Сергей Ивлев - Деградация

– Иван. Рябов, – сказал Иван, пожимая протянутую ему руку. На одной из машин была видна табличка завода–изготовителя. – Ого, 1978 год выпуска. Она старше меня.

– Давай топай сюда, – позвал Ивана Старков, переместившийся за ближайший свободный стол в зале – Если у тебя еще будут вопросы по технической части – можешь мучить Диму, он у нас отзывчивый, с другими старшими смены еще общий язык найти надо. И да, если какие вопросы ко мне, не стесняйся, заходи в любое время. Теперь по рабочему процессу. Значит, слушай и запоминай. Наш отдел занимается обработкой запросов, поступающих из других служб милиции. То есть, если им нужна информация на Ивана Ивановича Иванова, ты осуществляешь запрос к базам данных, и печатаешь все что нарыл. Оформляешь, отсылаешь назад ответ. Это повседневная работа. Еще у нас есть дежурные смены, которые работают сутками. Это если кому–то что–то нужно срочно. Но это потом тебя коснется. Вопросы?

– А печатать обязательно? Чего бумагу переводить зря? Может проще в электронном виде отсылать результаты?

– Бумажку им нужно к делу пришить. Что бы оно потолще было.

– Задача понятна. Вообще в фильмах бравые милиционеры нередко за компьютер сами садятся.

– Да бога ради, кто им мешает. Только у них доступа к базам данным нет, или он очень ограничен. Поэтому в реальности они если куда и лезут, то в Интернет, в социальные сети. Научиться общаться с нашими базами данных дано не каждому.

– А в чем проблема? – удивился Иван. – С этим должен справится любой.

– Да не все так просто. Поиск производится из консольной строки, о которой и была речь. Никакого графического интерфейса, никакой вам мышки, – Старков хитро посмотрел на Ивана.

– А сделать разве проблема?

– Проблема. Все основные базы данных работают на советском наследии. Переносить на другую, современную платформу – у Федорова нет спецов. Он так говорит, по крайней мере. Советские вычислительные машины сейчас никому не нужны, знаете ли, никто не учит программировать под них, да и не было графических интерфейсов в 80–е. Поэтому приходится учить людей машинным командам. Твоя задача максимально быстро их освоить. Не переживай, все в свое время сперли у американцев, так что принципы и подходы этой технологии должны быть понятны, тем более, если ты сам программы пишешь. Три месяца – стажерский срок, вот и посмотрим на тебя в деле. Потом, если все хорошо, звание «лейтенант милиции» и форма с некоторыми более увлекательными задачами. Например, стояния в оцеплении на первомайской демонстрации. Но это потом. Сейчас – Дима, распечатай ему инструкцию по поиску информации.

Затем начальник отдела поспрашивал об увлечениях Ивана, составе семьи, контактные данные, телефоны, хобби, все это записал себе в блокнот. Потом ему выделили место за советской ЭВМ, Кукушкин вручил только что распечатанную инструкцию, которую Иван принялся изучать.

Так началась работа Ивана в информационном центре. Поиск информации через консоль он освоил достаточно быстро, каких–либо проблем при освоении языка машинных запросов не возникло, а если они и были, то Иван записывал их в блокнот, а когда выпадала смена доброжелательного Кукушкина, тот уделял время, и объяснял интересующие Ивана моменты. Большинство из них было не технического характера, а из области делопроизводства и юриспруденции, о которой Иван имел достаточно смутное представление, но постепенно набирался знаний, например, наиболее популярные статьи уголовного кодекса уже через месяц мог назвать по номеру и наоборот. Так же Кукушкин уделял время для обучения Ивана специфическому милицейскому лексикону и терминам. Впрочем, он сразу предупредил Ивана, что это для его работы нужно не сильно, скорее необходимо просто для понимания языка оперативников, иначе иногда можно не понять, чего они от тебя, собственно, хотят. Постепенно Иван начал самостоятельно обрабатывать запросы, и Кукушкин стал сажать Ивана рядом с собой за соседний терминал в верхнем ряду, дополнительно используя его в качестве ассистента. Так Иван набирался еще и опыта общего руководства сменой.

Старков, хотя и, естественно, контролировал рабочий процесс, но вмешивался куда–либо лишь в крайних случаях, полностью доверяя старшим, разрешая им подстроить порядки и привычки в смене под себя. С одной стороны, это приводило к обособлению и индивидуальным особенностям каждой смены, но с другой стороны, делало их полностью самостоятельными и автономными. Как следствие такой политики, другому старшему нужно было время на привыкание, если бы его переставили в «не свою» смену, поэтому такое не практиковалось. В значительной степени это касалось и личного состава.

Другие старшие смен не горели особым желанием как–либо помогать или что–то советовать Ивану. Это немного удивляло Ивана, ведь например Петр Блинов был не намного его старше, всего–то 26 лет, но сначала ощущалась дистанция, поэтому желания о чем–либо спрашивать именно Блинова не возникало. Впрочем, враждебными эти отношения тоже не были, он всегда звал Ивана в курилку за компанию, или на обед в столовую. Потихоньку бытовой контакт налаживался.

Варшавский Яков Леонардович, еще один старший смены, сразу отметил, что никого он ничему учить не будет, так как уже и так стар в свои 53 года, а суеты ему хватает и так. Впрочем, эта позиция нисколько не мешала давать Ивану поручения на уровне «пойди туда, принеси то», но Иван и не отказывался от исполнения таких указаний, субординация, да и просто вежливость не позволяли ему ослушаться распоряжений старшего. Сам Яков Леонардович часто был не в духе, иногда обвинял всех в антисемитизме, традиционно заводил речь о пенсии, на что Старков регулярно обещал лично отправить его рапорт в уничтожитель бумаг и предоставить ему почетное право нажать кнопку запуска устройства. На том все и заканчивалось обычно.

С женщинами, работавшими в отделе, все мужчины держались обособлено, и те отвечали взаимностью, выдерживая подчеркнуто официальный тон общения. Очевидных причин этому Иван пока не понимал, но спрашивать стеснялся. Поэтому единственная «женская» смена с переходящей должностью старшего, так как Старкова не устраивала ни одна из кандидатур и он периодически «тасовал» руководство сменой, для Ивана была самой скучной, так как поговорить особо было не с кем.

Единственный момент немного удручал Ивана – они разошлись с Артемом по разным отделам, да и сам Артем был сильно удивлен, узнав историю попадания Ивана в информационно–аналитический отдел. Впрочем, это не мешало друзьям созваниваться по внутреннему телефону и пересекаться в курилке и делиться новостями. В конце концов, они пришли к мнению, что так даже не плохо. А каждую пятницу, когда после окончания рабочего дня молодежь из разных подразделений высыпала на Страстной бульвар под памятник Высоцкому, скидывались мелочью на пиво или что покрепче, формируя группы по интересам и подразделениям, Иван и Артем заводили новые знакомства и обрастали нужными и ненужными связями. Причем, когда узнавали, чем конкретно занимается Иван, желающих познакомиться было не мало. Артем же особо никого никогда не интересовал, но знакомился с желающими за компанию. Однажды Иван спросил Артема, а почему? Артем улыбнулся, и сказал: