Эд Макбейн - Отрава

Как бы ему хотелось хоть раз в жизни расследовать дело, в котором было бы всего два человека на необитаемом острове — причем один из них — жертва, а второй — вероятный убийца.

Хотя бы раз в жизни.

Однако сейчас ему предстояло разбираться именно с этим делом.

К восьми часам вечера этого вторника Уиллис успел поговорить со всеми мужчинами из короткого списка «друзей» Мэрилин Холлис, который она без особой радости им предоставила, и решил, что пора нанести этой даме еще один визит.

Он не стал предупреждать ее о своем приходе.

Без всякого приглашения он подъехал к дому 1211 на Харборсайд Лейн и припарковал машину у обочины на другой стороне улицы возле небольшого сквера. По-прежнему было холодно и ветрено. От ветра у него растрепались волосы и раскраснелось лицо. Он позвонил и стал ждать.

— Микки, это ты? — заговорил динамик голосом Мэрилин Холлис.

— Нет, — ответил он. — Это детектив Уиллис.

Наступила продолжительная пауза.

— Что вам нужно? — спросила она.

— Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов, если у вас найдется для меня пара минут.

— Простите, но сейчас я не могу с вами разговаривать. Ко мне должны прийти.

— Когда я смог бы зайти к вам? — спросил он.

— Лучше бы никогда, — сказала она, и он мог поклясться, что женщина улыбнулась.

— Может быть, немного попозже?

— Простите, нет.

— Мисс Холлис, речь идет об убийстве...

— Простите, нет, — повторила она.

Послышался щелчок, и наступила тишина.

Он снова нажал на кнопку.

— Послушайте, — послышался из динамика ее голос. — Мне действительно очень жаль, но...

— Мисс Холлис, — сказал он, — неужели мне придется предъявить вам ордер лишь для того, чтобы с вами побеседовать?

Молчание.

— Хорошо, заходите.

Зажужжал зуммер. Он повернул ручку и прошел в подъезд, затем загудел еще один зуммер, и открылась дверь, ведущая внутрь дома. Он отворил ее и осторожно вошел в отделанную деревянными панелями гостиную. В другом конце комнаты в камине горел огонь, тлели ароматные палочки. Хозяйки нигде не было.

Он закрыл за собой дверь.

— Мисс Холлис? — позвал он.

— Я наверху. Снимайте пальто и садитесь. Я разговариваю по телефону.

Он повесил пальто на вешалку у дверей и сел в обитое красным бархатом кресло. Микки, подумал он. Что еще за Микки? Наверху была тишина.

— Мисс Холлис, — позвал он опять.

— Сейчас, одну минуточку, — откликнулась она.

Он ждал не менее десяти минут, пока, наконец, она не спустилась по деревянной с резными перилами лестнице. На ней было что-то бледно-голубое и облегающее, талия перетянута широким поясом, в ушах сверкали сапфировые серьги, на ногах голубые, в тон платью туфли на высоких каблуках. Светлые волосы были убраны назад, открывая бледное лицо. Голубые тени и никакой помады.

— Вы пришли очень не вовремя, — сказала она. — Я одевалась.

— А кто такой Микки? — спросил он.

— Человек. Я только что позвонила, сказала, что задержусь. Надеюсь, вы ненадолго? Хотите чего-нибудь выпить?

Это предложение его удивило. Обычно человеку не предлагают выпить, выставляя его из дома.

— Вы все еще при исполнении?

— Вроде бы.

— В четверть девятого?

— Много работы, — ответил он.

— Так какая же ваша любимая отрава? — поинтересовалась она, и на мгновение ему показалось, что Мэрилин цинично пошутила. Однако она направилась в сторону бара в другом конце комнаты.

— Виски, — сказал он.

— Ага, — кивнула она, — значит, вас все-таки можно совратить, — и с улыбкой обернулась к нему: — Что-нибудь добавить?

— Лед, пожалуйста.

Он смотрел, как она кидает ледяные кубики в два невысоких стакана, а затем наливает ему виски, а себе джин; как несет эти стаканы в его сторону. Бледная лошадка, бледный всадник, интересная бледность.

— Идите сюда, к камину, — пригласила она, — здесь уютнее. — С этими словами Мэрилин направилась к дивану, обитому таким же красным бархатом. Он встал, подождал, когда она сядет, и уселся рядом с ней. Она положила ногу на ногу. На мгновение мелькнуло обтянутое нейлоновым чулком колено, но она тут же одернула юбку со скромностью монашенки. Он почему-то вдруг подумал: зачем она выбрала такое слово — «уютнее»?

— Так что это за Микки? — спросил он.

— Маус, — сказала она и опять улыбнулась.

— Ага, значит, это мужчина.

— Нет, я пошутила. Микки — моя подруга. Мы собирались пойти куда-нибудь поужинать. — Она взглянула на часы. — Если, конечно, не засидимся с вами заполночь. Я обещала ей перезвонить.

— Я ненадолго, — успокоил он.

— А почему так срочно?

— Это не срочно.

— Значит, что-то важное?

— Да нет, я бы не сказал. Просто меня кое-что беспокоит.

— И что именно?

— Ваши друзья.

— Том, Дик и Гарри? — спросила она и снова улыбнулась. Мэрилин напомнила о их первой, довольно напряженной встрече, однако теперь говорила о ней с шуткой, как бы пытаясь наладить с ним отношения. Ему сразу же показалось, что женщина старается его как-то умаслить. И это навело его на мысль, что ей, очевидно, есть что скрывать.

— Я говорю о том списке, что вы нам дали, — сказал он. — Мужчины, которых вы считаете своими близкими друзьями.

— Да, так и есть, — кивнула она.

— И они мне сказали то же самое. — Он помолчал. — Вот это-то меня и беспокоит.

— Так что конкретно вас беспокоит, мистер Уиллис? — она уселась поудобнее и опять поправила юбку.

— Нелсон Райли, Чип Эндикотт, Бэзил Холландер.

— Да, да, я знаю их имена.

Бэзил Холландер, тот самый тип, который сообщал по автоответчику о билетах в филармонию, ответил Уиллису то же самое, что Нелсон Райли и Чип Эндикотт. Он считал Мэрилин Холлис очень близким своим другом. Потрясающая девушка. С ней очень здорово. Однако Холландер (который на автоответчике назвался «Бэзом») оказался на редкость неразговорчивым собеседником — лишь «да» — «нет» — «ну» — то, чего терпеть не могут все детективы на свете. Каждое слово приходилось вытягивать из него клещами.

— Вы давно ее знаете?

— Да.

— Как давно?

— Ну...

— Год?

— Нет.

— Больше?

— Нет.

— Десять месяцев?

— Нет.

— Меньше десяти месяцев?

— Да.

— Менее десяти месяцев, но больше, чем пять?

— Да.

— Восемь месяцев?

— Да.

— Вы хорошо ее знаете?

— Ну...

— Ну, к примеру, вы с ней спите?

— Да.

— Регулярно?

— Нет.

— Часто?

— Нет.

— Иногда?

— Да.

— Вы знаете человека по имени Джерри МакКеннон?

— Нет.

И далее все в этом духе.

И больше всего Уиллиса беспокоило то, что вся эта троица говорила одно и то же.

Несмотря на непохожую манеру разговаривать (например, Холландер вдруг неожиданно разразился целой речью в самой середине их беседы о каком-то пианисте, о котором Уиллис и слыхом не слыхивал), различные профессии и образ жизни (Холландер был бухгалтером, Райли — художником, Эндикотт — юристом), а также возраст (Эндикотту исполнилось пятьдесят семь, Райли — тридцать восемь или девять, Холландеру — сорок два), так вот, несмотря на все это, Уиллис не мог отделаться от чувства, что вполне достаточно было бы записать на пленку их первый разговор с Мэрилин и не тратить времени на беседы с этими тремя.