Николай Леонов - Обойма ненависти

Гуров вышел на улицу со смешанным чувством, что Оксана Филиппова права в отношении мужа – и одновременно не права. Как-то не складывалась у него в голове картинка. Психологически не складывалась. Допустим, Павла Сенина действительно убил киллер, допустим, что он не врет. А если причина убийства была иной? Не инициатива наемного убийцы, пытающегося обезопасить лично себя, а чья-то иная инициатива? Из числа тех, с кем этот Сенин-Репин имел коммерческие контакты, проводил свои сомнительные сделки… Стоит и об этом подумать. По крайней мере, забывать о такой версии пока не стоит.

На следующее утро Гуров ринулся в галерею, где вчера состоялась выставка. Дважды Крячко звонил ему по мобильному телефону, но сыщик отнекивался и ссылался на занятость. Наконец, используя все свое обаяние и природный артистизм, подкрепленный познаниями из профессии жены, Гурову удалось выяснить, кто такая Алиночка, с которой вчера общалась Оксана Филиппова. Алина Стрельцова оказалась владелицей салона красоты «Миледи». Найти ее было уже нетрудно.

– Здравствуйте, Алина…

– Просто Алина, – с улыбкой попросила молодая изящная женщина, светившаяся профессионально ухоженной кожей, волосами, ногтями и чем-то еще, в чем сыщик не разобрался. В любом случае эта женщина была очень уверена в себе, знала себе цену и незамедлительно это демонстрировала. – Для друзей моей подруги – особенно.

– Хорошо, тогда позвольте представиться, – сыщик светски изогнул спину, – Лев Иванович Гуров. Полковник департамента уголовной полиции Министерства внутренних дел Российской Федерации.

Алина приняла игру в светскость и с улыбкой протянула руку, к которой немолодой, но элегантный офицер припал губами. В цивильной одежде полковник держался так, что можно было ожидать звона шпор.

– Чем обязана нашему знакомству, господин полковник? – промурлыкала Алина.

– С вашего позволения, мне хотелось бы задать вам несколько вопросов, мадам.

– Надеюсь, честь офицера не позволит вам задавать вопросы, которые скомпрометируют меня или кого-то из моих близких подруг в глазах общества.

– Ни в коем случае, мадам, но позвольте напомнить, что дело мое сугубо деликатное и ведется, учитывая мой ранг, естественно, в интересах государства. Вы позволите? – Гуров вытащил из кармана сигареты.

– Прошу вас, полковник, – Алина пододвинула изящную пепельницу. – Я слушаю вас.

– Расследуется дело об убийстве госпожи Лукьяновой, о котором вы наверняка слышали?

– Конечно. О, это так ужасно.

– Вопрос деликатный, потому что он касается вашей подруги Оксаны Филипповой, которая дружна с семьей Лукьяновых через своего супруга, художника Антона Филиппова. Я ни в коей мере не хочу быть невежливым или неделикатным по отношению к госпоже Филипповой, но не могли бы вы припомнить, мадам, не высказывала ли Оксана каких-либо предположений, страхов, сомнений? Не хочу сказать, что она была неискренна в беседе со мной. Могу лишь предположить, что горе семьи Лукьяновых наложило некоторый отпечаток на состояние самой Оксаны. Она могла что-то забыть.

Примерно в такой витиеватой форме беседа продолжалась около двух часов. Гуров ужасно устал придуриваться, а Алина, казалось, наслаждалась истинно светской беседой с истинно светским полковником. Нашелся редкий человек, который ей так удачно подыгрывал.

Однако потуги бравого сыщика не оказались бесплодными. Запудрив Алине мозги светскими изысками, он втянул беседу в нужное ему русло и придал нужную окраску. И узнал, что Алина Стрельцова была одноклассницей Оксаны Филипповой, а в девичестве Бахиревой. В старших классах девушки были очень дружны, что сохранялось еще в течение нескольких лет после окончания школы. Потом они потерялись на некоторое время, а год назад снова встретились. И теперь поддерживали легкие приятельские отношения.

Алиночка была несказанно удивлена тем, что Оксана вышла замуж за Антона Филиппова. Собственно, Алина Антона почти не знала. Так, встречались несколько раз в компании у Лукьянова. А ведь Оксаночка тогда была влюблена в Михаила, но, видимо, с молодостью это прошло, и она нашла себе ровню в браке.

Гуров от неожиданности поперхнулся.

– Простите! В какого Михаила?

– Господи, полковник, что с вами? Вам нездоровится? Вы так бледны. Конечно же, в Михаила Лукьянова. Мы все в него были в той или иной мере влюблены. Но счастье выпало Александре – не помню уж, откуда он тогда ее привел.

Сыщик ударился в философию, которая собеседница тут же признала чисто солдафонской. Ну как можно так узко судить о девичьей влюбленности? Оказалось, что таковая ничего общего с юношеской не имеет. Девичья гораздо тоньше, нежнее и оставляет более трепетные воспоминания. Даже само ее проявление выглядит особенно. Оксаночка даже травилась таблетками и, кажется, лежала в неврологии, хотя точно Алиночка не помнила. Сейчас, конечно же, все прошло, и Оксаночка остыла к Михаилу. Она даже отзываться о нем стала пренебрежительно. Не исключено, что этот мужлан-художник Антон все же оказался натурой более тонкой и нежной, чем выросший в чиновника и огрубевший Михаил.

Растирая рукой онемевшее от кривлянья лицо, Гуров сел в машину и тут же набрал по мобильному телефону Крячко. Не вдаваясь в подробности, он приказал найти Сузикова и собраться всем на Петровке.

– Что случилось, Лев Иванович? – внимательно глядя на Гурова, поинтересовался Крячко, когда все собрались в кабинете капитана в МУРе.

– Не могу сформулировать, – ответил Гуров угрюмо. – И не приставайте ко мне. Будет идея у меня оформлена, поделюсь. Не хочу позориться, если ошибаюсь. А по поводу интуиции распинаться бесполезно. Стас, ты настаивал на прочесывании местности в районе поселка?

– Это не я, это Никита настаивал.

– Все равно. Даю карт-бланш. Подумай, сколько и каких сил тебе нужно, звонок или письмо от Петра организуем, и вперед. Только с одним условием. По окончании прочесывания ты должен быть на сто двадцать процентов уверен, что пистолета там не выбрасывали.

– Ах, мы все-таки пистолет будем искать?

– Нет, презервативы использованные, – огрызнулся Гуров. – Ты, капитан, займешься другим делом. Постарайся поднять все немногое, что связано с нашим киллером. Не в пустыне же он родился! Все о его жизни в Подольске, о всех контактах – особенно о тех, которые ведут в Москву. Понимаю, что работа предстоит адская, поэтому сразу скажи, если будет нужна помощь. Отдельно веди параллельную линию по связям Павла Сенина.

– По Сенину мы, кажется, все отработали, – напомнил Сузиков.

– Хрен мы все по нему отработали! Мы и десятой доли не знаем о его связях. Меня особенно интересует его общение в богемной среде. По контактам в среде власть имущих и богатых коллекционеров пока не дергайся, там мы в самом деле выжали все, что можно. А вот побеседовать со всеми художниками, экспертами, заметными ценителями, владельцами и менеджерами выставочных площадей, магазинов, салонов придется, и довольно плотно. И еще, Никита, у вас тут стажеров еще не забрали?