Фридрих Незнанский - Восемь трупов под килем

Врача на судне не было. Слава богу, женщина оставалась в сознании, отдышалась. Она была потрясена, напугана, она не притворялась, — изобразить такой шок не смогла бы даже талантливая актриса. При ближайшем рассмотрении на горле пострадавшей обнаружилась красная борозда — ее душили чем-то вроде проволоки.

— Что случилось, кто-нибудь может рассказать? — Турецкий тряс окруживших его людей.

Ольга Андреевна в этот час была бы неважным рассказчиком, она держалась за горло, кашляла, рыдала, пыталась что-то сказать, но не могла выдавить из себя ни слова.

— Да хрен его знает, — Шорохов озадаченно чесал затылок. — Закричала, как дурная, а я возился тут неподалеку, вентиляция барахлит в машинном, засор вычищал. Бросил все, примчался… Напали на нее, похоже, вон туда кто-то юркнул, — он совал пальцем в направлении правого борта.

— Ага, — согласно кивал Феликс, — я тоже ни черта не понял. Стоял — как раз у своей каюты, только снаружи, курил, дышал… свежим дымом. Вроде крикнули — подумалось, что померещилось, потом как юркнуло что-то внутрь, ну я и спохватился… Вы что, не верите? — обиженно бурчал Феликс. — Вы думаете, я со своей комплекцией способен на такие выкрутасы?

— Да уж, этот тип быстро бегает, — подхватил Шорохов. — Ловкач, нечего сказать. То ли мужик, то ли баба, непонятно, закутанный весь, а еще эта темнота окаянная…

— Ольга Андреевна, — Турецкий опустился перед женщиной на колени, подложил ей руку под голову, — вы можете что-нибудь сказать? Успокойтесь, попытайтесь сосредоточиться, ничего страшного с вами не случилось, у вас посттравматический стресс, это скоро пройдет. Мы должны знать, кто на вас напал.

— Я не знаю… — она пыталась приподняться, сфокусировать взгляд. — Я сама не поняла… Я просто стояла, никого не видела…

— Где ваш муж?

— Не знаю… В последний раз я его видела в каюте, он вошел, начал что-то стенать, жаловаться на здоровье, я уже не могла его видеть, ушла, встала здесь… Меня душили, хотели сбросить за борт, я упиралась, ударила его локтем, закричала…

— Вы не видели, кто это был?

— Нет, я не знаю… Это так внезапно… Я не понимаю — за что, почему?.. Я ничего не сделала, никого не трогала… Сначала Николаша, теперь я… — Далее бормотание сделалось неразборчивым, женщина захлебываясь словами, зарыдала. Потом она внезапно замолчала, стала тяжело дышать.

— К врачу ее надо, — сообразил Шорохов.

— С полевой хирургией у нас тут как-то не очень, — неуверенно заметил Феликс. — Разве что у Посейдона спросить…

— Подождите, пусть успокоится, — пробормотал Турецкий. Он снял куртку, скомкал, положил женщине под голову. Она постепенно приходила в себя.

— Мэрд! — выругался возникший за спиной Робер — всклокоченный, с испуганно блуждающими глазами. — Что тут происходит? Это есть несчастный случай? Почему эта женщина лежит?

— Оленька! — взвизгнул Лаврушин, растолкал присутствующих, грохнулся перед супругой на колени. — Что с тобой? Да мать вашу, господи, что же тут творится? За что нам эти наказания? Оленька, вставай, родная, ты как? Можешь приподняться? Вставай, ты просто упала, ничего страшного…

— Оставь ты ее в покое, Иван! — рявкнул Феликс. — Пусть отдышится.

Лаврушин отшатнулся. Он был ошеломлен — явно не верил своим глазам. Помощь Турецкого уже не требовалась, он отступил в тень, с интересом осматривался. Серые тени покачивались в ночном воздухе. С каждым часом становилось все интереснее и интереснее…

Из-за пристройки на корме выпал человек, неуверенно шагнул на открытое пространство, остановился. Судя по комплекции, матрос Глотов. Чуть правее обрисовалось еще одно тело. Плавной кошачьей поступью человек приблизился к кучке людей, опустился на колени над головой потерпевшей, начал пристально всматриваться. В свете фонаря очертился хищный профиль Манцевича, сжатый рот, колючие глаза. Он поднял голову, принялся выискивать кого-то взглядом в кучке людей, не нашел, всмотрелся в темноту. Турецкий отступил еще дальше. Хлопнула дверь за кормой — быстрым шагом приблизился еще один персонаж. Рубашка расстегнута, шаги не очень твердые. Ругаясь под нос, он опустился на корточки, взял Ольгу Андреевну за руку. Женское тело задрожало, Ольга Андреевна что-то простонала. «Явился, — подумал Турецкий, — не запылился. Сам Голицын Игорь Максимович покинул свое убежище».

Был еще и Салим. Охранник держался подальше от людей, было видно, как он вертит головой, пытаясь определиться, как себя вести в сложившейся ситуации.

— Ну, что, не слабо, Игорек? — храбро буркнул писатель. — Хотел, как лучше, а вышло еще хуже? Может, хватит экспериментировать, поплывем домой?

— Да что здесь, черт возьми, произошло? — процедил сквозь зубы Голицын. — Может кто-нибудь вразумительно объяснить?

— На Ольгу Андреевну напали, — охотно объяснил Феликс. — Кто напал — неизвестно. Ее душили, хотели выбросить за борт. Слава богу, обошлось. Шорохов прибежал на крик, потом я.

— Оленька, кто на тебя напал? — захрипел Голицын в сведенное судорогой женское лицо.

— Опять двадцать пять, — вздохнул Феликс. — Она не видела, оставь ее в покое.

Остальные предусмотрительно помалкивали.

— Где этот долбаный сыщик?! — взвился на дыбы Голицын. — Чем он, вообще, занимается на этом судне?

— Долбаный сыщик, как вы искрометно выразились, здесь, — Турецкий выступил из темноты. — На вашем месте, Игорь Максимович, я не стал бы меня оскорблять и поливать грязью. Могу ответить — плевал я на ваших церберов. Закончится тем, что наши отношения вконец разладятся. Если вы еще не поняли, не все на этом судне поддерживают вашу мудрую политику. По вашей убедительной просьбе я расследую обстоятельства гибели Николая Лаврушина. Если бы меня заранее предупредили, что на Ольгу Андреевну состоится покушение, я бы расследовал его, так сказать… досрочно. Но нам не дано предугадать. Поэтому ведите себя по-человечески. Окончательно становится ясно, что на судне обосновался злоумышленник. Мы не ведаем его мотивов, не понимаем тактику… И на вашем месте, Манцевич, я бы не стал так алчно меня рассматривать. Успокойтесь, это сделал не я. Ума не приложу, зачем бы мне сбрасывать «с поезда» Ольгу Андреевну. Часть инцидента я наблюдал оттуда, — он задрал голову, показал пальцем. — Но видел не больше, чем Шорохов и Феликс. Да, имелось неясное тело, подтверждаю. Скрылось в недрах корабля. Выбегая с лестницы, я столкнулся с месье Робером, он может это подтвердить. Или мало доказательств моей непричастности?..

«Чушь, — подумал он, — будь я преступник, мне ничто не мешало убежать с кормы по правому борту, влететь на лестницу, добежать до противоположной двери и столкнуться с Робером».

Схожая мысль посетила, видно, и Манцевича — он хищно оскалился, хотя и промолчал.