Харри Нюкянен - Ариэль

— Когда его обнаружили, у него при себе тоже ничего не было — ни ключей, ни мобильного телефона. Где же они?

— Поищем повнимательнее, — сказал я.

Минут через двадцать мы уже исследовали все, что было за шкафами и под шкафами, еще раз вытряхнули и прощупали всю одежду, осмотрели все вентиляционные вводы, продукты, холодильник, внутренности духовки, пространство за ней и под ней. Симолин даже снял задние крышки с телевизора и магнитолы и заглянул внутрь. Наши усилия были вознаграждены лишь в совмещенном санузле. Когда я поднял крышку сливного трапа в полу, то сразу наткнулся на полиэтиленовый пакет. Я поднес его к свету. В пакете оказались маленький узелок, упакованный в полиэтилен, деньги, свернутые в плотный рулончик толщиной с указательный палец, и плоский ключ от английского замка.

Деньги были в долларах, сотенные купюры.

Я отнес находку на кухню и разложил содержимое на столе. Взял узелок и отрезал с краю кусочек полиэтилена. Изнутри посыпался белый порошок.

Симолин взглянул на меня:

— Похоже, все-таки версия с наркотиками.

Я подумал мгновение и отверг его предположение. В свертке было от силы граммов десять. Этого порошка хватило бы максимум на личные нужды Хамида, ну, или это была маленькая подработка. Убийства не могли иметь отношения к бизнесу такого незначительного масштаба.

Симолин пересчитал деньги:

— Тысяча долларов.

— Надо вызвать служебную собаку для поиска наркотиков?

— Сначала наведаемся в подвал.

В подвале пахло заплесневевшим бельем и нафталином. Мы нашли нужную секцию, но она была пуста, и на двери даже не висело замка.

Мы вернулись в коридор. Я заметил выкрашенную в серый цвет дверь на другой стороне. За ней находился коридор метров десяти длиной, по обеим сторонам которого располагались пронумерованные двери.

Я нашел пятую, это был номер квартиры Хамида.

Вставил ключ в замок и повернул.

На полу стояла длинная, нейлоновая спортивная сумка. Я расстегнул молнию. Моим глазам открылось с полдюжины завернутых в коричневую промасленную бумагу плиток размером чуть больше сигаретной пачки. Прошла минута прежде, чем я понял, что это.

В свою очередь, темно-зеленую металлическую трубку распознать не составило труда. Это был одноразовый ручной гранатомет. Плитки, завернутые в бумагу, представляли собой пластит. Рядом с ними находились блестящий черный автомат, несколько магазинов, с десяток электродетонаторов и устройство, похожее на часовой механизм.

— Хочешь мира — готовься к войне, — пробормотал Симолин. — Похоже, этот парень планировал небольшую войнушку.

В сумке также оказался карманный ежедневник на английском языке. Я забрал его и запер за нами дверь. Мы вернулись в квартиру к Хамиду, откуда позвонили в саперное подразделение полиции. Я не думал, что взрывчатка представляет собой какую-то опасность, но мне не хотелось везти в Пасилу на нашей машине готовый к использованию гранатомет и мощную бомбу.

В ожидании подкрепления я принялся перелистывать ежедневник. Симолин с любопытством смотрел у меня из-за плеча.

Ежедневник использовался для того, чтобы отмечать встречи, телефонные звонки и прочие текущие дела. Я нашел день, когда Хамид и Харьюмаа заключили договор. Место и время встречи были записаны печатными буквами. В ежедневнике имелись записи и на арабском языке.

Когда я перелистывал календарь, из него выпала сложенная вчетверо бумажка. Симолин поднял ее, мгновение рассматривал, тихо присвистнул и протянул мне.

На листке шариковой ручкой был нарисован план. Место я легко узнал — улицы Лапинлахденринне, Малминринне и Малминкату.

Местонахождение синагоги было обведено.

Я снова открыл ежедневник и нашел третье октября.

Здесь была нацарапана небольшая звезда Давида.

Министр иностранных дел Израиля предполагал посетить синагогу третьего октября.

Количество товара, выставленного в витрине комиссионного магазина, могло натолкнуть на мысль, что целью всей жизни его владельца является коллекционирование старых вещей, а не торговля ими. Мы со Стенман вошли и представились.

— От вас поступила информация относительно убийства в Кераве, — сказала Стенман.

— Как вы сказали? Кафка?

Я знал, какой вопрос будет следующим.

— Нет, Кафка, который держал антикварную лавку на улице Пурсимиехенкату, мне не родственник.

— Нет?

Мужчина средних лет с редкими усиками пытался как-то расставить товар, грудой сложенный на прилавке. У него, по-видимому, была исключительная зрительная память или подробные записи. Вещей тут находилось больше, чем могла бы произвести за неделю пара заводов. Стенман поднесла к лицу продавца фотографию Бена Вейсса:

— Этого человека вы видели позавчера около двух часов?

— Похоже, сегодня славный солнечный осенний денек, — сказал мужчина, посмотрев на улицу через пыльное окно, взял фотокарточку и воззрился на нее через очки с видом близорукого человека.

— Да, очень похож. Они хотели разменять купюру, чтобы заплатить за парковку, но я им сказал, что у меня тут не разменный автомат. Если бы мне платили евро за каждую просьбу разменять деньги, то я мог бы не работать.

— Почему вы говорите «они»? — спросил я.

— Их было двое. Этот человек молчал, говорил другой.

В магазин, испуская сильный запах перегара, протиснулось двое мужчин лет тридцати.

— Здорово всем! Здесь, что ли, покупают и продают, меняют и обкрадывают?

— Если вы по делу, то говорите, что вам нужно, — сказал продавец.

— Есть бумага для самокруток?

— Можно я их обслужу? — спросил у меня продавец.

Я кивнул.

— Сколько?

— Пусть будет пять.

Продавец нашел на полке коробку с папиросной бумагой и положил на прилавок пять упаковок.

— Что-нибудь еще?

Мужчина поднял стоявшую у него под ногами большую сумку и вытащил ярко-красную гармонь.

— Детская гармонь. Фирменная вещь.

Он сыграл на инструменте динамичную трель.

— Нет, спасибо, у меня уже есть две гармони.

— А детская гармошка есть? Изготовлена в стране спагетти.

— Нет, спасибо. Что-то еще?

— Что же вы покупаете, если вам не подходит фирменный итальянский инструмент?

— Пока ничего, сначала надо продать то, что есть. Два евро и пятьдесят центов.

Второй, все время молчавший мужчина вытащил из кармана монеты и отдал точную сумму.

— До свидания, — сказал продавец.

Молчаливый покупатель вышел, другой извлек из гармони звук, который мог бы издать разве что страдающий метеоризмом гиппопотам, и тоже удалился с перекинутой через руку гармошкой. Она походила на свалившееся откуда-то из космоса животное, которому свернули шею.

— Почему вы запомнили мужчину? — спросила Стенман, как только стихли звуки гармони.