Харри Нюкянен - Ариэль

— По словам жены Али Хамида, ее муж со своим двоюродным братом позавчера вечером ходили в мечеть. Вы виделись с ним?

Имам снова мгновение помешкал.

— Мы поздоровались, но не разговаривали.

— Вы знакомы с его двоюродным братом Таги Хамидом?

— Видел его пару раз, не более того.

— Разговаривал ли Али Хамид с кем-то кроме своего брата?

— Разумеется. Он не был немым, общался с друзьями… Понимаю, что вы имеете в виду, не заметил такого.

Впервые в его словах промелькнуло нетерпение.

— Вы не могли бы уже сказать, чего хотите?

Я посмотрел на имама и поверил в его искренность.

— Пока не знаем. Убийства произошли в двух разных местах, но нам известно, что они связаны между собой. Вы не знаете, у этих четверых были какие-то дела друг с другом?

— Я вообще не знаю двоих из них, но, вероятно, они арабы. В Хельсинки довольно мало арабов, возможно, они знакомы друг с другом, возможно — нет, я не могу сказать.

Стенман молчала уже достаточно долго.

— У вас нет никаких предположений, что могло послужить мотивом для этих убийств?

— Некоторые люди и определенные круги испытывают к нам неприязнь, больше ничего не могу сказать. Вы знаете, что это за круги, не хуже нас.

— Может ли причина заключаться во взаимном конфликте между двумя агрессивными арабскими группировками?

— Могут быть расхождения во взглядах, и они есть, но по главным вопросам практически все придерживаются общей точки зрения. Я не понимаю, зачем арабам убивать друг друга, да еще тут, в Финляндии.

Я не знал, как имам отнесется к следующей моей просьбе, но тем не менее изложил ее:

— Надеюсь, вы сможете показать фотографии членам вашей общины как можно скорее. Мы будем благодарны за любую информацию об этих лицах.

— Вы их в чем-то подозреваете?

— Нет, но, естественно, мы хотим знать, почему их убили. Расследование не продвинется, пока не станет ясным мотив. Мы не думаем, что в данном случае речь идет о преступлении по расистским мотивам. В особенности нас интересуют неизвестный, которого вы считаете французом, а также Али и Таги Хамид. Четвертый — это работник Хамида. Мы думаем, что его убили только потому, что он оказался в мастерской, когда убивали Али Хамида.

Имам посмотрел на фотографии покойных и сказал, не поднимая глаз:

— Я сделаю, что смогу.

Я отвез Стенман домой и вернулся в Пасилу узнать последние новости. Не удивился, заметив, что в кабинете Симолина горит свет.

Я был таким же, когда начинал работать в Отделе по расследованию преступлений против личности. Мог до поздней ночи просиживать в кабинете и копаться в деталях дела. Мне нравилось заходить ночью к дежурным и слушать их рассказы. Я был благодарным слушателем. Мы потягивали кофе из картонных стаканчиков, которые выдавал нам автомат, и разговаривали. Иногда выпадало интересное дело, и я отправлялся на место происшествия с коллегами за компанию. Так что я понимал Симолина лучше, чем тот мог себе представить.

Он сидел за столом, склонившись над стопкой бумаг. Куртка висела на спинке стула. На Симолине были белоснежная сорочка и темно-синий галстук.

— Не устал?

— Немного задержался. Хочу разобрать до конца показания опрошенных.

— Есть что-нибудь интересное?

— Часть, как и ожидалось, с расистским душком — типа так им, черномазым, и надо. Хотя в материалах может быть и важная информация. Но на данном этапе это трудно понять. Я попытался рассортировать показания по степени важности. Могу зачитать несколько.

— Давай.

— Госпожа Аунэ Куяла рассказала, что в половине девятого утра видела, как молодой мужчина, по виду иностранец, загружал велосипед в белый микроавтобус перед Городским театром. В автомашине было двое мужчин тоже иностранной внешности. Ни номера, ни марки машины она не запомнила. Мне пришло в голову, что пожилая женщина могла принять минивэн за микроавтобус.

— Завтра съезди и опроси поподробней.

— Еще поступило сообщение от одного владельца автозаправки о том, что трое скинхедов смотрели сюжет об убийстве в новостях по пятому каналу и смеялись, как будто имели отношение к делу. Мы изъяли запись с камеры видеонаблюдения и получили удовлетворительное изображение этой троицы. Парни объявлены в розыск. Из СУПО мы получили имя и адрес одного из них, но его не оказалось дома. Наряд полиции ночью навестит его еще раз.

— Не думаю, что это наши клиенты.

— Я тоже, — сказал Симолин.

— А о «ситроене», который арендовал Хамид, ничего не слышно?

— Нет, как ни странно.

Ближе к вечеру Оксанен выяснил, что Али Хамид брал в аренду в «Хертце» зеленый пикап «Ситроен С5». Описание автомобиля передали в средства массовой информации лишь после того, как все наряды полиции безуспешно искали его на протяжении двух часов. Мне казалось очень странным, что от граждан не поступает сообщений.

— Наверное, машина в частном гараже, — заметил Симолин. — И может быть, ее еще не использовали, а берегут для каких-то определенных целей.

— Не исключено.

В кабинете Симолина не было заметно ни малейших попыток владельца помещения как-то проявить свою индивидуальность. Стены не украшали фотографии с охоты или рыбалки, какие-нибудь забавные картинки, плакат с Че Геварой или что-то подобное. На полках располагались только папки с делами и скромная библиотека юридической литературы. Симолин предпочитал искать информацию в Интернете. Единственным штрихом, отражающим личность хозяина, можно было назвать разве что заставку на мониторе компьютера, на которой красовался вождь индейского племени сиу в пышном головном уборе из перьев. О том, что индеец был из племени сиу, мне сказал однажды сам Симолин. Позже я слышал от его сокурсников, что он увлекается индейцами Северной Америки и изготовил себе из шкуры лося полное индейское облачение, а кроме того — точные копии индейского лука и стрел. Я не удивился, так как вполне мог представить себе Симолина в этом наряде.

Слухи об этом увлечении быстро разнеслись по отделу, и какое-то время Симолин совершенно терялся перед бесчисленными шутками. Всегда, когда он присутствовал на совещании, какой-нибудь шутник скрещивал руки на груди и заканчивал свое выступление словами: «Угх! Я сказал!» До тех пор пока эта тема не приелась, в отделе при каждом удобном случае звучали такие слова, как Змеиное Жало, бледнолицый, типи, [17] Типи (язык индейцев сиу) — жилище кочевых индейцев. Большой Белый Вождь, Длинный Нож и Желтоволосый.

Симолин не злился, лишь смущенно улыбался. Он обладал очевидной самодостаточностью спокойного, уверенного в себе человека, которого не следует недооценивать. Увлекайся Симолин боксом, он стал бы бойцом, который, оказавшись в нокдауне, неизменно поднимается снова.