Ежи Эдигей - Это его дело

— Все правильно. Вашему Мариану не выдали загранпаспорта.

Ирена удивленно вскинула брови, а подпоручик Шиманек добавил:

— В поезде вы оказались в обществе Гельмута Шульца. Не так ли?

— Прошу вас, не напоминайте мне об этой старой жирной свинье! — Видно было, что Ирена с трудом сдерживает отвращение к упомянутому господину. — Шульц приятель Мариана. У них какие-то дела. И вот, когда Мариан не смог поехать, он попросил своего друга опекать меня и в поезде и в Вене, пока сам не приедет.

Чесельский в ответ скептически усмехнулся.

— Этот Шульц, этот негодяй, когда мы приехали в Вену, поселил меня в каком-то подозрительном отеле на Вимплигергазе и сразу же начал увиваться. Я все пыталась обратить в шутку, а сама старалась держаться от него подальше. Как-то раз эта взбесившаяся свинья наорала на меня, он сказал, что заплатил тысячу долларов Залевскому не затем, чтобы прогуливаться со мной в Шенбруннском парке. Но не тут-то было. Не на такую напал.

— Да? Это весьма интересно. Пожалуйста, продолжайте! — с ноткой иронии в голосе воскликнул Шиманек.

— Схватив чемодан, кое-как побросав туда свои вещи, я дала стрекача из этой берлоги. К счастью, когда я работала в «Гранд-отеле», я там познакомилась с очень милой женщиной из Австрии, она оставила мне свой адрес и приглашала навестить ее, если я когда-нибудь попаду б Вену. Взяв такси, я поехала к ней, она встретила меня очень приветливо, а узнав все про Шульца, прямо за голову схватилась, предложила поселиться у нее. Прожила я у нее дней десять, надраила ей квартиру до блеска. Знаете, я очень люблю убираться, все приводить в порядок, это меня успокаивает. Единственное, что у нас было общее с Зигмунтом, — он был страшным педантом и любил чистоту и порядок. Когда уже наша совместная жизнь разваливалась и мы без конца ругались, только во время уборки стихали наши ссоры… Если бы я захотела, я могла бы прожить у этой женщины и дольше, она меня оставляла, хотела даже заплатить за уборку. Конечно, я отказалась от денег, но она все же всучила мне отрез джерси на кофточку и мохеровую двойку…

— Живя в Вене, вы как-то поддерживали связь с Залевским?

— Звонила ему раза три, но не застала дома, потом послала телеграмму с моим новым адресом. Но ответа не получила — видимо, не дошла… Чувствовала я себя в Вене несколько стесненно, живя у чужих людей. Поэтому решила поскорее вернуться. И вот сегодня утром приехала в Варшаву. Сразу же бросилась на Брацкую, где жил Мариан. Там сказали, что он выехал несколько дней тому назад, а куда — неизвестно. Потом поехала к себе домой… а оттуда к вам.

— Мариан Залевский действительно внезапно уехал из Варшавы, и не думаю, что в ближайшие несколько месяцев, а быть может, и лет появится здесь, — спокойным голосом проговорил Чесельский.

— А почему?

— Видимо, решил избежать встречи с нами, с господином Шульцем. И, вероятно, с вами.

— Не понимаю…

— Вы не обратили внимания, что у Залевского на запястье левой руки якорь? Надеюсь, вы понимаете, что это значит?

— Ничего не значит. Мариан все рассказал мне, он еще в школе с двумя своими друзьями наколол якорь, чтобы покрасоваться перед девчонками из младших классов. Ребячество.

— Это не ребячество, а пять судебных процессов. Последний раз ваш Мариан был приговорен к семи годам. За сутенерство.

— Не может быть! Вы клевещете на него! — возмутилась Ирена.

— Простите, но мы не имеем права клеветать на невиновных людей. То, что я вам сказал, подтверждается судебными документами, — сухо подчеркнул Чесельский. — Поскольку я веду следствие по делу об убийстве вашего мужа, я ке мог не заинтересоваться вашей персоной и теми людьми, с которыми вы встречались. Включая Мариана Залевского.

— Нет, нет, это неправда, — продолжала твердить Стояновская.

— Понимаете, я сам лично собирал все данные о Залевском, — возмутился Шиманек, — и все это могу подтвердить. Первый раз его задержала милиция, когда ему еще было всего-навсего восемнадцать лет. Он с такими же молокососами, как и сам, организовал банду, грабили киоски и небольшие магазинчики. Суд терпимо отнесся к их художествам и вынес мягкий приговор. Выйдя на свободу, ваш Мариан занялся мошенничеством. И опять был пойман, когда со своими соучастниками, выдавая себя за иностранца, ходил по квартирам и предлагал якобы английские отрезы на костюмы. А ткань была наша, отечественная, и далеко не чистошерстяная. Второй приговор. И опять мошенничество. Тут уж дали четыре года. Вскоре после амнистии его выпустили. Тогда он решил переквалифицироваться — занялся сутенерством. Подхватил двух девиц — одну в Сопоте, вторую в Гданьске. А потом и третью нашел. Жертвами его были молоденькие, наивные девицы. Из тех, что приезжают отдыхать к морю. Одна из них, догадавшись, что ее обманывают, сообщила в милицию.

— Какой ужас, — простонала Ирена.

— За такие дела ваш знакомый получил семь лет. Отсидев их полностью, он опять принялся за старое. Гданьская милиция хорошо знает, что он завел опять двух «птичек», в одну из которых влюбился швед Эрик Янсон и женился на ней, а чтобы откупиться, швед, уезжая в Мальмё, оставил Залевскому свой зеленый «опель». На этой-то машине наш герой прибыл в Варшаву, решил раскинуть свои сети в столице. Высмотрел вас в «Аиде» и смекнул, что вы очень подходите для такой роли. Ну и начал за вами волочиться…

Ирена не могла сдержать рыданий, но Антоний Шиманек был неумолим.

— Все шло своим чередом, пока вам не захотелось съездить с любимым в свадебное путешествие за границу. Тут-то все и началось. В какой-то степени Залевского вполне это устраивало. Видимо, он большие планы строил на будущее. Однако случилось непредвиденное: столь уникальным личностям мы не выдаем загранпаспорта.

— А мне, негодяй, сказал, что его в Варшаве задерживают какие-то срочные дела. — Ирена немного пришла в себя и, перестав рыдать, с трудом выдавила из себя эти несколько слов.

— Но, к счастью для Залевского, в этом же кафе «Аида» он познакомился с состоятельным фирмачом из Вены, господином Шульцем, которому приглянулась его возлюбленная, работавшая там официанткой. Залевскому ничего не стоило уговорить господина Шульца за тысячу долларов погулять с вами по Вене. Вручив Залевскому деньги, гордый и счастливый Шульц повез свое «сокровище» в Вену. Представляю, как он был огорчен вашим поведением! Можно себе представить, как жаждет повидаться господин Шульц со своим ловким приятелем.

— Думаю, что Залевский не испытывает столь жгучего желания встретиться с ним, — добавил Чесельский. — Что касается Залевского, то в день убийства вашего мужа у него есть бесспорное алиби, ибо тот вечер он провел в ресторане «Будапешт» в обществе привлекательной молодой особы. Официант и портье хорошо его запомнили, так как он не поскупился на чаевые. Надо сказать, пан Залевский умел с небывалой легкостью тратить деньги, достающиеся ему без большого труда. В этот же вечер после восьми он встретился с Шульцем, тот передал ему ключи от своего номера на время пребывания в Вене. Ну а потом они заехали за вами к вашей подруге, у которой вы поселились в тот день, когда якобы уехали отдыхать в Бещады. Оттуда вы втроем отправились на вокзал. Мариан, как и пристало влюбленному, был тих и печален, долго махал вам вслед. Вот и все, — закончил Чесельский.