу, чтобы меня оставили в покое.

— Почему? Да какое мне было дело до тебя и твоего ублюдка! Чего еще ты могла ожидать?

— И ты спокойно просидела в гостиной все время, пока он меня избивал? Ты же не могла не слышать ударов. Ты могла даже сосчитать, сколько раз он меня ударил. Почему ты не позвонила в полицию?

— Я знала, что ты получаешь по заслугам.

В голове у Кимми подняли крик ее голоса.

Удары, темные чуланы, насмешки, обвинения. Все это загудело в голове, и надо было положить этому конец.

Одним прыжком она подскочила к Кассандре, вцепилась в волосы, уложенные в высокую прическу, запрокинула назад ее голову и влила ей в рот остатки портвейна. От неожиданности выпучив глаза, Кассандра лишь таращилась в потолок. Портвейн попал в дыхательное горло, и Кассандра закашлялась.

Кимми зажала мачехе рот и крепко держала в таком положении, как в тисках. Кашель усиливался, и глотательные движения делались все более судорожными.

Кассандра вырывалась, хватая Кимми за руку, но где было справиться барыне, привыкшей сидеть дома и помыкать прислугой, с железной хваткой уличной бродяжки. В глазах Кассандры проглянуло отчаяние, желудок сжался, выбрасывая кислоту в дыхательное горло и пищевод, где уже и без того зрела катастрофа.

Несколько судорожных вдохов через нос усилили панику в теле Кассандры; она забила руками, стараясь высвободиться, но Кимми не отпускала, перекрывая все возможности для поступления живительного кислорода. У Кассандры начались судороги, грудная клетка заходила ходуном, стоны захлебнулись.

И вот она затихла.

Кимми отпустила мачеху, и она упала там, где закончилась проигранная ею борьба. Кимми оставила все как есть. Пускай безгласные предметы — разбитая рюмка, сдвинутый во время борьбы столик и мокрый след в углу рта от вина, которое срыгнула покойная, расскажут, что здесь произошло.

Кассандра Лассен вдоволь насладилась радостями жизни, которые и довели ее до смерти, — свидетельств тому хватает.

Одни скажут: «Несчастный случай». Другие добавят: «Вполне предсказуемый».

Именно эти слова сказал, как писали в газете, один из старых товарищей Кристиана Вольфа по охоте, когда его обнаружили в собственном имении на Лолланне с простреленной бедренной артерией. Несчастный случай, конечно, но вполне предсказуемый. Кристиан неосторожно обращался с дробовиком, и рано или поздно это должно было плохо кончиться.

Но это был вовсе не несчастный случай.

С первого дня, как Кристиан положил глаз на Кимми, он управлял ее поведением. Он заставлял ее и остальных участвовать в своих играх и использовал тело Кимми. Он побуждал ее вступать с кем-то в связь, а потом прекращать. Он вынудил ее заманить Коре Бруно в Беллахой обещаниями вернуться к прошлым отношениям. Дразнил ее, пока она не крикнула, чтобы Кристиан столкнул Коре с вышки. Он насиловал и избивал ее не раз, в конце концов погубив ребенка. Он много раз поворачивал ее жизнь, и всегда в худшую сторону.

Прожив полтора месяца на улице, она увидела его фотографию на первой странице утренней газеты. Он улыбался: ему удалось провести несколько фантастически удачных сделок, и после этого он решил отдохнуть на Лолланне. «Никакой дичи, живущей в моих владениях, не уйти от моего меткого выстрела!» — заявил он репортеру.

Тогда Кимми впервые украла чужой чемодан, нарядилась в безупречную одежду и отправилась на поезде в Сёллестед. Сойдя на этой станции, в сумерках она последние пять километров проделала пешком и вышла к имению.

Ночь она провела в кустах, слыша доносящийся из дома громкий голос Кристиана. Наконец его молодая жена удалилась наверх. Он лег в гостиной и, проспав пару часов, встал свежий и готовый выместить свою злобу на фазанах и вообще на всем живом, что подвернется под выстрел.

Ночь выдалась студеная, но Кимми не замерзла. Мысль о том, что кровь Кристиана скоро прольется в наказание за его грехи, согревала ее животворным теплом и поднимала настроение.

Еще по школе она знала, что беспокойная одержимость Кристиана не дает ему спать, заставляя подниматься раньше всех. За несколько часов до начала охоты он обходил угодья, планируя взаимодействие загонщиков и стрелков. Спустя несколько лет после убийства Кимми как сейчас помнила чувство, которое испытала, наконец увидев показавшегося из ворот Кристиана Вольфа: чистого, элегантного, обутого в начищенные ботинки на шнуровке, прямо-таки идеал настоящего охотника в представлении высшего класса. Но что высший класс понимает в настоящих убийцах!