Питер Робинсон - За гранью

Подошел официант, и Мэгги спросила Люси, не желает ли она выпить капучино.

— Никогда его не пробовала, — призналась Люси, — и не уверена, придется ли он мне по вкусу. Впрочем, можно рискнуть.

Мэгги заказала две чашки капучино. Люси сделала первый глоток, и ее губы облепила пена. Она промокнула ее салфеткой и засмеялась:

— Меня никуда не стоит приглашать.

— Не говорите глупостей, — возразила Мэгги.

— Нет, правда, не стоит. Так всегда говорит Терри, — понизив голос, сказала Люси.

Мэгги вспомнила, как у нее самой падал голос, когда она произносила имя Билла сразу после их разрыва.

Мэгги чуть было не обозвала Терри дураком, но сдержалась. Ни к чему начинать близкое знакомство с этой женщиной, оскорбляя ее мужа.

— Ну как вам капучино? — поинтересовалась она.

— Очень вкусно. — Люси поднесла чашку к губам. — А откуда вы? — спросила она. — Простите, что любопытствую. Просто у вас такой странный акцент…

— Не за что извиняться, что вы. Я из Торонто. Из Канады.

— Неудивительно, что вы такая изысканная, утонченная… А вот я так не бывала нигде дальше Озерного края.

Мэгги засмеялась. Изысканная из Торонто…

— Ну вот, видите. — Люси слегка надула губы. — Вы уже смеетесь надо мной.

— Да нет, ну что вы! — успокоила ее Мэгги. — Поверьте, у меня и в мыслях не было смеяться над вами. Просто… ну, мне кажется, это, в общем-то, вопрос расстояния…

— Не поняла.

— Скажи я жительнице Нью-Йорка, что Торонто — изысканный город, она уж точно рассмеется мне в лицо. Самое лучшее, что они могут сказать об этом месте, — «чистое и безопасное».

— А разве это не причина для гордости? Вот о Лидсе ничего подобного сказать нельзя.

— Мне город вовсе не кажется таким уж плохим.

— А почему вы оттуда уехали? Я хотела спросить, почему вы приехали сюда?

Мэгги нахмурилась и стала искать в сумочке сигарету. Она все еще проклинала себя за глупость: как можно начать курить в тридцать лет, если до сих пор находила в себе силы избегать этого треклятого зелья? Конечно, она винила себя, только находясь в состоянии стресса, и в конечном счете эти самоупреки лишь усиливали депрессию. В ее памяти осталось воспоминание о том, как Билл впервые уловил запах табачного дыма в ее дыхании, и мгновенном переходе — как говорят физики — из одного состояния в другое: он превратился из озабоченного супруга в монстра, как она впоследствии его характеризовала. Но в курении нет ничего ужасного. Даже ее врач сказал, что выкурить от скуки сигаретку, когда больше нечем заняться, не такая уж и трагедия. Когда она почувствует, что все случившееся пережито и отступает в прошлое, обязательно бросит курить.

— Так почему же? — напомнила о себе Люси. — Из-за работы?

— Да нет. То, что я делаю, можно делать где угодно.

— А чем вы занимаетесь?

— Я художник-график. Иллюстрирую книги, в основном детские. Сейчас работаю над новым изданием сказок братьев Гримм.

— О, как это, должно быть, здорово! — всплеснула руками Люси. — В школе у меня были постоянные проблемы с рисованием. Я и сейчас не могу нарисовать даже человечка с палочками вместо рук и ног. — Она засмеялась, прикрыв рот ладонью. — Ну а все-таки: почему вы здесь?

Мэгги растерялась, обдумывая ответ, а затем с нею произошло что-то странное: путы и цепи, сдерживавшие ее, внезапно ослабли — она ощутила полную свободу. Сидя здесь, в Виктория-Куотер, покуривая сигарету и попивая с Люси капучино, она вдруг почувствовала внезапное и неожиданное расположение к этой молодой женщине, с которой была едва знакома. Ей захотелось, чтобы они стали подругами: она с удовольствием представила, как они, не скрывая взаимной симпатии, обсуждают свои проблемы, спрашивают друг у друга совета — так было у них с Алисой, когда она жила в Торонто. Люси с ее ненаигранной неловкостью и наивным шармом вызывала у Мэгги особое доверие: у нее было чутье на людей, с которыми можно чувствовать себя в безопасности. Более того, хотя Мэгги, вероятно, действительно была более «изысканной», чем эта провинциальная девочка, она чувствовала, что у них намного больше общего, чем кажется на первый взгляд. Ей было нелегко признаться себе в этом, но она испытывала постоянное желание выговориться перед кем-то, помимо своего психолога. Почему не перед Люси?

— В чем дело? — встревожилась Люси. — Я вас расстроила?

— Да нет, вам показалось. Вы знаете, мы с мужем… — начала Мэгги, с трудом выговаривая слова, словно ее язык вдруг стал размером с хороший стейк. — Я… ну… мы расстались. — У нее пересохло во рту. И, хотя мучительное внутреннее напряжение ослабло, говорить об этом оказалось намного труднее, чем она предполагала. Мэгги отпила кофе.

— Ой, простите, — испуганно произнесла Люси, и лицо ее чуть нахмурилась. — Но зачем ехать в такую даль? Огромное количество людей разводится, но они не переезжают в другие страны. Если, конечно, он не… ой, боже мой! — Она слегка ударила себя по щекам. — Люси, стоит тебе открыть рот, как ты обязательно что-нибудь ляпнешь!

Мэгги не смогла не ответить на это слабой улыбкой, хотя Люси и затронула болезненную для нее правду.

— Не берите в голову, все хорошо, — успокоила она собеседницу. — Да, он был человек жесткий и проявлял склонность к насилию. Да, он бил меня. Я сбежала от него — это так. Скажу больше, я не хочу находиться с ним в одной стране. — Горячность, с которой она произнесла эту фразу, удивила даже саму Мэгги.

Люси огляделась, словно ища кого-то, при этом в ее глазах мелькнуло странное выражение. По галерее, накрытой цветной стеклянной крышей, мимо них двумя встречными потоками текли покупатели с пакетами в руках. Люси слегка коснулась руки Мэгги кончиками пальцев, и Мэгги почувствовала, как по телу прошла легкая дрожь. Ей захотелось отдернуть руку или отодвинуться. Всего несколько минут назад она мечтала сблизиться с кем-то, поделиться с другой женщиной своим несчастьем, а вот теперь прежней уверенности уже не было. Она ощущала себя слишком открытой и незащищенной.

— Простите, если мои слова смутили вас, — сказала Мэгги неожиданно твердым голосом. — Но вы спросили, и я ответила.

— Это вы меня простите! — воскликнула Люси, сжав запястье Мэгги. Пальцы у нее были на удивление сильные и холодные. — Я спросила, потому что мне это действительно важно, а вы расстроились. Ну что я вечно лезу… И все же, неужели это возможно?! Чтобы кто-то мог вас… Вы кажетесь мне такой умной, так умеете владеть собой.

— Да, я тоже так думаю: как такое могло случиться со мной? Не с другой женщиной — бедной, менее удачливой, необразованной, глупой? А со мной?

— И как долго?.. — выдохнула Люси.

— Как долго я терпела, до того как ушла?

— Да.